– Он заболел, и его сейчас нет дома. Что ему передать?
– Не трудитесь. Я перезвоню в конце недели.
Я повесил трубку и задумался: с некоторых пор мне не нравились разговоры о лечении вне дома. К тому же Рон намекал на знакомство своей матери с сектанткой Мелонс, а идиотизм в позднем возрасте не лечится. У кого бы выяснить, что происходит? И тут я понял, что есть кое-кто, кому может задать парочку вопросов сердитый черный маг.
Найти Сэма было несложно: вечером во вторник заседал исторический клуб, а мелкий гном считался одним из его завсегдатаев. Помнится, узнав об этом, я стал регулярно ходить на собрания и безжалостно критиковать его доклады (сам виноват, нечего зачитывать вслух такие шизофренические тексты), а чтобы меня не поняли превратно, пришлось самому выступить там, рассказав обществу о Белом Халаке, с иллюстрациями и выкладками из теории белой (!) магии. Я ввернул фразу про булку и изюм и имел уважение.
Клуб заседал после окончания занятий в одном из главных лекториев, меня узнали и даже были рады видеть. Темой сегодняшних дебатов было правление короля Гирейна – краткий период расцвета инквизиции, впоследствии дорого обошедшийся Ингернике. Первокурсница с факультета фармацевтики излагала сильно упрощенную версию событий и искренне не понимала, как идею добра можно обратить во зло (девочка была из белых). Я краем глаза наблюдал за Сэмом – мелкий гном был напряжен больше обычного и почти не слушал доклад. Тогда зачем он пришел? Оказалось – ни за чем. Как только началась дискуссия, Сэм встал и направился к двери. Осталось решить, где мне будет удобнее его перехватить. Варианта было два: мужской туалет в правом конце коридора и кладовка в левом (ее дверь я предусмотрительно отпер). Если появятся свидетели, придется идти за ним на улицу, а там народу еще больше…
Сэм повернул налево. Как только несчастный поравнялся с неприметной дверцей, я рывком догнал его и сгреб за плечи. Со страху он даже не сопротивлялся.
– Привет! – Воспользовавшись нервным параличом, я втолкнул его в кладовку и закрыл дверь. Бедняга придушенно взвизгивал. – Я хочу знать, что случилось с нашим общим знакомым, прямо сейчас.
– Не понимаю, о чем вы!
Но глазки-то бегали. Я улыбнулся ему, ласково-ласково. Тусклая лампочка не давала в точности определить цвет его лица, но мне показалось, что он стал зеленым.
– А они предупредили тебя, что невозможно солгать черному магу? – Эти доверительные, мурлыкающие интонации удаются мне лучше всего. – Я имею в виду, настоящему черному магу.
Ну два раза точно невозможно. Сэм попытался спрятаться за швабрами, и это у него почти получилось. Это еще что! Он у меня от черных магов шарахаться будет до конца дней и при этом жидко пачкать.
– Где он?
– Я ничего не знаю!
А ведь и вправду не знает, никто не станет посвящать шестерку в такие серьезные дела. Однако у меня были кое-какие мысли на этот счет… Я очень гадко усмехнулся:
– Ты думал, мне нужны твои откровения? У тебя будет возможность понять, как далеки внушенные тебе идеи от реальности. Сегодня же до исхода дня я верну Рона домой, а у тебя будет шанс подумать, готов ли ты бросить вызов стихии, которая терпит тебя чисто из снисхождения.
Вот так! Я оставил его офигевать в подсобке, уж не знаю, что уж там.
Нет, все-таки не зря капрал возил меня мордой об пол – какой-то недорезанный герой в мою родню определенно затесался. Иначе откуда этот дурной раж? По всему выходило, что Рон угодил в переплет, причем по собственной глупости. Поделом! Нужно ли мне вмешиваться в его терки с Искусниками? (То, что здесь замешаны они, – к гадалке не ходи, мелкий Сэм мне с первого взгляда не понравился.) Шепнуть кому надо, и пусть надзор с ними разбирается. С другой стороны, неужели я упущу такую картину: «Четвертушке наваляли»?! Тем более что найти Рона мне и вправду несложно, другое дело, что для этого в очередной раз придется переступить через собственную гордость, хорошо хоть свидетелей не будет.
Я забросил удочку туда, где обычно обитал Шорох. «Вылезай, страшилище!» Не выходит, обиделся. «Обещаю не пугать, я сегодня добрый». Кажется, пытается сообразить, что сможет вытянуть из меня в обмен на услугу. «Значит, так, предлагаю первый и последний раз: поможешь найти Рона – я тебя прощу и больше шпынять не буду. Дальнейшее будет зависеть от твоего поведения. Откажешься – пеняй на себя, лучше тебе тогда забыть обо мне». Не знаю, что из моей речи Шорох понял, но выбор я постарался обозначить четко. В моем сознании появилась трудноразличимая еще картинка. Конечно, нежить не имел глаз, а потому «видеть» мог только чисто условно, представленное им изображение было в известной мере реконструкцией, и выглядеть то место могло совсем иначе. Но ориентиры были: опять – река, опять – склады. «Этот берег или другой?» – «Другой». – «Выше или ниже по течению?» – «Ниже». Я постарался воскресить в уме карту города и предместий. «Перед мусорным причалом или после?» – «Перед».
Ну вот, просто, как два пальца…
Я покатал в уме представленный Шорохом образ и решительно отправился к трамвайной остановке, на ходу ощупывая карманы в поисках надзоровского манка и посылая призыв Максу – нужно быть готовым ко всему. Привлекать Сатала к делу без крайней необходимости не хотелось: если господин координатор узнает, что я переборол свое отвращение к нежитю, он заберется мне на голову с ногами. Забавно, но то, что переться на ночь глядя в портовый район немножко глупо, мне в голову как-то не пришло.
Поводов для героизма я немедленно получил по самую маковку.
Во-первых, оказалось, что трамвай не доезжает до нужного склада целый квартал (знал бы, ни за что бы сюда не поехал!). Во-вторых, рельеф мостовой напоминал изваяние краухардского проселка в камне: копыта битюгов успели промять и раздолбить дешевую брусчатку местами на три пальца, хорошо хоть, под ногами не чавкало. Дождь для разнообразия перестал, но грязь осталась. В лицо дышал специфический запах весеннего города – аромат растаявшего снега и всего того, что скопилось в нем за зиму.
Я шагал по лабиринту глухих заборов, старательно лавируя между лужами неизвестной глубины и размышляя над тем, что, собственно, собираюсь делать (вовремя, правда?). У черных не бывает друзей, только знакомые, но мы с Роном были знакомы давно, с первого дня в университете, притерлись друг к другу и умели делать пропуски (а это дорогого стоит). Потом вдруг появляется какой-то мелкий Сэм, и мой приятель с размаху на него вешается. И главное, было бы что в этом задохлике… С чего, спрашивается, Рона потянуло за мной шпионить? А потом прятаться. Он ведь прятался от меня, да? Возможно, у него была на это какая-то причина (не следует мне так много общаться с эмпатами), но гадать о ней черный может до бесконечности. Нам с Четвертушкой следовало серьезно поговорить, и я собирался сделать это прямо сейчас, невзирая на лица.
Увиденное глазами соотносилось с переданным Шорохом образом, скажем так, с трудом: нежить как-то странно «раскрашивал» окружающее по степени своего интереса. Дома, например, сильнее всего различались характером использованной для их защиты магии, люди – степенью приобщенности к волшебству, прочие индивидуальные черты если и присутствовали, то не улавливались. Таков был именно его взгляд на вещи, а цветные образы и картинки он заимствовал исключительно из чужих мозгов. В итоге нужный мне склад проще всего было опознать по удачной имитации охранного периметра, устроенной вдоль забора (без магии от настоящего не отличишь).
В будке привратника горел свет, но самого сторожа видно не было.
Вот и чудесно!
Я оглядел забрызганные навозом брюки, плюнул и тупо перелез через ворота, обнаружив, что Макс уже ждет меня с другой стороны, грязный до ушей и счастливый. (Опять его купать! Квартирная хозяйка и так уже посматривает на меня косо – на содержание в доме животных у нас уговора не было.) На главных воротах склада висел большой заклятый замок, а вот боковая дверь оказалась приоткрыта. Ловушка или недосмотр? Вот так войду, скажу: «Привет!» и тут же получу по куполу, хорошо, если не молотком. Я всерьез задумался. Не стоит ли мне дать свисток и притащить сюда хваленую команду капитана Бера? А что, если Четвертушка задружился с какой-то компанией (маловероятно, но возможно) и они там сейчас дружно выпивают, а Искусники существуют только в моем воспаленном воображении? Я буду выглядеть круглым дураком! Трусость черным несвойственна, даже осторожность среди нас редкая гостья, но пса-зомби все-таки стоит отправить первым.
Макс проник в здание через духовое окошко под крышей – просто взял и заскочил. Внутри склада было одно огромное помещение, заставленное штабелями ящиков и бочек, и темнота – ни лампочки, ни свечки, окон тоже не было, а если бы и были, – солнце уже ушло за крыши, обещанный Сэму день был на исходе. Обоняние и слух подсказывали псу-зомби, что в темноте прячутся по меньшей мере шесть человек, они напряжены, они ждут, но есть еще кто-то – он явно болен, кисловато-терпкий запах нездоровья буквально пропитал помещение. Опознать заболевшего Макс не мог – Четвертушку он никогда прежде не нюхал.
Вот зараза! Должно быть, Сэм отзвонился своим друзьям и они устроили на меня засаду. Надо было избить его для порядка (чтобы до завтра из больнички не вылезал). Вступаться за какого-нибудь складского сторожа меня не тянуло, но что, если пострадавший все-таки Рон? Шорох зря шуршать не будет.
Что ж, будем действовать как всегда. То есть нахрапом.
Я вошел, плотно прикрыл за собой дверь и отправился в ту сторону, где Макс засек засаду. Сделаем людям приятное! Идти пришлось недалеко: стоило мне миновать какую-то незримую черту, как зажегся свет. Множество электрических лампочек осветили сцену: трое неприятелей передо мной (один держит нож у горла Четвертушки, другой тычет в мою сторону арбалет, третий – босс), еще один арбалетчик стоит в конце прохода справа, и кто-то прячется за ящиками слева (думает, я про него не знаю). Того, что зажигал свет, отсюда не видно. Всякие мысли о том, что Рон находится здесь по собственной воле, отпали: бедняга был в полуобморочном состоянии и ничего вокруг не замечал.
Да, наваляли ему по первое число… Я какое-то время постоял, ожидая, что они скажут. Ну допустим, арбалеты мне теперь не страшны – когда кончилось действие блокираторов, я первым делом изучил методы защиты от подобного оружия. Вот только тот тип, что справа, целится не в меня, а в Четвертушку. Защитить себя я смогу (сколько бы нападающих ни было), но защитить еще и Рона от двоих – это выше моих сил. Стоило тащиться сюда, чтобы наблюдать, как его зарежут! Вмешательство Макса ничего не изменит – враги стоят слишком далеко, к тому же псу-зомби придется заняться шестым, который включил свет и теперь осторожно забирается на галерею (то ли у него там оружие, то ли спасается бегством, я не понял его маневр).
– Вот ты и попался, колдун, – возвестил тот, кто выглядел здесь главным.
Я пожал плечами. Ну хочется человеку в это верить!
– Отпустите парня.
– Попробуешь колдовать – и он умрет!
– Он умрет – вам всем конец. Принцип объяснять надо?
Глаза уже привыкли к тусклому свету, теперь мне был отлично виден говоривший – пожилой мужчина с буйной седой шевелюрой, не из магов, но обвешанный защитными амулетами с ног до головы. Дурь, конечно, но от самоучек помогает. Я мог составить плетение, которое поломает его игрушки нафиг, но не мог сделать этого незаметно. Паршивая ситуация.
Главарь Искусников (если это были они) оскалился:
– Это ты убил Учителя Лорана!
Сомнения об Искусниках пропали. Я не стал отрицать очевидного и пожал плечами:
– Он бросил вызов черному магу, мы такое не прощаем. Кстати, у него тоже была такая штука. – Я кивнул на арбалет. – Но это ему не помогло.
– У нас есть твой приятель, – резонно заметил этот козел. – И мы можем его убить!
– А смысл? Если это будет стоить всем вам жизни?
Я не представлял, как он будет выкручиваться из этой ситуации. Можно было подождать, когда арбалетчики устанут (оружие-то у них тяжелое), можно было дождаться Макса – он неуклонно приближался к своей жертве, заминка была в том, что зомби надо было лишь слегка придушить человека, а не вырвать ему глотку.
Должно быть, мысль о временном факторе не давала главарю покоя.
– Мы готовы умереть! – объявил он. – А наши соратники сумеют заставить тебя ответить за преступление. Твои хозяева не смогут прикрывать тебя вечно!
Я понял, куда он клонит, и забеспокоился: моих навыков не хватит на то, чтобы проделать все незаметно, а месть за смерть друга совсем не то же самое, что необходимая самооборона, тут Сатал может и не пойти мне навстречу. Таким образом, опосредованно они сумеют-таки мне навредить – попросту выставят уголовником. В толковании закона по отношению к черным суд не знает снисхождения (нам только волю дай, мы все в свою пользу повернем), а значит, вместо нимба героя я получу минимум двадцать лет и Оковы Избавления (уже настоящие). Как я буду выглядеть в глазах Лючика? Если честно, мнение семьи на этот счет волновало меня гораздо сильнее жизни Рона. Вот такой я гнусный, эгоистичный и вообще черный маг.
– Почему ты решил, что мне нужно вас убивать? Вас посадят как убийц, плюс хранение оружия. Считаешь, этого мало?
Но, конечно, сколько-то там лет заключения в обмен на жизнь Четвертушки меня не устраивали чисто из эгоистических соображений – несимметрично как-то. Наверное, это было ясно и Искуснику, он оскалился и бросил в мою сторону какой-то предмет:
– Либо ты выпьешь это прямо сейчас, либо можешь начинать звонить в полицию – твоему дружку конец!
Как это свойственно незнакомым с черными людям, он оценивал мое поведение по себе, наивный. Я уже знал, что в пузырьке: запах у блокиратора очень уж специфический. Да, Рон, ты мне дорог, но собственная жизнь дороже. Утешься, я позабочусь, чтобы эту компанию притравили в тюрьме (есть у меня парочка рецептов – противоядия не существует). Их смерть будет ужасна! Но в тот момент, как я отказался от мысли об убийстве, ситуация предстала передо мной совершенно в другом ключе.
«Эй, чудовище! Вылезай, монстр проклятый!» Шорох испустил волну подозрительного внимания. «Сейчас я попытаюсь нейтрализовать того, что с ножом, а остальные меня прикончат. Если не хочешь, чтобы все твои труды пошли прахом, действуй! Солнечного света здесь нет». Согласие нежитя пришло неожиданно легко, он был не против возможности показать мне себя, так сказать, для пущего страху, а отвращающих амулетов в этой части города не было. «Четвертушку не тронь!» И это пожалуйста. Ну и отлично!
Я улыбнулся в глаза козлу с амулетами, подкинул пузырек на ладони: самое сложное было решиться вот так вот плюнуть на себя. Но лучше умереть, чем позволить Шороху стать свидетелем моего позора! Я глубоко вздохнул и взвинтил Источник, жаром его ярости выбивая из души всякие сомнения. Нож, царапающий горло Четвертушки, рассыпался в пыль, козел, угрожавший его жизни, отлетел в сторону с переломами обеих рук, арбалет у стоявшего справа дзинькнул. Я рванулся вперед, стремясь увести Рона с линии огня: заклинание отклонит стрелу, но не помешает арбалетчику выстрелить снова – заряженных арбалетов у него в запасе три или четыре.
Однако никаких ответных действий от Искусников не последовало, стрела не вонзилась мне в ребра, главарь не заступил мне дорогу, а тот, что прятался слева, не атаковал со спины с заточкой в руках. Я успел подхватить Четвертушку прежде, чем он хлопнулся лбом об пол, а вокруг уже творилось черт-те что. Тусклый свет электрических ламп стал совсем блеклым и дрожал, нет, это дрожал воздух, заполненный черной рябью, словно миллиардом падающих листьев. Голову будто набили ватой, воцарилась такая глухая тишина, что биения сердца не было слышно, только непрекращающийся шорох, словно ветер заблудился в ветвях. Я рискнул посмотреть на врагов сквозь эту вакханалию теней: они замерли там, где стояли, их глаза были широко раскрыты, а лица искажены ужасом. Черные хлопья закручивались вихрями и летели в них, вливаясь в тела непрерывным потоком. Жертвы Шороха что-то видели – зрачки метались туда-сюда, а мышцы подергивались, но что именно, сказать было невозможно. Хотя, учитывая мой собственный опыт, им можно только посочувствовать: их живыми забрали в ад.
Надо сваливать отсюда. Не то чтобы мне было страшно, но лучше Шороха не дразнить.
Я взвалил Рона на плечи (ох, тяжел боров!) и зашагал к двери, попутно нажал в кармане надзоровский манок (посмотрим, как быстро они среагируют!). Снаружи было уже совсем темно, следом за мной в дверь проскользнул Макс, так и не успевший никого потрепать. Вокруг складов по-прежнему было тихо и пусто. В одном Искусникам не откажешь – умеют они делать все без свидетелей, хотя и не всегда знают что.
Я усадил стонущего Рона на ящики и принялся возиться с веревками (его не только опоили, но и связали), а пса-зомби отослал в гараж (нечего ему мелькать лишний раз перед посторонними). Осталось дождаться, когда надзор меня найдет.
– Что это было? – бормотал немного оклемавшийся Четвертушка.
– Черная магия, черная магия, – успокаивал я его.
– Они умрут?
– Почем мне знать! – Оставался маленький вопрос, который мне хотелось бы разъяснить: – Это они из-за меня тебя взяли, чтобы ловушку сделать?
– Нет. – Четвертушка горько усмехнулся. – Папкины деньги. Им нужны были папкины деньги.
Ах да, конечно! Это более рациональный повод. Я повеселел: значит, все затеяно не ради мести мне. Вот и славненько! Кстати, раз он очухался, то можно начинать допрос.
– Зачем ты тогда поперся к управлению?
– Сэм сказал, что ты в надзор за деньги стучишь.
Я не удержался и фыркнул: как же, за деньги! Стрясти что-то с этих жмотов просто нереально.
– А с Сэмом у тебя что?
– Да ничего!! – Четвертушка попытался вскочить, но явно не рассчитал сил и рухнул обратно, осовело хлопая глазами. – Он подлизывался, к друзьям своим зазывал. Я не сразу понял, что это за фрукты.
– Я ж тебе говорил, что от него Искусниками смердит, слушать надо умного человека!
На то, чтобы ругаться, у Рона сил не было, мне даже показалось, что он снова отключился. Вокруг стало тихо и скучно.
Неожиданно Четвертушка дернул меня за рукав:
– Можешь их убить?
– Ты что, меня под трибунал подвести хочешь? Пусть твой папка сам разбирается, когда их посадят.
Если мне память не изменяет, наказание за похищение людей в Ингернике очень суровое. Плюс создание банды, плюс хранение оружия – им хватит, если, конечно, в своем уме останутся.
– Извини.
Если Четвертушка извиняется, значит, он очень болен, а сердиться на увечного – грех.
– Проехали.
Команда быстрого реагирования появилась минут через десять, не в экипаже, а на приземистом полувоенном фургончике, отчаянно чихающем и воняющем спиртом. Старший метнулся ко мне:
– Сержант Квинто. Что происходит?
Я ткнул пальцем в дверь:
– Там шестеро и Шорох. Это Рональд Рест, его похитили.
– Лекаря!
Бойцы в голубом сиянии защитных амулетов ворвались в двери склада. Естественно, Шороха там уже не было. Через пару минут подъехал запряженный битюгами фургон, карета целителей, вокруг начали устанавливать зачарованные светильники, из склада потянулась процессия с носилками. Седой главарь тоненько повизгивал.
– Здесь только пятеро, а где еще один? Вы на антресолях посмотрели?
– Ему потребуется контейнер поплотнее.
До моего сознания дошла тень удовлетворения: нежить не только развлекся, но еще и поужинал. Что он вообще за существо? Я никогда не думал, что потусторонний феномен может вести себя осмысленно, и в книгах о таком не говорилось. В теории нежити способны реагировать на все только ситуационно, с возрастом количество используемых поведенческих схем увеличивалось, но анализировать их и что-то планировать твари все равно не могли, если бы не это, сражаться с ними было бы практически невозможно. Надо поподробнее изучить вопрос, раз мне с этим уникумом до конца дней общаться. Должна же быть от работы в НЗАМИПС какая-то польза!
Тут на меня накатила волна совершенно неожиданных образов – Шорох жаловался на свою жизнь. Оказалось, что из-за всех этих предосторожностей и конспирации ему все труднее найти подходящих для контакта магов. Быстро распадающиеся жертвы его, видите ли, не устраивают – образ получается нечеткий. Ему печально и одиноко, а я веду себя с ним нехорошо – пугаю и обзываюсь.
Тоже мне цаца! Ведь была бы возможность – сожрал бы и не поморщился, а я в его положение входить должен. Перебьется.
Обиделся. Ушел. Офигеть! Нежить с моралью и тонкой духовной организацией.
Слово, данное малявке Сэму, я сдержал, правда, отправился Рон не домой, а в больницу. Ну это мелочи, а суть в другом: совершенное мною действие оказалось прямо противоположным задуманному и избить Четвертушку в ближайшее время у меня не выйдет. Если рассуждать логически, теперь моя жизнь должна была войти в пике…
Глава 3
До конца недели судьба себя не проявляла, словно нарочно давая мне увериться в безнаказанности, и я от души развлекался чтением редстонских газет. Какая волшебная трава способна нашептать такое? Было впечатление, что написанием статей занимаются все те же Искусники, потому что с реальностью безумные тексты имели не больше общего, чем философия сектантов. Осознавать глубину чужого идиотизма было приятно и полезно для повышения самооценки, а то я последнее время сомневаться в себе стал, словно и не черный.
Утром среды почти все таблоиды вышли с передовицами про «очередной провал НЗАМИПС», набранными аршинными буквами (ввиду скудности содержания). У всех статей была одна общая черта – перед сдачей в набор их явно никто не перечитывал, иначе река вышла бы из берегов из-за количества утопившихся от невыносимого стыда, а уж откуда авторы черпали сведения – вообще загадка природы. «Ночной рейд, имеются жертвы. В больницы поступили десятки раненых». Даже чисто логически, скажите: откуда столько народу ночью на складах? Я имею в виду случайного. Или вот перл: «При задержании подозреваемых команда НЗАМИПС применила силу». А что еще они должны были бы сделать? С бубном танцевать? И почти каждая газета считала должным упомянуть, что «среди пострадавших – сын Ричарда Реста». Да если бы не я, он среди этих пострадавших и остался бы! Причем заметьте: пришел, увидел, победил – практически без мордобоя (сам удивляюсь). Впрочем, задевать семейство Рест журналисты опасались, а вот по теме надзора топтались с восторгом. На свет были вытащены все мыслимые и немыслимые претензии, начиная от цензуры массовых мероприятий и заканчивая грехами инквизиции (которая, к слову, белых-то как раз и не гоняла). И это только первый залп!
Я злорадно потирал руки в ожидании репрессий, у меня еще с прошлого раза осталась парочка вопросов к писакам. НЗАМИПС – это вам не одинокого частника пинать, конторой руководит черный маг, свирепый и ужасный, который людей если и не ест, то нет-нет да и надкусит. На мой взгляд, происходящее могло кончиться только массовым побоищем, а если Сатал кого-нибудь пропустит, я обработаю выживших особым ядовитым порошком. Для правого дела никаких запасов не жалко! Главное, только чтобы любимый учитель и меня до кучи не прибил.
Против всех ожиданий второго залпа не последовало: центральные редстонские газеты охватил необъяснимый прилив здравомыслия (Четвертушка потом признался: его батя объявил редакторам, что не будет оплачивать юристов). Начиная с четверга в статьях резко добавилось фактов и убавилось непонятных претензий, фразу про «неожиданный успех НЗАМИПС» можно списать на глупый юмор, а сентенцию про «свежую кровь, пришедшую со сменой регионального координатора» даже рассматривать как похвалу. «Городской курьер» выдал огромное, на целый разворот, досье на «безвинно пострадавших», как оказалось, седоволосого главаря полиция Ингерники безуспешно разыскивала пятый год. Черный финансист Искусников специализировался на молодых наследниках крупных состояний. Предполагаемую жертву осторожно обрабатывали, приглашали погостить или просто похищали, после чего она в кратчайшие сроки становилась фанатичным сторонником учения. Долго ждать наследства сектанты расположены не были: богатые родственники неофита умирали в течение месяца, а все имущество, пригодное для превращения в наличные, стремительно распродавалось. Скорость имела значение – очень быстро грубые методы «обработки» давали о себе знать, Искусники исчезали с деньгами, а новообращенный отправлялся в дурдом с неисцелимым расстройством психики.
Я представил себе пускающего слюни Четвертушку и понял, что поступил правильно, несмотря на некоторые непредвиденные последствия. У меня вообще-то гибкая картина мира, но сумасшедший Рон в нее не вписывался никоим образом (мертвый еще туда-сюда, а вот сумасшедший – нет). Осталось выяснить, чем закончится для меня вся эта благотворительность.
Предупрежден – считай, наполовину спасся.
Рассудим здраво: с какой стороны начинающему черному магу может грозить опасность? Из всех возможных угроз мне на ум почему-то приходил только Сатал. Немудрено: Искусники словно задались целью заслужить репутацию клоунов, Шорох вел себя скромно, дядину книжку я нигде не засветил и никакие странные личности за мной из подворотен не следили. Мог ли старший координатор обидеться на меня за устроенный в городе шум? С другой стороны, если бы семейство Рест понесло потери, шума было бы гораздо больше. Или он недоволен тем, что в деле снова замешан Шорох? Так нежить в газеты и не попал, все сошлись на том, что один из Искусников был убит при штурме чем-то черномагическим. Тщательно рассмотрев проблему со всех сторон, я решил, что Кевинахари в чем-то права, когда говорит про расшатанные нервы. В общем, наплевать и забыть. Нельзя строить жизнь, основываясь на деревенских суевериях!
В субботу я исхитрился навестить Рона в лечебнице: всегда хотелось посмотреть, как болеют состоятельные люди. Впечатлило. Особенно медицинский персонал. Целительница, которая приходила ставить Четвертушке градусник, имела такую фигуру, что при ее появлении разговор замолкал сам собой. (И это не считая ковров и хрустальной люстры.) Заметно взбодрившийся Рон велел предупредить в университете, чтобы быстро его назад не ждали (я бы из такого места тоже добровольно не ушел). А по возвращении домой консьерж передал мне записку: капитан Бер сообщал, что Сатал хочет видеть меня на полигоне не с утра, а к пяти часам вечера.