Я прищурился. Ба, знакомые все лица!
– Здорово, Алех. Дефекты дикции?
Белый смущенно улыбнулся:
– С-сейчас л-лучше.
Я понимающе покачал головой. Говорят же, что встреча белых с нежитью к добру не приводит.
– А-а это кто?
– Мой брат-дебил.
Наверное, у Соркара было такое лицо, что уточнять имя белый не решился.
– Слушай, Нурсен здесь?
Он кивнул:
– А з-зачем т-тебе?
Я вынул из-за пазухи пухлый конверт с документами:
– Командировку отмечать буду!
«Пьяная камбала» по меркам Арангена оказалась весьма приличным заведением – тут было электричество. Никогда не думал, что буду воспринимать такую простую вещь как роскошь! Впрочем, горожане на алхимическую диковинку особо не надеялись – на стенах виднелись крюки для масляных ламп.
Это меня добило.
Скажите, в чем смысл: десять лет сбивать в Ингернике цены на зерно, а самим ходить босиком по навозу? И ведь не то чтобы у арангенцев не было возможности приобщиться к цивилизации (в Краухарде народ ведь как-то обходился). Может, им в радость выламываться в поле с рассвета до заката вместо того, чтобы приобрести один-единственный трактор? В этом русле естественнее смотрелось решение властей отказаться от НЗАМИПС типа, чтобы чужаки не отвлекали пейзан от работы. Лично мне выверты арангенской экономики были фиолетовы, но теперь я лучше понимал, почему отсюда слиняли все черные – было в этом какое-то ощущение паутины, что ли, словно тебя заталкивают в шкуру вьючного мула и непонятно, на кого злиться. Интересно, а как белые воспринимают такую ситуацию?
Да пофиг! Мне еще белых на шею, и я вообще свихнусь.
К сожалению, проблемы с дикцией на разговорчивости Алеха не сказались, только на связности речи. Из всего потока ыков и гыков мне удалось уловить лишь то, что мой приезд очень своевремен: завтра они собирались куда-то уезжать и минимум на неделю. Белый вломился в комнату руководства, даже не постучав (интересные у них отношения), и мы смогли лицезреть начальников в экзотической позе – они разглядывали мой мотоцикл, стоявший точно под окном.
– Здравствуйте!
От незнакомого голоса они дружно подпрыгнули. Знакомство состоялось.
Джим Нурсен оказался седоволосым джентльменом, белым магом скромных возможностей и членом Археологического общества Ингерники, второй, чуть более прилично одетый человек – мистером Барраем (не то завхозом, не то управляющим). Должность его я не запомнил, но пенка была в том, что Нурсен руководил, а со всеми практическими вопросами следовало идти к Барраю. «Шестая партия» была, соответственно, археологической экспедицией. Спрашивается: на фига им некромант?
Уяснив, кто я такой, пожилой джентльмен безумно обрадовался (нечасто увидишь белого, который радуется приезду черного мага), мне тут же отметили прибытие и объяснили, что к месту действия мы поедем завтра утром на корабле. Выцарапать из них подробности не получилось – все шифровались как заразы. В качестве компромисса мне удалось договориться, что Соркар будет жить на берегу за казенный счет и присматривать за моим зомби и мотоциклом.
– Это правда, что ты н-н-н…
– Специалист по ретроспективной анимации, – поправил я Алеха.
Конспирация накрылась медным тазом почти сразу: взявшись помогать с разгрузкой мотоцикла, белый первым делом ухватился за мою собаку (каюсь, недосмотрел), после легкого обморока и потрясенного «что это?» ему пришлось рассказать все. Ну почти все.
– Зачем тебе?
– Очень перспективная профессия. Редкая, денежная. Взял пару уроков, вроде пошло.
– Это же за-за…
– Только с людьми, про животных в законе ничего не сказано. – И эту тайну Сатал завещал мне хранить паче жизни. Кому-то в Ингернике дико повезло, что черные так мало читают. – Слышь, а у вас тут бумагу писчую раздобыть можно?
– З-зачем? – не понял он.
– З-заметки для отчета делать буду, – честно признался я.
Эта хорошая мысль, как водится, посетила меня с сильным опозданием. Только покатавшись по Арангену неделю, я понял, что забуду все на фиг прежде, чем вернусь в столицу. Алех немедленно подарил мне совершенно новый блокнот из дорогой линованной бумаги и карандашик (тоже нужен).
– Думали, в к-конце месяца…
– Что в конце месяца? – не понял я.
– Т-ты приедешь, – объяснил Алех. – Т-теперь з-закончим р-р-р…
– Работу раньше, – закончил я за него.
Алех радостно закивал. М-да, тяжко с ним придется.
Нет, то, что они хотят закруглиться, не могло не радовать – у меня на все про все оставалось три недели, а ведь еще до Редстона как-то надо добраться. Теперь по крайней мере не придется устраивать истерик организаторам работ. Хорошо! Только выспаться не получится – Макса вычесывать надо. И мыть… Во что превращается длинношерстная собака, если позволить ей путешествовать своим ходом, словами описать невозможно, скажу честно: в какой-то момент у меня появилось желание развоплотить его и прикопать целиком. И что обиднее всего, пока я возился с зомби, Соркар по-свински дрых. От желания разбудить его и припахать к делу меня удерживало только то, что Источник к нему рано или поздно вернется, а вот память при этом не исчезнет.
Надо ли говорить, что утром я был немного не в форме?
В порту специфический аромат Гилада стал почти осязаем. Рыба была тут везде: она сушилась в длинных сараях, подавалась в харчевнях, красовалась на вывесках и флюгерах (и под причалом гнила тоже она). Прямо сейчас рыбаки вытаскивали из лодок корзины со слабо шевелящимся серебристым содержимым. Глаза бы мои не смотрели!
Алех жизнерадостно агукал, Соркар ухмыльнулся и исчез, члены экспедиции, брызжа энтузиазмом, скапливались на пирсе. Меня мутило от съеденной за завтраком скумбрии (надо запомнить название блюда и никогда больше не брать). Нурсен расщедрился и нанял единственное в Гиладе судно с мотором – шхуну китобоя. Флагман прогресса, однако, да. Того порченого алхимика, что присобачил к паруснику гребной винт, следовало утопить в корыте – у меня от одного взгляда на эту конструкцию слезы наворачивались. Ременная передача!!! В море, да при таком усилии на валу. Формой лопастей вообще никто не заморачивался, если бы они масштабировали обычный лодочный движок, и то вышло бы лучше. Пять минут я печально наблюдал, как команда готовится запускать масляный мотор (хорошо хоть не спиртовой), и осознал, что в Арангене не только черных нет, но и алхимиков тоже днем с огнем не сыщешь.
Появился Нурсен в компании капитана, и народ стал потихоньку втягиваться на борт судна.
– Э-э… ваш багаж? – кивнул он.
– Да!
Накануне вечером я переложил все необходимые вещи в мешок (портить чемодан морской водой не хотелось) и теперь представлял прямую противоположность Соркару – черного, путешествующего налегке.
Команда, с грехом пополам, завела двигатель. Из кормовой пристройки повалил чадный дым, и все пассажиры, не сговариваясь, перекочевали в противоположный конец судна.
– А это что такое? – Меня заинтересовал торчащий на носу китобоя объект. Люблю диковинки!
– О, это чисто арангенское изобретение – метатель с химическим зарядом, – гордо объявил капитан.
– С каким-каким зарядом? – насторожился я.
– Сейчас мы используем смесь пироксилина с селитрой…
Я спал с лица и попятился назад. Свят, свят! Вот так и не знаешь, рядом с чем ходишь.
– Убери эту штуку отсюда на фиг! Ты что, убить нас всех решил?
– Не беспокойтесь, смесь совершенно безопасна!
– Ты бредишь…
– Три поколения моих предков пользовались этим устройством, и ни одного несчастного случая не было! – похвалился он.
– С магами на борту? – вкрадчиво уточнил я.
У всех членов экспедиции, прислушивавшихся к нашему разговору, на лице отразилась умственная работа. Вот что значит не алхимики! А ведь тут пофиг, какая магия – белая или черная, залететь можно с любой.
– Вы свою значимость сильно преувеличиваете, – огрызнулся капитан.
– Слабоумный идиот в третьем поколении!!! – рассвирепел я. Ну нету у меня сегодня чувства юмора, нету. – Одно неудачное проклятие, и все нестабильное вещество детонирует разом! Хочешь сказать, что у тебя на ней защитный блок?
Озадаченные взгляды сменились шоком понимания. Еще бы нет! Из всех присутствующих гарантированно неинициированным был только Баррай.
– К-кстати, да, – вмешался Алех, – заклятия типа флаттер…
Ну не дебил?
– Откуда я помню, какое флаттер, а какое не флаттер, скажи, пожалуйста? С этой штукой не поплыву!
Мистер Баррай опомнился первым и тут же взял капитана в оборот:
– Вы знаете, мистер Тангор в чем-то прав! Непроизвольные магические эманации могут серьезно…
Короче, взрывчатку с корабля убрали, два полных ящика этих долбаных зарядов вынесли, ни свинцовых прокладок, ни элементарных защитных знаков на них не было. Офигеть! Я пометил себе впредь выяснять, кто и чем тут занимается. Дикие люди! Вот так заснешь, а за стенкой окажется склад фейерверков. Как же хлопотно быть черным магом в таких Шорохом забытых местах. Хочу домой! Или, на худой конец, в Редстон.
Шхуна вяло затарахтела к выходу из бухты, оставалось надеяться, что, выйдя на простор, они не станут выеживаться и поднимут паруса. Я вздохнул и принялся искать на палубе место поудобней, с четким намерением проспать всю дорогу (или хотя бы до обеда). Судя по разговорам, до базового лагеря экспедиции было часов восемь хода при хорошем ветре, общаться со мной никто не хотел (даже тот нахальный оборванец, который вчера просто нарывался на тумаки), путешествие обещало быть спокойным.
На волноломе собралась группа провожающих шхуну белых. Почему белых? Потому, что один из них наворожил иллюзию Звезды Путешественников (кстати, типичный флаттер) и запустил ее над проливом. Они бы еще на пристани поворожили, где заряды лежат, самоубийцы. Никакого представления о технике безопасности! А случись что, скажут, что виноват черный маг.
Алех оживился и начал махать им рукой, но ему почему-то не ответили.
Известно, что у черных не бывает друзей, только знакомые, боевые маги не способны испытывать привязанность, а преданность и верность им заменяют ослиное упрямство и дурацкие принципы. Но может ли родство с потусторонней силой полностью перечеркнуть типичные человеческие реакции?
Рэм Ларкес имел на этот вопрос свою точку зрения – в его жизни было чувство, сильное и яркое, естественно, оставшееся тайной для окружающих – маг скромных возможностей, решивший сделать карьеру в НЗАМИПС, не мог позволить себе выглядеть странным. Тогда жизнь казалась проще, оба они были волшебниками, и Ларкес свято верил, что разобраться со странными ощущениями он сможет позже. Судьба распорядилась иначе.
Нелепая смерть друга (сильнейший маг поколения убит стрелой, какая ирония!) не сделала чувство слабее, оставаясь по-прежнему ярким и острым, оно превратилось в неутолимую ненависть. Штатный эмпат нашел бы что сказать по этому поводу, но Ларкес с детства не доверял белым, вообще. И его не заботило, насколько происходящее напоминает редкое в среде черных, но от этого не менее разрушительное безумие. Одержимый маг способен был идти к своей цели годами, десятилетиями, компенсируя упорством и работоспособностью слабый природный потенциал. Искусники не могли совершить худшую ошибку, дни секты были практически сочтены.
Во всех своих кабинетах Ларкес неизменно развешивал по стенам портреты двенадцати величайших магов Ингерники, в число которых покойный друг попадал неизбежно. Сейчас, глядя на большой, немного официозный дагерротип, первый помощник министра меланхолично размышлял над тем, является ли удивительное внешнее сходство отца и сына неким знаком, посылаемым (кем? не все ли равно!) лично ему с определенной целью. И приходил к выводу, что таки да. И то, что юноша с такой сомнамбулической точностью вышел на убежище старой лисы, это ведь неспроста. А этот изящный в своей небрежности выпад, предотвративший хаос в столице? Ларкес был старше, чем казалось с виду (недавно он разменял вторую сотню лет), и был воспитан в старых традициях, на сказках про Душу Мира и Леди Судьбу, ему совершенно очевидно было, что движет мальчиком, даже если он об этом и не подозревает.
Секретарь невозмутимо ждал, когда первый помощник министра изволит оторваться от созерцания портретов. Клерк был уверен, что черный маг лелеет мечту попасть в число избранных.
– Говори!
– Сообщение из Арангена, сэр! Один черный маг, сотрудник ОУПФ, пропал, предположительно погиб. Один неинициированный черный предположительно погиб, возможно похищен. Есть следы применения белой магии. Начать развертывание проекта?
Ларкес повернул голову к стене, на которой висела карта континента.
– Игнорируйте! Ритуал ни разу не проводился на удалении более трехсот километров от острова Короля. Передайте материалы генералу Зертаку без комментариев. Пусть сам решает свои проблемы.
Секретарь поклонился и вышел. Ларкес вернулся к созерцанию портретов.
Глава 5
Когда китобой высадил нас у какой-то апокалипсически разверстой скалы, я подсознательно начал ждать повторения острова Короля. Как говорится: «Те же и зомби». Однако быстро выяснилось, что здесь нежитям ничего не светит: причудливо выветрившиеся скалы жарились под лучами солнца, и ни одной подозрительной щели природа в них не оставила. Боевые маги отдыхают.
Стоило шхуне скрыться, как из расселины вырулил вездеход на резиновом ходу и, прихватив нас, бодро покатил к неизвестной цели. Весь островок был не больше километра в поперечнике, на южном его конце в жерле древнего вулкана плескалось дождевое озеро, а в северной, более пологой части разместился отлично обустроенный лагерь – огромные армейские палатки, полевая кухня, душ и сортиры с подветренной стороны. Хорошо быть археологом, если, конечно, шурфы не копать! Воспринимать это место как курорт мешало только обилие черных магов. Чарак ведь что-то говорил про Круг, да? Вот здесь они и собирались его устраивать (это какие-то армейские разработки, однозначно).
Ко мне отнеслись чутко, с пониманием: выделили койку для отдыха, навалили харчей и никаких разговоров о работе. Запрет был только один: в озеро не плевать – вода питьевая. Видел я как-то в Редстоне плакатик с рекламой отдыха на южном побережье, здесь было один в один, разве что без пальм, имелась даже своя достопримечательность – руины пиратской крепости на склоне кратера (так, куча камней в рост высотой). Впечатление немного портили черные, ходившие вокруг палатки, как коты вокруг сметаны (или они думали, что я их не чувствую?). К сожалению, спать мне больше не хотелось, да и новое место требовало решительного освоения. Самое главное – показать всем, что ты не тормоз!
Первым встреченным мной черным оказался маленький сухонький мужичонка в старомодном полосатом костюме (у меня вообще складывалось ощущение, что почтенный возраст – характерная особенность некромантов). Двигала им не воинственность, а скорее любопытство.
– Здравствуйте! – Мужичок приподнял соломенную панаму. На периферии зрения нарисовался мистер Баррай.
– Добрый вечер, – я решил показать себя с лучшей стороны, – нас не представили…
– Крапс, – вежливо улыбнулся он, – следственный отдел жандармерии.
– Томас Тангор, – я решительно расправил плечи, – внештатный сотрудник.
И пусть кто-нибудь посмеет сказать, что это не круто!
Некромант оживился.
– Сын Тодера? О, мои соболезнования! Очень, очень способный был… э-э… человек.
Спасибо, что хоть сволочью не назвал. И вот хорош бы я был, если бы вовремя не растряс Хемалиса! Ух, мама…
Я важно кивнул, принимая соболезнования:
– Это была большая потеря для всех!
Он неожиданно согласился.
– А к нам какими судьбами?
– Работать.
– Замечательно! Нас ждет исключительно интересный опыт, если все получится, естественно.
Я сделал вид, что понял. Баррай решился вмешаться:
– Возможно, у вас найдется время поговорить с руководством экспедиции? Мистер Нурсен поподробней опишет вам задачу.
Что характерно: раньше он сделать этого не мог. А теперь что изменилось? Ох уж мне эта «ботва»! Я снисходительно кивнул, и мы пошли в столовую знакомиться с местным активом.
Как ни странно, миссис Клементс среди них не оказалось – Алех дорос до самостоятельной работы (надо будет поздравить его). Из новеньких присутствовали какой-то армейский чин (я так и знал!), престарелый алхимик и девица, вид которой почему-то ассоциировался у меня с целительством.
– Как вы представляете себе цель вашей работы? – поинтересовался обладатель мундира по фамилии Стивенсен (не маг и, судя по твердому взгляду, по меньшей мере полковник).
– Никак не представляю. Никто же ничего не говорит!
Просвещать меня немедленно вызвался Нурсен. Мистер Баррай украдкой вздохнул (я тоже, но тише). Хорошо хоть этот не заика!
– Все дело в находках, сделанных в Городе Наблы, – гордо объявил белый. И замолчал.
– Где-где? – Разговор явно следовало поддержать.
– В поселении древнейшей цивилизации нашего мира.
– А… – Вообще-то ни о чем подобном я не слышал, но мало ли что бывает.
Он подозрительно уставился на меня, явно ожидая другой реакции.
– Вы интересовались когда-нибудь древней историей?
– Ну не то чтобы…
– Понятно, – огорченно вздохнул он. – Тогда начну сначала. У людей очень сложное и неоднозначное прошлое, официально самое древнее человеческое поселение – это так называемый Город Бекмарка, часть древнего мегаполиса, похороненная под гигантским оползнем. Он почти на тридцать тысяч лет старше поселения в Кейптауэре, следующих по возрасту руин.
– Угу. – Про Кейптауэр я читал, когда пытался разобраться в техномагии.
– Не знаю, что вы слышали, – словно ответил на мои мысли он. – Но если высокое развитие цивилизации Кейптауэра – в известном роде предположение, то для цивилизации Бекмарка оно документально доказано. Методом ретроспективной некромантии из массива ржавчины в раскопе была восстановлена самодвижущаяся повозка, идентичная нашим во всем, кроме внешнего дизайна.
От такого заявления я немного припух. Отпечаток сущности неживого предмета?..
– Да, – ухмыльнулся он, – археология не стоит на месте! И вот мы находим третий слой…
В общем и целом заслуги археологов в деле не было – открытие совершили непрофессионалы. Во время последней разборки с Каштадаром одному из флотских офицеров показалось, что у Птичьих островов какая-то странная форма (пираты из местных за двести лет до такого не доперли). Мужик оказался предприимчивым и злоупотребил служебным положением, подбив корабельных магов прощупать морское дно: он предполагал, что перед ним древний порт, а где порт, там и затонувшие сокровища. Результат оказался обескураживающим: на плавно уходящем в морскую бездну континентальном шельфе располагалось что-то огромное, круглое и железное. Что хочешь, то и думай. Естественно, что находкой в первую очередь заинтересовалось армейское руководство.
Проверить аномалию удалось только через тридцать лет, после изобретения подводного колокола для больших глубин (под это его и сделали). Множество теоретиков разглагольствовало о природе объекта, но ни один даже близко не угадал: когда оператор колокола пару раз копнул ил, наносы осыпались, и под ними обнаружилась верхушка гигантской стеклянной полусферы. Так было найдено настоящее морское сокровище – Город Наблы.
– Это титаническая конструкция! – сладострастно вздыхал Нурсен. – Создать такую нам сейчас не под силу, она все еще держит атмосферу, коррозировали и протекли только двери люков. Если бы существование Города не засекретили, наши материалы произвели бы фурор в алхимии.
Я, в этот момент думавший именно о фуроре и алхимии, непонимающе нахмурился. Любят же люди шифроваться не по делу!
– Если это произошло трижды, – тихо заметил мистер Баррай, – то почему не может произойти в четвертый, пятый, шестой раз?
– Да, да! – откликнулся Нурсен. – Три цивилизации существовали в разное время на этой земле и все три исчезли без следа, хотя ни в чем не уступали нашей. Скажем честно: даже цивилизацию Бекмарка археологическое сообщество приняло с трудом – людям не нравится думать о регрессе такого масштаба. Кроме того, коллапс всякий раз происходил практически мгновенно. Древнейшие летописи Кейптауэра прямо говорят, что мир за пределами острова исчез за один день, хотя многие склонны были считать это ошибкой, возникшей при переписке текстов. Однако создается впечатление, что и в Бекмарке, и в Набле жители тоже умерли все и сразу. Особенно это заметно в подводном городе: тела лежат хаотически вдоль коридоров, некоторые – прямо на рабочих местах, один труп упал с наполовину натянутым гидрокостюмом. Это жуткая картина, – он помрачнел, – двое моих коллег сошли с ума после работы там. Как вы думаете, какой эффект все это произведет на обывателей?
Да-а… Это же худший кошмар в реале: внезапная, необъяснимая смерть, регулярно косящая обитателей этого мира. Всплеск религиозного фанатизма – самое меньшее, что нас ожидает.
– Мы должны знать, что произошло, – подвел черту Баррай, – мы приглашаем вас в Город Наблы.
Он сам не понял, что сказал: теперь, когда я узнал о существовании такого места, удержать меня от проникновения туда было гораздо сложнее, чем затащить внутрь. Практика и работа по контракту – это были так, приятные бонусы (мне ведь еще и заплатят). Да я жизнь готов был положить за то, чтобы поглядеть на такое чудо!
– Понимаю. – Мне стоило титанических усилий выглядеть обеспокоенно, а не алчно. – Я осознаю важность задачи и приложу все усилия, чтобы выполнить работу должным образом.
Нурсен радостно заулыбался, а Баррай подозрительно прищурился (он определенно слишком много знал о черных).
Естественно, прямо сейчас никто никого воскрешать не собирался. Весь следующий день я посветил «акклиматизации», знакомству с коллегами и совместной тренировке. Смысл последней был мне решительно непонятен (некромантические плетения всегда уникальны и общих схем не имеют), но никто из старших не возражал, а задавать вопросы не хотелось. В среднем привлеченным к делу некромантам было лет по восемьдесят (и это при том, что возраст черного по виду угадать трудно). Похоже, что у правительства серьезная напряженка с кадрами… э-э… ретроспективных аниматоров. Надо это учесть, когда будем договариваться о стоимости моих услуг в следующий раз. Потом Барраю надоела эта идиллия, он постановил завязывать с акклиматизацией и заняться делом. Наверное, от меня ожидали каких-то возражений, но я сделал вид, что намеков не понимаю (старики на этом курорте поселиться готовы, а у меня экзамены на носу!).
В предрассветных сумерках нас забрал с островов паровой катер, большой, быстроходный, весь от носа до кормы увешанный вымпелами военно-морского флота. Гражданских среди его экипажа не было. Если таким образом власти хотели добиться, чтобы никто не знал местоположения купола, то своей цели маневр достиг.
Над океаном всходило солнце. Огромное пространство, не стиснутое домами или горами, медленно наполнялось светом, поверхность волн торжественно хранила оттенки теплых и холодных цветов, не позволяя им смешаться (словно белую и черную магию). Над водой висела легкая золотистая дымка и никаких ориентиров от горизонта до горизонта. Крикливые морские птицы остались ближе к земле, тишину нарушали только равномерный гул турбины и вкрадчивый шелест волн. Пожилые некроманты дремали, Алех (который должен был кому-то в чем-то помогать) счастливо улыбался ветру. Я пытался разглядеть в этих волнах что-то необычное и не мог (интересно, каким проклятием армейские спецы прощупывали дно?). В результате цель путешествия возникла неожиданно, сбоку. Катер сделал крутой поворот и причалил к другому судну, выше и шире, никаких опознавательных знаков на нем не было. К сохранению ужасной тайны власти подходили очень серьезно…
Я первым вскарабкался по веревочной лестнице, и тут моя физиономия стала именно такой, какая должна быть у ретроспективного аниматора, – мерзкой. Скажем прямо: алхимик имеет право не доверять устройствам, в монтаже которых не участвовал.
Агрегат, который обозвали колоколом, по форме напоминал сигару и оказался гораздо больше, чем можно было ожидать, – около двадцати метров длиной. Клепки размером с монету заставляли думать о вывернутом наизнанку паровом котле, а крышка с маховиком – о недоброй памяти бродильном чане (причем мы поедем внутри). Других подробностей конструкции видно не было – колокол почти целиком находился в воде, для его подъема и погружения судно имело специальный проем посередине (такой полет фантазии и размах дела мне импонировали). Весь агрегат был густо намазан свинцовым суриком.
– Нехилый чугунок!
– Вообще-то он из бронзы, так заклинания лучше держатся.
Моя оценка монструозной конструкции резко подскочила: если к делу привлекли магию, значит, к испытаниям подходили серьезно и накопали кучу недостатков (это плюс, когда ошибки выявляют до того, как они станут проблемами). Непонятно было только, зачем сурик.
– Сколько народу он берет?
Моряк замялся:
– Полтора десятка, по максимуму. Конечно, комфорт минимальный.
А сейчас в эту кастрюльку набьются разом двенадцать некромантов, не считая экипажа. Прелесть! Всю жизнь мечтал посидеть у кого-то на голове.
– У-удачи! – Алех смотрел на подводный аппарат с благоговейным трепетом.
– Пофиг удачу, ты мне лучше терпения пожелай.
На палубу начали взбираться мои коллеги, судя по их мрачным лицам, мнение об этом транспорте они составили давно и менять его не собирались.
– А частями нельзя? – Я наблюдал, как экипаж упаковывает некромантов в агрегат.
– Нет. Время работы регенератора ограничено.
Если бы не мое жгучее желание попасть в подводный город, я нашел бы, что на это сказать (и даже сделал бы кое-что). Пожилые колдуны устраивались на скамейках плотно-плотно и сердито сопели. Естественно! Нам ведь не просто приходилось касаться друг друга (что для любого черного – оскорбление), но еще и смотреть практически в упор, физически не имея возможности для отступления. Хотите мое мнение? Создатели спускаемого аппарата явно что-то недоработали. Посадили они, значит, всех черных в одну коробочку, и – бултых! Интересно, здесь кому-нибудь кроме меня читали в детстве сказку про джинна и бутылку? Или скорее уж медный кувшин – цвет у стен соответствующий.
Погружение в бездну заняло больше получаса.
Я скучал и думал, за каким фигом предкам потребовалось что-то строить в такой заднице. Нет, вышло удачно (на поверхности-то не сохранилось ничего), но логики никакой. По моим понятиям, совершить такую глупость людей могли заставить две вещи: выгода или опасность, в смысле либо они нашли здесь что-то безумно ценное для себя, либо от кого-то прятались. Предположения по этому поводу, поначалу вполне разумные, постепенно приобретали все более извращенные формы, начиная от засилья на поверхности драконов (откуда-то ведь пошли легенды об огнедышащих тварях) и кончая товарно-денежными отношениями с дальними кругами ада.
Ни духоты, ни перепадов давления в колоколе не ощущалось, единственным напоминанием о необычности происходящего была тишина, словно мир за оболочкой звонких бронзовых стен разом прекратил существование. Неприятно, оказывается, быть единственным источником звука – словно каждым вздохом рисуешь на себе мишень. Люди не смеялись, не балагурили, старались не двигаться без особой нужды и напряженно ждали. Только шуршал вентилятор да загадочно мерцали на стенах знаки из белой магии (никогда не слышал, чтобы белым удавалось что-то алхимическое!). От растущего напряжения я весь извелся, под рубашкой словно ползали полчища муравьев, а чесаться было нельзя, и дюжина моих коллег выглядела не лучше. Причем они знали, на что шли, потому что были здесь раньше, и все равно решились. Вот где выдержка! Когда экипаж колокола принялся орудовать рычагами и штурвалами, это было настоящее спасение – нервы у набившихся в плавучий саркофаг магов были на пределе.
Колокол встал нижней частью на люк, операторы тщательно проверили надежность сочленения и откинули крышку. Сквозь уплотнение вытекло не больше чайной ложки воды, все выглядело так, словно внизу просто открылось новое пространство, дыра в другой мир.
Здравствуй, Город Наблы! Надо спросить у Баррая, кто такой этот Набла. Можно будет его поднять, поблагодарить и снова упокоить.
Поскольку я залез в колокол последним, то выходить пришлось впереди всех. У меня от любопытства даже глаза моргать перестали. Тускло светился голубой зачарованный фонарь (такие могут гореть годами, уходя, его просто не гасили). Баррай передал мне вниз лампу поярче, но лучше видно от этого не стало – дальние углы по-прежнему тонули в темноте.
Однако просторно тут! Не то что в нашем колоколе – предки места не жалели. Судя по всему, помещение изначально предназначалось для приема подводных судов, а присоединительные размеры, значит, наши у древних попросту слизали. Большим полукругом располагались четыре раздвижные двери, за единственной открытой виднелся точно такой же люк, как тот, через который мы проникли. Вдоль стены тянулся ряд металлических остовов скамеек, благодаря удивительной сухости воздуха, объяснения которой я не находил, за столько лет металл не потускнел и не заржавел. Ни паутины, ни остатков растительности (да и откуда им взяться?), ни покойников (в любом виде). Из зала выходили два коридора, один уводил вверх по странной двойной лестнице, весь проем второго был затянут мембраной из промасленного шелка. Справа от лестницы в стене зиял пролом, открывающий какие-то пустоты, и нечто подозрительно напоминающее гнездо песчаных гнид, как его изображали в археологических манускриптах.
Баррай спустился сразу за мной, принял сверху металлический чемоданчик и первым делом сменил патрон в регенераторе – приземистом бочонке, приткнувшемся под фонарем.
– Атмосфера купола непригодна для дыхания, – сообщил он. – Мы заполнили чистым воздухом лишь несколько помещений, чтобы не нарушать сложившегося равновесия: кислород может губительно сказаться на древних артефактах. Поэтому очерченную мелом зону просьба не покидать!