Автор: Вадим Зеланд
Название книги: Запуск сновидения (окончание), выпуск 24
Как только дива и жрица вышли из мегалита, их тут же обволокла тьма, казавшаяся чуть ли не осязаемой. Это было очень необычное ощущение. Ведь под темнотой обычно понимается пустота при отсутствии чего-либо, даже света. Однако в ночной метареальности свет присутствовал, но тем отличием, что не освещал предметы, а окрашивал в различные оттенки черного. Воздух, и тот был буквально выкрашен в черный цвет. Строения были еще чернее. И только фигуры подруг светились, особенно яркие их детали.
У Матильды лицо и волосы сияли голубым свечением, а туфли на платформе и бант розовым. У Итфат лицо горело багровой раскраской, а бриллиантовый воротничок искрился всеми цветами радуги. Темно-зеленый комбинезон дивы и темно-синее платье жрицы светились глубоко густыми тонами. Причем волосы жрицы, и без того черные, казались еще чернее. А вот руки у обеих были ослепительно белыми.
Общая картина со стороны выглядела так, будто изображенные на ней две светящиеся персоны ожили и гуляют в застывшей акварели. Особо если учесть, что подруги были заметно «оживлены» после распития живительного, хоть и безобидного напитка. Матильда семенила на своих платформах, а Итфат шагала, широко размахивая руками.
Напиточек, видимо, придал им храбрости, поскольку подобная прогулка никак не сходила за увеселительную. Жутковатое пространство сновидений теперь превратилось в еще более пугающее пространство теней. И чего в их отчаянной вылазке было больше, отчаянной смелости или безрассудства, сказать трудно. А может, уже и освоились так, что все было нипочем.
– Фати, тебе страшно? – спросила Матильда, – Мне нет.
– Мне тоже не очень, – ответила Итфат, – Страх уже как-то выродился, выцвел.
– Как старое платье?
– Типа того. Когда страшнее дальше некуда, тогда дальше и не страшно.
– У тебя всегда такие точные фразы! Я горжусь тобой. Тем, что у меня есть такая подруга.
– Я тоже, Тили, тобой горжусь.
– А я больше тобой горжусь!
– Нет я больше!
– Нет я!
Подружки рассмеялись. Так, хихикая и толкаясь, они незаметно для себя ушли на значительное расстояние от спасительного мегалита. Оказавшись в темном лабиринте улиц, обе замолчали и стали двигаться осторожней, оглядываясь по сторонам. Все же, обстановка была отнюдь не идиллической. А стук их каблуков в мертвой тишине звучал как-то неестественно и странно.
Завернув за угол, они внезапно остановились. Теперь тишина была действительно мертвой. Посреди улицы стояли два манекена, застывши в таких позах, словно о чем-то меж собой переговаривались. Их глаза зловеще горели во тьме. Дива и жрица, несмотря на свое бахвальство, замерли от испуга. Представшее зрелище вводило в оцепенение, буквально гипнотизируя своей абсолютной неподвижностью.
Наконец, подруги очнулись и принялись ходить вокруг, осматривая истуканов.
– У меня аж все похолодело внутри, – сказала Матильда.
– А у меня мурашки по коже так и бегают, – сказала Итфат.
– Ну, кто первый попробует?
– Давай ты. Ты все же видела их живьем.
– О мама-мия, я бы не сказала, что они живые, в полном смысле. Они, даже не живые мертвецы, а как бы ожившие манекены.
– Ну так они и есть, манекены сновидения. Чистые персонажи, без души и сознания. Если сновидение крутится, они действуют не по своей воле, а по сюжету.
– Ты хочешь сказать, подчиняются сценарию, как герои кинокартины?
– Что такое сценарий? – спросила Итфат.
– То же самое, что сюжет, где вдобавок по ролям расписано, кто и что должен говорить и делать, – ответила Матильда.
– Да, в этом смысле кино владеет персонажами.
– Но ведь мы тоже можем влиять на персонажей сновидения? У меня, во всяком случае, получилась.
– Можем, если по уровню осознания стоим выше. А если себя не осознаем, тогда мы такие же персонажи, и кино точно так же владеет нами.
– И в реальности, и в сновидении?
– Всенепременно, Матильдочка. Точнее, влиять мы способны не на самих персонажей, а на сюжет, которому они следуют.
– Как это? Выходит, я повлияла не на гламроков, а на сценарий? А мне казалось наоборот, будто я подчинила их своей воле.
– Это только кажется. На самом деле, сновидящий задает именно сюжет сновидения. Вольно или невольно.
– Так в реальности то же самое! Например, если чего-то боишься, оно как назло случается.
– Да, это когда невольно.
– А вольно когда?
– Когда намеренно задаешь ход сюжета.
– И такое тоже, и в сновидении, и в реальности возможно?
– Всенесомненно, Матильдочка.
– Фати, ты меня постоянно удивляешь. Ну в сновидении ладно, понятно. Но как в реальности? Как я могу задавать ход событий? Они ведь сами собою катятся!
– Тили, это ты меня постоянно удивляешь. Ты уже проделывала подобный фокус с реальностью.
– С метареальностью, ты хочешь сказать? Здесь-то все проще, мы в пространстве сновидений.
– Нет, с реальностью. Ты что забыла, как опрокинула ту, красулю, свою дублершу?
– А-а-а! Ну так все равно, я это сделала отсюда, с этой стороны зеркала.
– А какая разница?
Данный вопрос, казалось, поставил Матильду в тупик. Потеряв дар речи, она с раскрытым ртом уставилась на жрицу.
– Какая разница? – повторила та.
– Но ты же сама говорила, в реальности все гораздо сложнее, чем здесь.
– Сложнее не значит невозможно.
– Ну вот, мы опять возвращаемся к вопросу, в чем разница между реальностью и сновидением. Ты считаешь, разницы нет?
– Данный вопрос пока лучше оставить в покое. Меньше знаем, дольше проживем.
– А почему ты уверена, что мы влияем не на персонажей, а на сюжет?
– Не знаю. Уверена и все. Не могу объяснить.
– Но ведь я заставила дублершу упасть!
– Ты представила, как она падает, верно?
– Да.
– Ну так это сюжет.
Матильда опять застыла с раскрытым ртом.
– Ладно, Фати, тогда что нужно представить, чтобы запустить гламроков?
– Активируй свой движочек и просто вообрази, что они ожили и двигаются.
Не успела Итфат закончить фразу, как манекены вдруг резко тронулись с места и заговорили на повышенных тонах, активно жестикулируя.
– Бросай курить, тварь! Качай мясо!
– Ты че, вахлак!
– Завали хайло и мотай на рыло че я тебе толкую!
– Да ты че, вахлак! Отвали!
– Я сказал стоять! Полрайона на нож посажу!
– Ты из какого района, вахлак?
Перепалка сопровождалась характерными жестами с растопыренными пальцами.
– Уважай наших!
– Ваши не наши, наши не ваши! Отвали, ублюдыш!
– Хорош бухать! Займись спортосом!
– Я уе щас занят! Завтра приходи, завтра!
– Ты, тварь, люби родину! Качай мясо…
На полуслове гламроки внезапно замерли и опять превратились в неподвижные манекены. Дива и жрица с изумлением смотрели, то на них, то друг на дружку.
– Тили, это ты сделала? – спросила Итфат, – Это что, твое сновидение?
– Не знаю, как так получилось, – ответила Матильда, – Какая-то задняя мысль в голове мелькнула.
– Но что это вообще такое было?
– Два пацана встретились на районе, и состоялся между ними такой вот серьезный разговор. Хи-хи!
– Я ничего не поняла!
– Да неважно, забудь. Просто, я как представила этих двух вахлаков, так они мне напомнили кое-кого из наших. Но почему они опять остановились? Попробуй теперь ты.
– Хорошо.
Итфат снова повторила свой магический жест. Слегка наклонилась, опустив голову, а затем одним движением вскинула руки до уровня плеч, согнув их в локтях, и распрямилась, на этот раз с необычным возгласом:
– у-У-У-У—ЛЯ!
Гламроки резко дернулись, завелись, сделали несколько движений, и так же резко замерли.
– У-ля-ля, Фати! Что это за возглас? – удивилась Матильда.
– Не знаю. Наверно, я так привыкла.
– Но вот, они опять остановились. Почему?
– Видимо, с запуском сновидения все не так просто.
– Да, здесь требуется нечто другое. Нечто другое требуется.
– Нечто-нечто, чего мы не знаем.
– Это как: «Девочка Надя, что тебе надо? Ничего не надо, надо шоколада!»
– Что-что? Тили, я опять тебя не понимаю.
– Это я так, типа к реальности обращаюсь: чего же тебе надобно?
– Да, вот чего, вообще? И от нас, в частности?
– Ладно, Фати, пойдем уже обратно.
– Ладно-ладно, – ответила Итфат в своей манере, – Пойдем-пойдем.
Итак, подруги двинулись в обратный путь. Шли молча, уже порядком уставшие и без прежнего энтузиазма. Их самый первый и самый длинный день в метареальности закончился безрезультатно. Вопросов оставалось намного больше, чем ответов. Придя в мегалит, они уселись за стол и выпили чаю на травах, «еще по калямбочке», чтобы немного взбодриться.
– Что будем делать, Фати? – спросила Матильда.
– Положительно, спать, – ответила Итфат.
– И то верно. Утро вечера мудренее, как у нас говорят. А положительно на что ляжем?
– А у вас на чем спят?
– Сейчас-сейчас, покажу тебе. Надеюсь, мегалит сработает и на этот раз.
Матильда поколдовала со своим бантиком, и из пола выросла уютная кроватка. Она была аккуратно убрана чистым бельем, с подушечкой, одеяльцем и пижамкой, как обычно стелила мама для своей любимой Тилички, ляли.
– Какая прелесть! – воскликнула Итфат, – Что все это такое?
– Это лоскутное одеяльце, – начала показывать и рассказывать Матильда, – Оно сшито из разноцветных лоскутков, внутри хлопковая ватка, я люблю такое. А это пуховая подушечка. А это моя мягкая пижамка, я всегда сплю в ней.
– Тили, да ты лакомка! Я тоже хочу все это!
– Кто бы сомневался! Сейчас сделаем.
Дива сгенерировала все то же самое для жрицы. Та уселась на кровать и принялась все трогать и осматривать.
– Нравится? – спросила Матильда.
– Очень, – ответила Итфат.
– А вы на чем спите?
– В другой раз покажу тебе.
Они обе дружно начали зевать, а затем, выполняя одинаковые действия, как двойняшки, сняли, наконец, свою усталую одежду, облачились в пижамки и улеглись.
– А чем закончилась та история с молочным супом? – спросила Итфат, уже почти засыпая.
– Не заставили. Выросла большая и красивая, – сквозь сон отвечала Матильда.
Продолжение следует