4 Ответ от Giperion

  • Giperion
  • Administrator
  • Неактивен

Re: Ирина Сыромятникова - Алхимик с боевым дипломом

Ну передал, и фиг с ним. Казалось бы, о чем тут беспокоиться? Новость-то была скорее положительная.
То, что дело нечисто, я заподозрил только на месте. Там, где проселочная дорога упиралась в мост, перекинутый на остров-полигон через быструю протоку, стоял большой конный фургон военно-медицинской службы. Скучающий возница с жуликоватой физиономией встретился со мной глазами, смутился и больше в сторону моего мотоцикла не смотрел (умный мальчик). Наученный горьким опытом, закатывать агрегат на остров я не стал – средство передвижения могло мне еще пригодиться. Осталось выяснить, в чем сюрприз.
Во-первых, новичков-чистильщиков нигде не ощущалось и не наблюдалось. Во-вторых, на полигоне были посторонние. В-третьих, один из гостей лежал на песке под зеленым армейским брезентом и был по некоторым признакам мертв. Над покойником мило беседовали мои наставники (говорил только Сатал, а капрал молча кивал) и двое прилично одетых господ – средних лет мужчина в чиновничьем сюртуке, с папкой под мышкой и пожилой маг в пижонском клетчатом костюме, с тросточкой. Поправка: не пожилой, а старый, очень старый. Я в первый раз видел черного, который был абсолютно седым, обычно наш брат до последнего сохраняет яркую окраску, а этого человека река времени выполоскала дочиста, до белизны. Ростом пониже дяди Гордона (поколение недокормленных предков), сухощавый, но без признаков немощи, дедок уже какое-то время меня разглядывал, и я не к месту вспомнил легенду о костяном драконе, который умел перекидываться в человека.
– А вот и наше молодое дарование, – объявил Сатал, жестом предлагая мне подгребать ближе.
Я подошел. А что, мне от них бегать, что ли?
– Прошу знакомиться – Томас Тангор, весьма широко образованный молодой маг, выпускник Редстонского университета, практик. А это наши столичные гости: мистер Пирсон, куратор отдела криминалистической магии, и господин Чарак, ведущий эксперт.
Так уж получилось, что слово «куратор» в моем понимании однозначно рифмовалось с «инквизитор», тем более что функции они выполняли похожие, а оговорка Сатала про «господина» означала, что ведущий эксперт Чарак вполне мог эту самую инквизицию в натуре помнить. И чего старого перечника в такую даль понесло? Да еще с эскортом. Несмотря на попытку Сатала акцентировать внимание на чиновнике, я отлично понимал, что маг в этой паре главный. Интересно, они покойника с собой принесли или на месте сделали?
– Приятно видеть, что в нашем древнем ремесле не оскудевают молодые таланты, – прозрачно улыбнулся господин Чарак.
Я решил не поддерживать в нем иллюзий:
– Вообще-то я алхимиком собираюсь быть.
– И как успехи? – скептически уточнил он.
– Осенью диплом! – не без гордости сообщил я.
Подобная новость привела старого мага в некоторое недоумение.
– Двойная специализация, – быстро вмешался Сатал (мой наставник немного нервничал), – программой допускается.
– И что же для вас боевая магия, юноша? – немного чопорно поинтересовался дед.
Я пожал плечами и брякнул первое, что пришло на ум:
– Хобби. Люблю, знаете ли, провести время с огоньком!
У капрала забегали глазки, мистер Пирсон печально вздохнул, из чего я заключил, что делаю что-то не так, и начал раздражаться. За пониманием – к эмпатам!
Старый маг поджал губы – явно обиделся на такое легкомысленное отношение к древнему ремеслу.
– В таком случае займемся делом.
Он призвал Источник и с сердитой поспешностью сформировал какое-то экзотическое плетение, невероятно тонкое и вибрирующее, настолько странное в магическом плане, что при взгляде на него мне захотелось чихать. Проклятие упало на зеленый брезент, и под материей что-то лениво заворошилось. Так ведь покойник…
Догадка, посетившая меня, никак не сочеталась с ясным днем и спокойно наблюдающим за этим безобразием куратором.
– Вы некромант. – Я постарался говорить спокойно и не тыкать пальцем.
– Да! – не без гордости согласился дед.
– А я алхимик! – И, прах побери, им придется с этим смириться.
– Диплом ты делаешь у меня, – негромко напомнил Сатал.
– А защищать буду в каталажке! Воздействие магией на тела людей с целью имитации жизни – семь лет каторги, Оковы Избавления и пожизненный надзор.
– Нет, нет, – встрепенулся чиновник, – все санкционировано. Ознакомьтесь!
Он вытянул из папки лист гербовой бумаги и протянул мне, я пробежал глазами строчки.
– Принудительная анимация? – Это же надо так назвать! – Но здесь нет моего имени.
– А фиг ли? – не удержался от реплики капрал.
– Фиг! Отпечаток ауры индивидуален.
Они сговорились, это ясно, хотят меня под статью подвести. Чем я им помешал?!
– Не нервничайте так, молодой человек, – снисходительно улыбнулся господин Чарак. – Это всего лишь небольшая проверка ваших способностей.
– Спасибо большое, один зомби у меня уже есть!
И я до сих пор расхлебываю последствия его появления.
Некромант дернул седой бровью.
– Труп собаки, – поспешно пояснил Сатал, – последыш гоула.
Мне не понравилось, что о моем псе говорят, как о какой-то отрыжке.
– Весьма неразумно, молодой человек, – осуждающе поцокал языком маг, – экономия сил иллюзорная, не говоря уже о качестве стихийно трансформированной плоти.
Угу, в следующий раз, когда за мной гули придут, я их сортировать буду: первый сорт, второй сорт. Эксперт, его мать!
– Знаешь, дед, внуков своих учить будешь.
А вот это я зря сказал. Глаза старого мага недобро потемнели, а нервы корябнуло присутствие чужого Источника. Мягче надо быть, скромнее…
– Молодой человек немного несдержан, – попытался прийти мне на выручку Сатал, – сейчас он сосредоточится и произведет необходимое заклинание. Он, конечно, понимает, что в его интересах показать себя с лучшей стороны.
…И они будут кататься на мне до старости.
– Мастер, у вас аппетиты, как у Шороха. Дальше только публичный секс!
После моих слов потемнело даже небо. М-да, шутка юмора цели не достигла, сейчас будут убивать.
Сатал и некромант стали ненавязчиво брать меня в клещи, капрал с маниакальной ухмылкой шел в лоб. Покойник к веселью не присоединился.
Это было чистое самоубийство – нарываться на драку сразу с тремя профессионалами, а хоть бы и с одним. Дуэли черных магов почти всегда для кого-то заканчиваются летально (слишком уж могучие силы призывают на помощь сражающиеся), но мне сейчас на это обстоятельство было глубоко плевать – я успел прикоснуться к своему Источнику, а это и была самая большая ошибка. Способность размышлять тихо издохла, самосохранение взяло отгул. Наверное, единственным способом спастись было упасть на песок и закрыть голову руками, но подчиниться насилию – все равно что умереть, так что для меня результат никак не изменится, а вот им будет кисло. С того света являться буду, упыри дрессированные!!!
– Довольно! – спокойно приказал мистер Пирсон. – Думаю, что нам следует перенести этот разговор. Встретимся еще раз во вторник, так сказать, на свежую голову.
– Поддерживаю, – неожиданно объявил Сатал, поворачиваясь к коллегам. Контуры полуоформившихся плетений, которые он удерживал на самой границе реальности, стали четче.
Капрал прищурился на старшего координатора, а старик поморщился: расклад двое надвое его не устраивал.
– Что, так и будем сопли ему размазывать?
– Вы уж определитесь, – на губах Сатала появилась вежливая улыбка, но глаза оставались холодными как лед. – Вам нужно обучить некроманта или конкурента уничтожить?
Никогда бы не подумал, что боевые маги, изготовившиеся к мордобою, могут замереть в прыжке, но через пару секунд я оказался единственным, кто еще не заткнул Источник. Вот где сила! Такое самообладание простым умом не понять. Моя черная натура все еще бесилась, требуя крови, но жить мне все-таки хотелось больше, и Источнику пришлось уступить. От произведенного усилия я взмок как мышь и трясся.
Эта ненормальная компания разглядывала меня с медицинским интересом.
– Да, – с некоторым запозданием согласился Чарак, – перенесение разговора действительно имеет смысл.
Да чтоб вы все издохли! Кстати, о ядах…
– До свидания, мистер Тангор, – вежливо поклонился чиновник, – надеюсь, вы обдумаете наше предложение на досуге.
Повернуться к ним спиной я не решился, так и пятился до самого берега, рискуя позорно шлепнуться на пятую точку. На меня никто больше не смотрел, мистер Пирсон что-то спокойно говорил, маги обменивались короткими репликами. Когда дюны заслонили меня от врага, напряжение отпустило, и оставшийся путь до мотоцикла я проделал бегом.
Как бы ни хотелось мне исчезнуть из этого проклятого места немедленно, пришлось ждать еще четверть часа, пока руки не перестанут трястись. Глупо ведь уйти живым из лап колдунов и тут же расшибиться о дерево! Капрал тем временем высвистал из фургона двух санитаров, и индифферентное ко всему тело вынесли с полигона. У меня было достаточно времени для того, чтобы все обдумать и ужаснуться. Нет, не близости смерти.
Я, конечно, с могучими магами дружбы не водил, а из дядьки чародей был хиленький, но основным методом контроля над черной натурой для меня всегда было не провоцировать. В детстве мне старательно внушили, в каких ситуациях естественные реакции могут возобладать над разумом, и посоветовали до такого не доводить. То, свидетелем чему я сегодня стал, этой схеме категорически противоречило – трое взрослых черных не могли отступить перед молодым нахалом, раз уж дело дошло до прямых угроз и вызова Источника. Но когда человек (обычный человек!) озвучил рациональный довод, они с ним согласились и отослали Силу, наплевав на бушующий в крови пожар, барабанный бой сердца, застилающую глаза ярость, попросту вывернули свою суть наизнанку, словно половичок вытряхнули.
Нельзя же так над собой издеваться!!!
Нет, я не боялся этих уродов, меня просто мутило от одной мысли о них. Ненормальные они… или наоборот? Что, если Саталу придет в голову потребовать от меня что-то подобное? Убью. Его, себя, всех. Меня упорно преследовало бредовое видение паровоза, остановившегося передо мной лоб в лоб.
Вот почему я никогда не хотел быть волшебником.
Возвращение в город заняло больше времени, чем обычно, и дело было не в осторожности. Мне нужно было подумать, а неторопливое перемещение из пункта А в пункт Б создавало для этого наилучшие условия. Предоставленная отсрочка по-хорошему означала лишь то, что в следующий раз отказ от меня не примут, если я, конечно, не смогу за два дня обзавестись покровителем покруче, чем старший координатор северо-западного региона. Мне просто давали время «дозреть». Их ожидает сюрприз: яд в виде аэрозоля (еще ни разу не пробовал – все мышей достать не мог, но возлагал на него большие надежды), единственное – управлять им трудно, вдруг ветер переменится.
Уже закатив мотоцикл в сарай и раскланявшись с завсегдатаями свалки, я подумал, что какие-то рычаги влияния у меня все-таки есть: это им от меня что-то нужно, а не наоборот, причем силой получить желаемое они не смогут. Стоит попытаться выторговать какие-то приемлемые условия, в крайнем случае упереться рогом. О!! Нажаловаться на них журналистам. То-то пресса будет рада! Даже не обязательно говорить правду, достаточно придумать какую-нибудь омерзительную историю и клятвенно ее подтвердить (например, насчет исчезновения Лорана Пьеро). Фактов мне известно достаточно, предъявлю репортерам Макса, и пусть в НЗАМИПС доказывают потом, что его сделал я. Настроение сразу улучшилось.
Темнота за окнами была разбавлена красноватым свечением газовых фонарей и яркими взблесками магической рекламы, долетающими с соседней улицы. Смысла закрывать шторы не было – четвертый этаж полицейского управления приходился выше крыш соседних домов.
Конрад Бер еще раз окинул взглядом кабинет, проверяя, все ли готово к завтрашней работе: текущие документы ровной стопкой лежали на краю стола, папки с делами заняли свои места на полках шкафа, очиненные карандаши и позолоченное «вечное» перо покоились в подставке. Страсть к порядку сохранилась в Паровозе еще со времен учебки, поэтому сокращение площади кабинета в два раза не сказалось на качестве работы. Разве что стулья для совещаний подчиненным приходилось таскать из бухгалтерии.
Капитан вздохнул – скоро привычки придется менять. Если отношения с мисс Окли будут развиваться дальше (тут еще неизвестно, кто за кем решил приударить), то будущая жена (пусть немолодая и понимающая) вряд ли позволит мужу ночевать на работе. Да и надо ли ему это?
Он уже открыл дверь и сделал шаг к порогу, когда на столе зазвонил телефон. Это было неожиданно: мало кто знал привычку капитана работать по выходным, тем более в такой час. Подумав, Паровоз ответил на звонок:
– Слушаю.
– Здравствуй, дружище, – отозвался в трубке знакомый голос, – я не слишком поздно?
Все тревожные колокольчики души Паровоза зазвенели разом: он категорически не верил в добрую память черных магов, особенно этого мага. За долгую жизнь среди людей Ларкес хорошо научился изображать дружеские чувства, но сам их (в этом Бер был совершенно убежден) не испытывал. Если бывший начальник вспомнил о подчиненном (впервые за полтора года), значит, ему что-то нужно, и, судя по попыткам вызвать симпатию, не вполне законное.
– Да мог и не застать – я уже домой собирался, – дружелюбно пробурчал капитан в трубку, отмечая на бумажке точное время звонка.
– Слышал, к вам из столицы гости приехали?
– Кажется, у региональных очередная комиссия, – немного небрежно отозвался капитан, – к нам пока не суются.
– Вот как, – спокойно констатировали на том конце линии. – И что хотят?
– Без понятия. А что, есть какие-то проблемы?
– Нет-нет. Сможешь узнать, что им надо?
– Я бы не хотел, – вполне искренне сообщил Паровоз, – у меня еще с прошлого раза волосы не отросли.
В трубке раздался негромкий смешок:
– Да, понимаю. Ну не буду тебя задерживать! Звони, если что.
Паровоз дождался гудков и положил трубку. Предложение звонить было такой же формальностью, как и всякие упоминания об «одолжениях» и «услугах», которыми Ларкес сорил бездумно, не интересуясь, например, знает ли адресат, куда звонить, «если что». Прежний босс был одной из причин, из-за которых Бер так здорово насобачился исполнять роль «йа тупои палицейский» (исключительно из чувства самосохранения).
Капитан записал на листке время окончания звонка и тут же набрал номер телефонистов:
– Это Бер. Определите, откуда мне сейчас звонили, но без фанатизма. Ответ жду завтра утром.
Паровоз постоял, размышляя, потом запер кабинет и спустился вниз на два этажа. Он совершенно точно знал, что его начальник еще на работе: Сатал переволновался, споря со столичным коллегой, а значит, останется ночевать в управлении, дабы не пугать домашних видом озверевшего черного мага. У свирепого регионального координатора было трое малолетних детей, у двух старших черная натура уже вполне определенно заявляла о себе, и отцу было проще вообще не приходить домой, чем пожинать плоды своей несдержанности.
Сатал уже успел кинуть поверх сдвинутых стульев предусмотрительно запасенное одеяло и сменил строгий костюм на мягкие брюки и свитер домашней вязки. В кабинете пахло мятой.
– Чего тебе?
– Возможно, я зря паникую…
– Только короче – я спать собрался.
– Только что мне звонил Ларкес. Просил выяснить, зачем к нам приехали столичные гости.
Сонливость в глазах координатора сменилась острой сосредоточенностью.
– Что ты ответил?
– Сказал, что не хочу связываться, сослался на то, что уже имел неприятности.
– Молодец. Откуда звонили?
– Выясняют.
– Правильно. – Сатал ожесточенно потер лицо, пытаясь собраться с мыслями, но сдался. – Нет, сегодня не выйдет. Завтра с утра разберемся. С этим типом нам надо быть очень осторожными!
– Знаю. Я с ним работал пятнадцать лет, хотя мы и нечасто виделись. Кстати, кто он теперь?
– Это самое забавное – никто не знает. Вроде бы есть человек, а начнешь интересоваться – все тычут куда-то вверх и глаза закатывают. Хотел бы я знать, как он после пятнадцати лет безупречной службы умудрился до такой степени запустить дела. И еще – так вовремя подать в отставку.
– Меня посещали такие мысли, – признался капитан.
– То-то. Завтра будем думать. Серьезно думать. Не знаю, чего Ларкес задергался, но своего финансиста Искусники нам не простят…
Глава 4
Все утро понедельника я провел с мыслью, что стоит заделаться некромантом хотя бы для того, чтобы поднять из могилы предков и сказать им все, что я о них думаю. Угораздило же им отколоться от своих! Если бы за мной стоял клан Тангоров, никто не посмел бы разговаривать со мной на повышенных тонах – черные семьи ценят свою репутацию и мало заботятся о справедливости.
А вот идея отделаться от полоумных наставников при помощи прессы по здравом размышлении не казалась мне такой уж хорошей. Нет, из надзора меня вышибут, как пробку (зачем им проблемы?), вопрос в том, захочет ли кто-нибудь вообще после этого иметь со мной дело. Я ведь неплохо познакомился с клиентурой черных магов: напуганный, неуверенный в себе обыватель не пойдет за помощью к склочному колдуну, успевшему засветиться в скандале с НЗАМИПС – такие люди хотят за свои деньги покоя и безопасности. Алхимикам тем более не нужен истеричный коллега. Место в «Биокине» не будет кормить меня вечно, как и доходы от двух-трех удачных поделок, о состоятельном будущем и лимузинах с кожаными сиденьями придется забыть. Зато недоброжелатели из надзора про меня не забудут, а живут-то маги долго.
Альтернативой было бегство, причем не просто из Редстона, а вообще из страны (за несколько месяцев до окончания университета, без диплома и даже без печати мага). В мире существовало только три государства, где черный маг мог чувствовать себя в безопасности: наша Ингерника, Каштадар и И’Са-Орио-Т. Причем в Каштадаре все боевые маги объединены в особый орден, с военной иерархией и дисциплиной (на фига мне это счастье?), а империя Са-Орио обладала культурой настолько специфической, что занять там какое-то приличное положение иноземец в принципе не мог. Все прочие страны представлялись мне этакими пигмеями, постоянно мечущимися от одного могущественного патрона к другому. Даже если и есть где-то там место, терпеливо дожидающееся одинокого изгоя, я о нем ничего не знал. И в любом случае на занятиях алхимией можно будет ставить жирный крест – мой врожденный талант определит мою судьбу не хуже иного проклятия. Те же яйца, вид сбоку.
Правда, оставался еще Краухард. Я всегда мог вернуться туда и остаться насовсем – сумрачному краю не впервой прятать кого-то от внешнего мира. Уйти и стать никем, деревенским алхимиком, механикусом в деревне на двадцать два дома, уважаемым обитателем машинного двора, никогда не покидающим свои владения больше чем на неделю. Смогу ли я повторить «карьеру» дяди Гордона, успев попробовать столь многое?
Телепатии не существует, но все люди, наверное, в чем-то эмпаты: глядя на мою спокойную (я два раза по зеркалу проверял!) физиономию, студенты старались не заводить разговор и даже рядом не становиться. Когда занятия в университете кончились, алхимики-одногруппники прыснули от меня во все стороны, как одноименные заряды, – по кратчайшей траектории. Ну и пофиг. До встречи с некромантом оставались сутки, нужно было срочно решать – бежать или остаться.
Я дошел до квартиры, привел себя в порядок и переоделся в свой самый лучший костюм, даже ботинки начистил, как на прием к дяде Четвертушки. Время притворяться кем-то еще кончилось: либо они принимают меня таким, какой я есть, либо мы разбегаемся. А начнем мы с мисс Кевинахари как с самой худосочной.
Рабочий день еще не кончился, в полицейском управлении царила деловая суета. Со свойственным ей демократизмом эмпатка выбрала кабинет в так называемом новом крыле, поделенном между сотрудниками НЗАМИПС и криминальной полицией, – пусть не так шикарно, как на начальственном этаже, зато все удобства есть, светло и с лифтом. Это последнее – лифт – привлекало меня здесь больше всего, к великому неудовольствию лифтера. Ему что, жалко покатать человека? Но мужик вредничал и отказывался везти пассажиров вниз, ссылаясь на какие-то дурацкие правила, а проверить правдивость его слов у меня все никак не доходили руки.
Прошмыгнув к заветной кабинке, я назвал последний, пятый, этаж и с удовольствием прислушался к скрипу лебедки и гулу хорошо отлаженного механизма. Лифтер не стал делать промежуточных остановок – все равно никто не войдет. Репутация! В учреждении, половина сотрудников которого работала с черными магами, а некоторая часть ими и являлась, меня еще ни разу не толкнули локтем и не послали по матери. Вот такая вот культура общения!
Кевинахари была у себя. Я всегда любопытствовал, что делает эмпатка, когда остается в одиночестве, оказалось – ведет записи (наверное, составляет подробные досье на всех, с кем за день успела пообщаться). Я вломился в кабинет без стука, Кевинахари посмотрела на меня поверх очков в тяжелой роговой оправе и тут же сделала необходимые выводы – отложила перо и сдвинула массивный гроссбух на край стола.
– Что-то случилось, Томас?
– Да! Случилось страшное. – У меня кончилось терпение, и это действительно страшно. – Вы знаете, что из столицы явился какой-то долбаный некромант и домогается меня? Я – приличный черный, я уважаю закон, – ну, большую часть времени, – и не занимаюсь уголовно наказуемыми деяниями!
По крайней мере систематически.
– Понимаю. – Эмпатка бодро выбралась из-за стола. – За мной!
И она стремительно вылетела из кабинета. Теперь для того, чтобы сказать что-то еще, мне нужно было ее сначала догнать.
Мы скатились по лестнице и промчались пару переходов, достигнув кабинета Сатала по кратчайшему пути. Старший координатор, не ожидавший грозы, сидел и мирно изучал какие-то бумаги.
– Сколько можно? – трагически возвестила эмпатка с порога, ловко протаскивая в кабинет и меня (вот уж без чего бы точно обошелся). – Я работаю, верчусь как белка в колесе, а они друг другу нервы пилят! И все мои труды псу под хвост!!
– Э-э, Рона, – начал было Сатал, но продолжить эмпатка ему не дала.
– Я тридцать лет Рона!!! – взвизгнула она, с сомнамбулической точностью падая в кресло для посетителей, в голосе ее стояли слезы.
Ой, е… У белой как-никак истерика, а это тебе не палец показать. Я стал прикидывать, как, не роняя достоинства, слинять отсюда на фиг.
– Если ты сейчас же не объяснишь мальчику ситуацию, я сама все расскажу! – мрачно пригрозила Кевинахари.
Тут у меня даже уши оттопырились. Откровения эмпата?
– Не надо! – быстро сориентировался Сатал. – Я сам.
Старший координатор кивнул мне на стул (свободных кресел больше не было). Некоторое время мы молча смотрели друг на друга через стол. Кевинахари достала из кармана платок и начала беззвучно пускать в него слезы. Маг покосился на нее, как на сомнительную пентаграмму – активировать удалось, а что дальше…
– Ингерника в опасности, – сурово сообщил он, – твои особые возможности нужны стране. Понимаешь?
– Нет, – хмуро отозвался я, – студенты университета имеют бронь.
И не призываются на службу даже во время войны, потому что от алхимика гораздо больше пользы в тылу, а черных магов на передовой всегда как собак нерезаных.
– Ты не хочешь помочь родному государству?
– Кто такой этот «государство» и почему он мне родня?
Старший координатор насупился. Зашибись! Патриотически настроенный черный маг – спектакль в интерьере. Впрочем, после нежитя с моралью я способен был поверить во все.
Кевинахари оглушительно высморкалась. Сатал сдался.
– Ну хорошо, – вздохнул он, – слушай сюда! Количество регистрируемых потусторонних феноменов сильно колеблется во времени.
Я кивнул:
– Да, мне дядька рассказывал. Раньше было хуже.
– Не то! – отмахнулся Сатал. – Смотри шире. До появления НЗАМИПС статистику прорывов никто не вел, а «хуже» и «лучше» – понятия субъективные. Когда аналитики сподобились рассмотреть данные за сто лет, оказалось, что частота проявления всех групп феноменов неуклонно растет. Причем не только у нас, в Каштадаре та же картина. Лет пятнадцать назад был необъяснимый спад, но теперь он стремительно компенсируется. Перед экспертами поставили вопрос о долговременных прогнозах.
Сатал глубокомысленно поднял палец, и я понял, что он действительно раскрывает мне какой-то важный секрет.
– Наши умники исхитрились и выяснили, что имеют место длинные волны. Последний минимум был четыреста лет назад как раз перед правлением короля Гирейна. Слышал о таком? Сначала тоже все были счастливы, а потом Ингерника чудом уцелела.
Я кивнул – именно в те времена Роланд Светлый и стал святым.
– Пик ожидается только лет через двести. Стало ясно, что черную магию надо поддерживать, а обретенные навыки сохранять. Были ли еще какие обстоятельства, я не интересовался, но так получилось, что года два назад все резко вспомнили о некромантах. Чтоб ты знал: когда составляли профиль Знака Обретения, очень много слушали всяких разных. Идея была хорошей – сократить смертность во время ритуала, но под шумок в структуру Знака протащили дополнительные ограничения на параметры канала, поставившие на некромантии большой жирный крест. Мораль и этика, видишь ли, против нее протестовали! Осталась какая-то ублюдочная имитация ритуала в криминалистической сфере, но это скорее не поднятие покойников, а гадание по костям. Сейчас систему будут, – Сатал поморщился, – по-тихому реконструировать, но дело сделано, время ушло. Талант некроманта очень редкий, старые мастера уходят, и учеников у них нет. Чарак – один из последних, гроссмейстер, живая легенда. Ему показывали кристаллы всех магов с подходящими профилями, он выбрал тебя, сказал «идеальная кандидатура». Понимаешь?
– Фиг ли?
– Что «фиг»?! Старик помрет, кто за него ворожить будет?!!
Я мог бы ответить на вопрос Сатала кратко и емко, но не стал, учитывая присутствие дамы. Чужие трудности меня совершенно не волновали.
– Обладание уникальным навыком, – тихо произнесла мисс Кевинахари из глубины своего кресла.
Я поморщился. Чур меня, чур! Все, кому потребуется услуга некроманта, попрут ко мне как к младшему, и, забыв о светлых алхимических лабораториях, я проведу полжизни в моргах и на кладбищах, пока смена не подрастет. Впрочем, Сатал сам подсказал мне выход: потяну волынку, а там, глядишь, старик окочурится, и тема заглохнет сама собой.
– Мы позаботимся, чтобы ваш талант принадлежал только вам, – ответила эмпатка моим мыслям.
– Как? – спросили мы с Саталом одновременно, я – недоверчиво, он – подозрительно.
– Составим разовый договор, – терпеливо объяснила она, – Чарак всегда по ним работает. Опишите обязательства сторон и сумму вознаграждения, а сроки не ставьте.
– Вознаграждения? – нахмурился Сатал.
– О, Дан, прекрати! Чьи деньги ты экономишь? Мы хотим от юноши услугу и обязаны за нее заплатить. Почему он должен делать то, что не хочет, безвозмездно?
Приятно, что из мальчика я превратился в юношу, причем не сходя с места, но озвученного предложения мне было недостаточно.
– И тему дипломной работы я выберу себе сам!
– А с этим-то что не так?
– Все не так. Скажите, какое такое новшество можно внести в боевую магию?
– Хочешь Чарака в наставники взять?
От видения некроманта, явившегося в университет на защиту диплома, меня бросило в дрожь.
– Ни за всю жизнь!!!
– Почему же? – развеселился Сатал. – Применение пса-зомби для поиска трупов – чем не новшество!
– Угу. А специальность в дипломе напишут «Анимация биологических объектов», и я до конца дней объяснять буду, что это такое.
– А ты не показывай.
– Так это ж диплом!!!

5 Ответ от Giperion

  • Giperion
  • Administrator
  • Неактивен

Re: Ирина Сыромятникова - Алхимик с боевым дипломом

Сатал выглядел как-то тускло, мне показалось, что мой энтузиазм его задевает, в конце концов, он пытался учить меня совсем другому. Да пусть учит, мне что, жалко, что ли? Надо его подбодрить. Думаете, черные не умеют подлизываться к начальству? Еще как умеют!
– Учитель, я вас очень уважаю, вы открыли мне новый взгляд на черную магию. В Михандрове ваши наставления спасли мне жизнь, без шуток. – Сатал заметно подобрел. – Но диплом – это святое. Получению проклятой бумажки посвящено пять лет моей жизни, и там все должно быть гармонично. Если в дипломе алхимика будут упомянуты биологические объекты, все подумают, что я таксидермист.
– А ты чем хотел бы заниматься?
– Защитная магия с уклоном в диктат воли.
– Я не очень хорош в диктате воли, – признался Сатал.
– Это не страшно, учитель. Ракшат справится, вы, главное, тему подпишите.
Старший координатор помялся и махнул рукой:
– Ладно! Ты сам виноват, мог сдать все практически без усилий. Но если будешь отлынивать от занятий, – любимый учитель бросил на меня строгий взгляд, – мы поссоримся.
Я истово закивал. Буду, буду заниматься, пес с ним, хорошо еще, что бесплатно. То, что мне удалось отстоять диплом, уже прогресс. Лиха беда начало! Не такие уж они и страшные, эти могучие маги. Вешать лапшу на уши я с детства умею и люблю, главное, чтобы эмпатка меня не заложила.
Соглашение между черными было заключено. Мы все, конечно, неуживчивые засранцы, но если баланс сил очевиден, а интересы соблюдены, то не против действовать по правилам (ну, какое-то время). Естественно, Сатал мне ни на грош не верил, а потому откладывать дело в долгий ящик не стал – подозревал, что, подумав еще, я сумею от обещанного улизнуть. За час местный юрист составил пресловутый разовый договор, самый странный из тех, что я видел. Принудительная анимация в нем упоминалась только один раз, а слов «труп», «зомби» или «мертвецы» вообще не было. На каждой строчке шли бесконечные ссылки на пункты закрытых циркуляров, уставов и секретных перечней, которые Сатал аккуратно достал из сейфа и разложил передо мной. У меня было такое дурацкое ощущение, что у них есть типовая форма договора с некромантом и это как раз она. Запрещено законом, говорите, да? Я дважды перечитал текст: понять, о чем там идет речь, для непосвященного было совершенно нереально, но в конце цифрами и прописью стояла сумма в одну тысячу крон (командировочные расходы и проживание за счет заказчика). Возможно, это очередная глупость, но придется рискнуть. Я подписал бумаги. Мое сердце грела мысль о том, какая рожа будет у Ракшата, когда покажу ему тему своей дипломной работы.
Уже в дверях меня догнала еще одна отличная идея.
– Учитель, можно вопрос?
– Ну?
– Почему Шорох способен рассуждать?
– Загадка природы. Меньше думай над такими вещами – дольше здоровым останешься!
Все-таки нет в жизни совершенства.
Эдан Сатал и Рона Кевинахари сидели в кабинете старшего координатора северо-западного региона и пили чай (сиамский, без молока и сахара, из маленьких фарфоровых чашек).
– Ишь ты, таксидермист, – бурчал под нос черный маг.
– Ты сам виноват в происшедшем, – спокойно сообщила Рона, на ее лице не было ни малейших следов слез или испорченного макияжа, – я ведь просила тебя изучить его дело.
– При чем тут это? – недовольно поморщился Сатал.
– Значит, не изучил, – эмпатка вздохнула, – нельзя так много общаться с Фатуном! Я понимаю, что вы давно знакомы и тебе с ним просто, но он склонен сознательно обеднять интерпретацию реальности с целью оправдания силового метода решения вопросов. Это заразительно!
Сатал ухмыльнулся:
– В первый раз слышу, чтобы чистильщика так вежливо называли воинственным идиотом.
– Именно это я и имела в виду, – невозмутимо парировала эмпатка. – Мы оба понимаем, что «черный маг-идиот» – это синоним покойника.
– Не цепляйся к словам! Тем более что досье я читал, и ничего особенного там нету.
Эмпатка вздохнула:
– Дан, этот многообещающий юноша вырос в семье белого мага. Да, у него были воспитатели из черных, но к постоянному давлению и жесткому контролю он не привык. Его просто некому было муштровать всерьез, понимаешь? Тем не менее он здесь. Значит, в его характере есть что-то такое, что позволяет ему совершать правильные поступки не по привычке и не под давлением старших. Типичный черный слушает советы потому, что знает: это самый простой способ достичь успеха и встать вровень со старшими, а в итоге избавиться от советчиков. И все эти ритуалы подчинения вам нужны только для того, чтобы результат был очевидней. Вот и ты пытаешься по привычке сформировать в нем образ успеха, надеясь, что он начнет стремиться к нему сам. А в итоге? – Сатал неопределенно хмыкнул, эмпатка покачала головой: – Он тратит все силы на то, чтобы оградить себя от твоего влияния. Дан, твое первенство для него неочевидно! Он слишком рано почувствовал себя не просто равным, а старшим, для него привычнее не подражать идеалу, а уподоблять себе, манипулировать. Что он и делает не без успеха – талант к алхимии, он ведь не на пустом месте возник. Если ты хочешь поспорить с Чараком за ученика, тебе самому придется измениться.
– И как ты себе это представляешь? – Координатор перевернул пустую чашку на блюдечке. – Платить ему за уроки? Или ждать, когда он сам захочет заниматься?
– Он что, плохо усваивал материал?
– Нет, но…
– А почему? – Сатал не ответил, и эмпатка продолжила за него: – Потому, что он видел в занятиях пользу. Не образец для подражания, а преимущество. Он очень рассудочный для черного, понимаешь? Тебе придется постоянно думать о том, что ты делаешь, если захочешь продолжить с ним общаться. Для тебя это очень полезно!
Координатор фыркнул, но выглядел заинтересованным.
– Подскажи мне какой-нибудь способ, – предложил он, подперев руками подбородок.
Эмпатка на секунду задумалась.
– Когда ты объяснял ему действие проклятий, рассказывал, в каких ситуациях тебе приходилось их использовать? Нет? Обязательно расскажи! Пусть не думает, что весь мир – это одна большая деревня. Скомпонуй материал по сферам применения. Короче, обкладывай его приманками.
– Фатуна от такого подхода удар хватит.
– Ты не Фатун! Впрочем, делай как знаешь.
– Разберемся. – Сатал с довольным видом откинулся на стуле. – Думаешь, Чарак в эту премудрость врубится?
– Шутишь? Ральф Серый Плетельщик занимается подобным всю свою жизнь. Не знаю, наверное, это специфическая некромантская черта. Сам еще почувствуешь, как он мягко стелет, словно и не черный.
Сатал расхохотался:
– Уже почувствовал. Он пожелал поселиться на базе чистильщиков и выжил из комнаты тамошнего завхоза, причем так, что бедняга остался доволен. Я бы так не смог.
– Тренируйся! – серьезно посоветовала ему эмпатка.
Глава 5
Я твердо изготовился пожертвовать ради диплома здоровьем и спокойным сном, но, к счастью, реальная некромантия не имела ничего общего с представлениями обывателя о ней (ну по крайней мере в изложении Чарака). Мы не сцеживали кровь младенцев, не потрошили кошек и не раскапывали могилы, хотя трупы к делу периодически привлекались, причем исключительно человеческие.
– А где вы, юноша, полагаете найти качественный труп животного? – ехидничал некромант. – Если, конечно, не собираетесь сами браться за нож. А главное, зачем, если вам все равно придется работать с человеческими останками?
Действительно, зачем? Трупы доставлялись из морга, обмытые, тихие и даже какие-то умиротворенные, после завершения ритуалов они отправлялись обратно, практически не изменив вид.
После того как мы оговорили расписание занятий (вторник, четверг и суббота, потому что по средам и пятницам я ходил в секцию рукопашного боя – единственный черный маг за всю ее историю), Чарак первым делом пожелал увидеть моего зомби и битых два часа ощупывал Макса, восхищенно причмокивая:
– Великолепная работа! Да будет вам известно, молодой человек, гармонизировать стихийного зомби способен далеко не каждый некромант. Я бы, например, не рискнул ставить свою жизнь на успех подобного опыта. Но получилось просто великолепно! Особенно шерсть.
– О, – я немного смутился (ошейник-то мне сбацали чистильщики), – это шампунь.
Некромант дернул седой бровью:
– Не поделитесь рецептом?
– Без проблем! – Чужого мне не жалко.
Для записи ценных сведений у некроманта с собой была маленькая книжечка, очень напоминающая дядькину тетрадь, сразу с пером и крошечной промокашкой.
– Итак, юноша, – закончив писать, удовлетворенно произнес маг, – как вы представляете себе некромантию?
– Как воздействие магией на тело человека с целью имитации жизни, – послушно отрапортовал я.
Он поморщился:
– Это официальная формулировка. А по сути?
Я тяжело вздохнул. Ну что ему еще от меня надо? Чарак глубокомысленно поднял палец:
– Во-первых, давайте договоримся: воскрешением покойных родственников, разговорами с душами предков и путешествиями на тот свет к мистикам, – некромантия этим не занимается.
Однако! Он меня заинтриговал.
– Есть ли у человека душа и чем она занимается после смерти, об этом мы ничего не знаем. Достоверно известно лишь, что смерть человека (особенно насильственная смерть) оставляет на окружающем отпечаток его сущности и этот отпечаток магия может проявить. Заметьте – не на чем угодно, а на предметах, сопутствовавших смерти, и заметьте – воздействие любой магии. Наполнить жизненные меридианы энергией может и белый, и черный Источник, и даже проявление потустороннего, – тут он кивнул в сторону Макса, – но добиться сколько-нибудь предсказуемого результата может только правильно обученный некромант. Запомните, юноша, спасением умирающих занимаются целители, поднятый вами покойник никогда не будет тем, кто умер, всегда лишь копией, более или менее точной. И жить он будет по другим правилам, нежели настоящий человек, на чем всякие доморощенные повелители мертвых обычно и прокалываются.
Я тут же вспомнил множество характерных историй. Наверное, Чарак знал их все.
– Основное правило звучит банально: «Мертвое – это не живое». Инициированное магией подобие существует вне естественных законов, чтобы удержать его в рамках правильного порядка вещей, необходимо гармонизирующее (или, как вы его обозвали, реанимирующее) проклятие типа того, которым вы регулярно обрабатываете свое создание. Поэтому ваше обучение пойдет в трех направлениях: способность ощутить отпечаток сущности, способность инициировать подобие и способность требуемое удержать.
И мы начали тренироваться в создании этих дрожаще-неустойчивых плетений, столь невесомых, что затраченной на них Силы не хватило бы даже на свечу. Они щекотали нервы, мутили сознание и мгновенно рассыпались, стоило чуть-чуть за ними не углядеть. Впоследствии Чарак стал добавлять к моим плетениям свое, и они так и танцевали в пространстве, пронизывая друг друга, сосуществуя, но не смешиваясь. Это совсем не утомляло, но приводило мысли в такое рассеянное состояние, что четверть часа в конце занятий приходилось уделять исключительно медитации, иначе я просто не смог бы добраться домой.
Даже крепкий самогон меня так не пробирал!
Наверное, странный эффект занятиями не ограничивался, потому что и за пределами полигона я пребывал в нехарактерно благостном для черного мага настроении. Никто и ничто не могло вывести меня из равновесия. Решительно все казалось правильным и целесообразным. С раннего утра и до позднего вечера я находился в движении – университет, «Биокин», разносортные консультации и бесконечные тренировки, но это не раздражало и не утомляло. Вечером сон приходил мгновенно, стоило только лечь в постель. Ракшат бурчал что-то относительно осторожности и сомнительных практик, но я искренне не понимал его намеков. Мистер Даркон вызвал меня для разговора, долго изучал мою безмятежную физиономию, а потом плюнул и велел куда-то идти. Я ушел. Декан алхимиков осторожно уточнил относительно готовности моей дипломной работы, словил получасовую лекцию о перспективах модифицированных микроорганизмов (Полак от зависти удавился бы), но сумел меня заткнуть и выставить за дверь. Это был единственный раз, когда я немного огорчился. Если существует какой-то способ привести черного в типичное для белых состояние, то это был как раз он – ощущение дрожащей неустойчивости преследовало меня постоянно.
Редкие моменты пробуждения были мучительны, как ледяной душ. Каждое воскресенье, совершив над собой титаническое усилие, я отправлялся на встречу со старшим координатором, и тот же самый полигон, который три раза в неделю служил мне для занятий с некромантом, превращался в филиал инквизиции. Скажем прямо, с наставниками у меня был явный перебор. Я не говорил? Давешний капрал оказался первым учителем Сатала (то-то мне стиль знакомым показался), а по званию – полковником (сволочь в погонах!), причем главой регионального отдела устранения. Главный чистильщик обожал лично встречать молодое пополнение и поучать новичков, вероятно, потому, что все прочие за подобное обращение не преминули бы набить ему морду и вообще страшно отомстить. Две родственные души слились в экстазе, и теперь они на пару гоняли меня по всему полигону (разве что не с гиком), следуя какой-то своей «особой программе». Я потел и прыгал, понимая, что для борьбы с нежитями подобная премудрость ни разу не нужна: все эти мгновенно выхватываемые щиты, подвешенные плетения и отклонение стихий важны только для противоборства с другим магом. И на фига? Может, Сатал мечтает вырастить в Редстоне собственную армию? О, идея!! Мне надо настучать на старшего координатора, и все мои проблемы решатся! Знать бы только кому.
К концу занятий от блаженной созерцательности не оставалось даже пыли.
Я мрачно разглядывал прожженные в двух местах штаны, понимая, что в таком виде на занятия с некромантом идти нельзя. До изумления педантичный старик ничего не скажет, но смотреть будет косо. Придется покупать еще один комплект рабочей одежды.
– Надо быть готовым ко всему! – назидательно заметил Сатал. Он был свеж и бодр, словно и не швырялся проклятиями битых два часа почти без перерыва.
Да что ему сделается-то, уроду!
– Мы закончили изучение классического атакующего комплекса, – продолжал развивать мысль старший координатор, – но это не значит, что твой противник будет действовать по учебнику. На следующем занятии мы подробно остановимся на том, какие нюансы привносит в защиту и нападение использование амулетов.
Я обреченно вздохнул:
– Учитель, скажите честно, мы собираемся воевать с Каштадаром?
Сатал довольно хохотнул.
– Деточка, – он определенно был в хорошем настроении, – ты думаешь решительно не о том. Если у Ингерники появится внешний враг, вся эта премудрость тебе не потребуется: на войне победителя определяет тупая мощь. Но в мирное время, будучи сотрудником НЗАМИПС, ты в любой момент можешь столкнуться с вероломным нападением какой-нибудь асоциальной личности. Я не имею в виду чокнутых белых придурков. Ты думаешь, почему надзору никто не решается возражать? Репутация! А репутацию надо поддерживать.
– Вы намекаете на дуэль?
Мнимый инструктор гнусно заржал. Сатал покосился на него и осуждающе покачал головой:
– Дуэлью это назовут, если ты победишь. Реально все происходит внезапно, непредсказуемо и без особых причин, потому что, нападая, черные не колеблются, психов много и каждого из них кто-то должен укротить. Думаешь, все так спокойно относятся к Оковам Избавления? Ни фига! Большинство буянит, хотя точно знает, что получит по шеям.
Открывшаяся перспектива меня не обрадовала.
– Мне что, придется выезжать на задержания? – Всю жизнь мечтал возиться с буйными колдунами.
– Кто знает? Я первый раз попал под раздачу еще стажером, зашел, понимаешь, в караулку чайку попить, – он снова заулыбался, похоже, его такие воспоминания веселили, – а там местные сыскари контрабандиста задержали – шибздик, самоучка, а как пошел косить, еле заломали. Впрочем, за дуэль будет считаться только единоборство и только с лицензированным магом. Кстати, победителю достается печать побежденного!
Типа, сувенирчик на могилку. В чем парадокс: мне двадцать лет твердили, что драться нехорошо, придет надзор и – а-та-та, теперь пошла другая песня: я и есть надзор и это самое «а-та-та» придется раздавать мне. Нет, я не боюсь, но как же это примитивно! Где в этом торжество духа, интеллект, моральное превосходство, в конце концов? Плетением по морде и амулет в задницу – боевая магия, едрить ее вошь!!
Сатал заметил во мне колебания и прищурился:
– Или будешь каждый раз ждать, когда придет дядя-чистильщик и все сделает за тебя?
Я помотал головой. Нет-нет! Если я предпочитаю давить народ мозгами, это еще не означает, что пара-тройка силовых приемов мне помешает. Вот, на единоборства я ведь хожу, хотя, казалось бы, зачем это магу. Как бы объяснить ему причину моих сомнений так, чтобы он понял?
– Сэр, а вы уверены, что мне удастся найти подходящего оппонента?
Вот, именно так! Обиднее всего будет освоить всю эту хрень и обнаружить, что ее просто некуда применить.
Старший координатор тяжело вздохнул:
– Парень, поверь моему опыту, оппоненты у тебя будут. Всегда найдется баран, желающий проверить прочность ворот собственным лбом. Фатун, у тебя сколько уже?
– Три, – ухмыльнулся вечный капрал.
Гм. Три дуэли – это было, по-хорошему, немного, учитывая его гадский характер.
– А у меня уже пять! – гордо объявил Сатал. – И как ты понимаешь, у тебя без этого тоже не обойдется. Будет обидно, если государство вложит в твое обучение столько средств, а потом какой-нибудь сопливый недоучка прихлопнет тебя за твой гонор.
Отлично, выходит, я выламываюсь для того, чтобы сэкономить деньги правительству! Интересно, а мне полагается с этого какой-нибудь процент? В общем, в полезности своей науки Сатал меня не убедил, потому что единственным магом, против которого мне хотелось ее повернуть, был он сам. От знакомства с ядовитым аэрозолем любимого учителя спасало только то, что эффект от субботних занятий с некромантом не успевал выветриться к воскресенью. Зато весь понедельник я горько сожалел об упущенной возможности.
В конце концов мне пришло в голову поинтересоваться у Чарака, нормально ли то, что происходит. За четыреста лет практики он просто обязан был хоть раз столкнуться с чем-то подобным! Да, да, именно четыреста лет, абсолютный рекорд. Маги живут долго, а некроманты еще дольше. Чарак лично помнил не только инквизицию, но даже времена короля Гирейна (хотя что может запомнить пятилетний малыш!), естественно, такая жизненная перспектива порождала особый взгляд на вещи и желание поделиться им с учеником. Так я наконец удовлетворил давнее любопытство – узнал, почему святого черного мага Роланда обозвали Светлым.
– Это был компромисс, – заговорщицки улыбнулся Чарак, – потому что тем, кто называл его белым, он бил морду.
Оставалась самая малость – суметь повернуть разговор в нужную сторону. Задача непростая, потому что от общения со старым некромантом я млел (умом понимал, что он полощет мне мозги и пользуется слабостями черной натуры, но поделать с собой ничего не мог). Для верности (чтобы не забыть о теме разговора) пришлось написать специальную записочку, появление которой некроманта позабавило.
– Прежним своим ученикам я рассказал бы сказку, – усмехнулся Чарак, – но ты ведь практически дипломированный маг? Попробуй развить теорию сам.
Упс. А я-то надеялся, что мне все положат в клювик!
– Ну, – мозги почти ощутимо заскрипели, – в основе лежат плетения. Стало быть, динамические проклятия…
Соответствующие разделы магии мы изучали только на последнем курсе и довольно скромно: для их освоения требовался определенный талант, а результат, скажем так, был не всегда предсказуем. Зачем университету лишние потери, да еще на последнем курсе? Следовательно, то, чем мы с Чараком занимались, априори было весьма рискованным. Опасности профессии черным магам преподают едва ли не подробнее, чем секреты мастерства, поэтому память услужливо выдала нужный материал.
– В основе динамического проклятия лежит тождество, – с готовностью выдал я, – между мыслью и потоком Силы. Возникающая связь действует в обе стороны и при возникновении отката импульс Источника непосредственно ударяет по заклинающему.
Именно поэтому динамических проклятий стараются избегать везде, где без них можно обойтись: стремно работать без страховки (общеизвестно, что боевой маг зачастую убивает себя сам). Если вспомнить, как нагреваются после ворожбы знаки, можно представить, во что превращаются мозги при неудачном стечении обстоятельств, а мы тут с этой штукой в «кошачью колыбель» играли… Но это в случае ошибки; чем чревато для меня удачное заклинание, я, признаюсь, не задумывался.
– Ты сам сказал нужные слова, – кивнул Чарак, – тождество. Ты подумал – чего чему? Уподобление другому существу, почти такому же, как ты сам, не может пройти бесследно. Изначально некромант воссоздает того, кого собирается поднять, внутри себя, и часть его собственного естества, отданная под заклинание, никогда уже не становится прежней. Добавь к этому то, что наша ворожба всегда уникальна, а значит, заучить заклинание невозможно, только уловить общий принцип.
Чарак пронаблюдал, как меняется выражение моего лица, и удовлетворенно кивнул:
– Главные профессиональные риски некроманта – безумие и вселение посторонней сущности, гарантировать себя от этого принципиально невозможно. Смерть в качестве угрозы стоит на последнем месте. То, что с тобой происходит, – побочный эффект восприятия чужого «я».
А как здорово все начиналось! Ясно было, что где-то скрыт подвох.
– Это не вредно?
– На данном уровне – нет. Эффект сохраняется два-три дня, не дольше. Серьезный риск возникает только при объединении плетений, отвечающих за разные аспекты сущности, а этим мы, как ты можешь заметить, не занимаемся.
Да, Чарак категорически пресекал мои попытки отправить зомби собирать дровишки для костра. Значит, руководствовался он при этом отнюдь не этикой.
– Страшно?
Глупый вопрос! Черные ничего не боятся, но вот сомнения в выбранном пути у меня появились.
Чарак улыбнулся блаженной и немного сумасшедшей улыбкой:
– Все беспокоятся о том, что они могут потерять, никто не думает о том, что можно приобрести! Лично я не верю, что можно растерять себя по кусочкам. Если целостность не утрачена, личность рано или поздно восстановит себя, и, возможно, в более совершенном и законченном виде. Но есть кое-что, что получить другим путем невозможно…
– Зомби? – рискнул предположить я.
– Это вторично, – отмахнулся некромант. – На тождестве построено любое понимание. Все люди пытаются понять других людей, отождествляя себя с ними, улавливая суть по жестам, по взглядам, по интонациям. Но при этом каждый человек, от рождения до смерти, пребывает в одиночестве внутри своего собственного мира, куда остальные проникают только в виде бледных теней. Некромант способен выйти за границы непроницаемой оболочки.
– Черный эмпат? – Я хорошо помнил уроки Шороха, и такая судьба не казалась мне завидной.
Но Чарак только покачал головой:
– Возможность прожить две, три, четыре жизни. Осознать то, до чего ты никогда не дошел бы самостоятельно: ощущения, образы, идеи. Приобрести таланты, которыми не был наделен от рождения. Ты знаешь… – Щеки некроманта смущенно порозовели. Или у меня уже глюки пошли? – Это опьяняет сильнее всякого вина. Но именно поэтому невозможно поднять зомби в полной памяти и сознании, действуя в одиночку. Вобрав в себя человека целиком, ты, скорее всего, перестанешь существовать сам.
Чарак замолчал, то ли выдохся, то ли давал мне возможность обдумать сказанное. Странности последнего времени приобретали пугающий смысл. Вот так сойдешь с ума, никто и не заметит. Нет, заметит – вон Шорох тянет руку, типа, «не бойся, я с тобой».

6 Ответ от Giperion

  • Giperion
  • Administrator
  • Неактивен

Re: Ирина Сыромятникова - Алхимик с боевым дипломом

– Не беспокойся, – решил приободрить меня учитель, – есть какой-то предел сложности, которым можно управлять просто за счет внутренних резервов. Для всего, что больше, существует Магический Круг – двенадцать адептов, действующих вместе, способны воссоздать полную реплику покойного. Пожалуй, некромантия – единственная черная дисциплина, безусловно требующая коллективной работы.
Меня поразила внезапная догадка:
– Значит, им не хватает…
– Угу, – сокрушенно кивнул Чарак, – а я уже староват для таких экзерсисов.
Маг, проживший четыреста лет, имеет полное право ссылаться на возраст.
– А кого будут поднимать? – не удержался я.
– Без понятия, – пожал плечами некромант, – скоро сам узнаешь. Но прежде мы должны подробно пройтись по всем типам плетений и отдельно остановиться на их сопряжении. Я не знаю, кем именно тебе предстоит быть в Круге.
Таким образом, сомнительные практики все же имели место, а излишнее добродушие представляло собой сорт умопомешательства. Подумав, я решил не пускать дело на самотек и не дожидаться, когда у меня появится два-три свободных дня для избавления от последствий некромантии. Надо действовать резко! Например, вдвое увеличить время медитации, добавить физические нагрузки (это меня тренер по борьбе научил) и побольше общаться со знакомыми. Почему нет? До конца занятий в университете оставалось меньше месяца, практически все зачеты были сданы, а работа по алхимии так вообще уже отправлена на рецензию. Золотая студенческая пора уходила в небытие, и, хотя она была для меня неласковой, я уже начинал испытывать ностальгию. К тому же Четвертушку выписали из больницы (он так и не признался за что), на прощание ему тоже велели общаться, но Сэм, понятное дело, слинял, а старая тусовка шарахалась от Рона как от прокаженного: все опасались, что внимание Искусников переметнется на них.
– Том, ты не представляешь, как здорово иметь среди знакомых черного! – искренне умилялся Четвертушка. – Вы совершенно непрошибаемая публика. Хоть что-то есть незыблемое в жизни!
– Просто я трезво оцениваю возможности белых психопатов. – Отношение Рона мне льстило. – Единственный их ресурс – неожиданность. Именно поэтому я практически перестал пить.
Четвертушка мрачно кивнул:
– Испоганили весь кайф, собаки! Мать меня тоже запрягла от алкоголизма лечиться. Прикинь к кому?
Я насмешливым фырчанием прокомментировал возможные последствия такого «лечения».
– Как жить? Кому верить?! – Четвертушка с трагическим видом опрокинул в себя остатки пива. – Вот что значит «темное время»!
– Время как время, – не согласился я.
– Угу, – он заговорщицки подвинулся ближе, – это мы здесь тихо сидим, а в восточных областях, прямо скажем, хреновато. Дядька говорил, что в правительстве выявились злоупотребления: какой-то деятель умудрился сократить тамошнюю очистку на фиг. Теперь народ оттуда прет со страшной силой (кому охота гулей целовать!), а каштадарцы угрожают ввести «ограниченный контингент», если мы не наведем там порядок.
– Пусть с этим столичные дяди разбираются – им за это деньги платят. А воевать с каштадарцами стенка на стенку сейчас никто не будет – времена не те.
– Тебе легко говорить, – усмехнулся Рон, – ты сам себе надзор, алхимическая поддержка и Гвардия Арака. Хорошо!
– Как сказать. Я еще два года фонду Роланда должен.
И это обстоятельство здорово портило мне настроение. Обычно фонд шел навстречу стипендиатам и соглашался на возмещение положенной отработки деньгами, но мне на это рассчитывать не приходилось. Пара вечеров таких размышлений, и некромантическое благодушие вообще перестало на меня действовать. Результат не заставил себя ждать.
Полигон. Воскресенье. Птички поют (они еще не поняли, кто появился).
Только теперь я осознал всю глубинную мерзость происходящего: два взрослых, хорошо обученных боевых мага пинают бедного меня, как мячик, и называют это обучением. Где мой яд?!! Но аэрозоль опять остался дома (последний раз, точно говорю!), и отбиться от наставников мне было нечем. Зато острота ощущений возросла вдвое. Черные не испытывают страха, этого омерзительного ощущения, по слухам, парализующего способность сопротивляться и превращающего мышцы в кисель, но шкурку свою нежно любят. В присутствии сразу двух сильных противников боевой задор упорно не рождался (вероятно, они это учли), а желания совершать мучительное самоубийство у меня не было. Ощущение как у оплеванного.
Темой занятия были амулеты. То есть как раз у меня-то их и не было, моей задачей было определить, когда обычные плетения сменятся усиленной артефактом атакой, и выставить специализированный щит. В случае неудачи (а с первого раза такие вещи редко получаются) меня ожидал несмертельный, но очень неприятный эффект: заклятие на амулет Сатал определенно накладывал сам, и целило оно куда-то ниже пояса. Мстительная сволочь!
Знал бы он, чем это кончится…
Уловив, к чему идет дело, я обозлился и таки внес новшество в боевую магию – сформировал двухслойный щит: первый, более слабый слой пассивно принимал на себя удар враждебной магии и рвался, убеждая противника в успехе, но уж второй-то работал на отражение, причем в такой момент, когда атакующий этого совсем не ожидал. Каюсь, я не задумывался, чем чреваты подобные шуточки, и искренне не сознавал уровня создаваемого мной проклятия – навстречу учителю метнулась хитроумная ловушка, достойная магистра магии.
И Сатал оплошал, помедлил с высвобождением плетения буквально на один миг (наверное, боялся всерьез меня покалечить), но этого было достаточно: гибнущее проклятие породило откат, ринувшийся назад по линиям Силы, целя в своего создателя. Я начал действовать рефлекторно еще прежде, чем понял умом, что происходит. Ядовито-зеленые искры сплясали танец с фиолетовыми сполохами, и накопленная плетением энергия разрядилась красивой ветвистой молнией. И как завершающий аккорд – окружающая река подернулась легким туманом. Вот почему полигон находится на намывном острове: песок вроде сухой, но вода всего лишь в тридцати сантиметрах под ногами.
Прекрасный шанс избавиться от всех проблем был упущен.
– Эй! Чего это вы делаете? – подозрительно поинтересовался пожизненный капрал, стряхивая собственные плетения (но без столь драматического эффекта).
Сатал не ответил, медленно обтирая блестящее от пота лицо.
– Думаю, на сегодня мы закончили, – решился предположить я.
Сатал подошел ко мне, молча пожал руку, потрепал по плечу и направился к пристани. Меня передернуло (ненавижу, когда за меня хватаются!), но возражать было неуместно: старший координатор с дрожащим голосом – позор для всей профессии.
– Знаешь, – резюмировал Фатун, ковыряя сапогом песок, – в дуэлях тебе лучше не участвовать. Разве что на кулачках.
Я вздохнул и сказал этому недоделанному полковнику все, что о нем думаю, самыми простыми и доступными словами. Мерзавец просиял как медный таз и поспешил следом за своим начальником.
Ну, довели они меня, довели!
Глава 6
– Гениально… – стонал старший координатор, пялясь в потолок пьяными от адреналинового шока глазами. – Гениально… А он с этими дурацкими амулетами носится!!
Чашка с чаем, забытая, остывала на столе. Черный маг уселся поперек кресла, закинув ноги едва ли не на спинку, и предавался эстетическим переживаниям. Кевинахари размышляла, не придется ли выводить его из транса чем-то более крепким, чем заварка.
– То есть твою науку он усвоил? – уточнила она.
– Рона, мне его учить не просто нечему, но еще и опасно – он жонглирует чужими проклятиями, как мячиками! Я даже не знал, что такое возможно.
– Наверное, он применил что-то из некромантической практики, – предположила эмпатка.
– А считается, что некроманты – тихая публика!
– Что ж, теперь ты обогатился новым знанием.
– Первую-то часть, со щитом, я понял, – отмахнулся Сатал, – но вот вторую простым умом не понять. Точно говорю – жучара этот Чарак, сын дракона! Немудрено, что он столько лет продержался.
– Полагаю, ваши отношения можно переводить на платную основу.
– Ась? – не понял Сатал.
– Оклад своему ученику назначь, – пояснила эмпатка.
– Думаешь, это его ободрит?
– Ну уж точно не огорчит!
– Хорошо. Конечно, сотрудник без печати мага…
– Дан!
– Понял, понял. Фиг с ней, с печатью! Такого боевика надо держать при себе, и плевать на формальности. Аксель прочухает, что за кадр у меня появился, мигом переманит. Да и остальные… Следят, понимаешь, как коршуны, «все твое – мое»!
Кевинахари украдкой вздохнула. Ну вот, теперь ей придется бороться с собственническими инстинктами черного мага. Что ни день, то свежее.
В дверь осторожно постучали.
– Ну? – отозвался Сатал, не изволив сменить позу.
В кабинет вошел офицер связи, отдал честь и положил на стол опечатанный пакет.
– Свободен!
Офицер снова козырнул и испарился. Сатал вздохнул, спустил ноги на пол и распечатал конверт. Едва координатор начал читать, как всякие следы блаженного экстаза с его лица испарились.
– Вот как, – резюмировал он, толкая депешу в сторону эмпатки, – чего-то подобного я и ожидал все время.
– Ой-ой-ой! – тревожно протянула Кевинахари, пробежав глазами текст. – Зачем же так? Кому это было надо?!
– Вот найдем и спросим, – мрачно посулил старший координатор.
В понедельник у консьержа снова лежала записка – Чарак… раскланивался. Вот так вот – хоп! – и «обстоятельства вынуждают». На прощание он советовал мне изучать литературу и ни в коем случае не практиковаться самостоятельно.
Странно. Некромант казался мне серьезным господином, несклонным срываться с места без серьезной причины, но в записке загадочные «обстоятельства» никак не пояснялись. Я пошел за разъяснениями – Сатала не оказалось на месте. Ни его, ни капитана Бера, ни, что удивительнее всего, Кевинахари, а никаких других ответственных лиц в управлении я не знал.
Может, он обиделся за вчерашнее (типа за то, что я недооценил его способность отразить атаку) и Кевинахари его где-нибудь утешает? А капитан Бер стоит на стреме… Тьфу, лезет же всякая дурь в голову! Я решил сделать вид, что их отношение меня ничуть не задевает. Можно подумать, мне без них заняться нечем!
Через три дня внезапная смена приоритетов стала понятнее – в прессу просочились слухи об очередном демарше Искусников, случившемся далековато от Редстона, но с менее благополучным исходом. Двое сектантов проникли в обслугу училища отдела устранения и подсыпали яд в пищу курсантов. Видать, у них не только Фокс разбирался в травках! Погибли двенадцать учащихся, трое из которых были черными. Чувство самосохранения требовало от прессы единодушно негодовать: не так уж много черных магов желало приносить присягу, и даже самый дикий шовинист понимал, что чистильщики при всех их недостатках жизненно необходимы обществу.
– Как же так можно? – всхлипывала студентка-белая, для своих страданий в студенческом кафе упорно избиравшая мой столик. – Они ведь учились защищать людей!
Я в очередной раз пожал плечами. Откуда мне знать, чем руководствуются психопаты? Меня больше беспокоила собственная судьба. В четверг будет сдан последний зачет, на дипломе по алхимии уже красовались все требуемые подписи и печати, охранный амулет проходил испытание на моем мотоцикле, а что делать с магической практикой, было по-прежнему непонятно. Они что, забыли обо мне, что ли?
В четверг я снова пошел в управление. Сяду у дверей и буду сидеть, пока они не появятся! Только какого начальника выбрать: формального или фактического? Сатал может ответить на все вопросы (или проклясть насмерть), а Бер с большей вероятностью появится на месте. Я решил ждать капитана.
В управлении, скажем так, было пустовато. Откуда мне было знать, что Сатал поймал за хвост какого-то безумно крутого Искусника и весь редстонский НЗАМИПС в полном составе третий день прочесывает юго-восточные окраины? Лично мне показалось, что я спутал день недели или забыл о каком-то празднике. И тут на лестницу передо мной выкатилась шумная компания в разномастных мундирах: жандармы, надзоровцы и даже какой-то армейский чин. Все были сильно возбуждены, махали руками и отчаянно ругались.
Внезапно один из них заметил меня.
– Вот! Он!!! – завопил полицейский, тыча в меня пальцем.
Я прижался к стене и приготовился швырнуть в них боевым плетением. Живым не дамся!
– Он ученик Сатала! – развил свою мысль несчастный.
Никому не надо было объяснять, какой именно маг может обучаться у старшего координатора. Люди резко замолчали и напряженно уставились на меня с безопасного расстояния.
– Э-э… Это правда? – уточнил армейский чин.
– Что именно?
– Вы маг?
– Да! – не стал я отрицать очевидного. Возможно, это их образумит.
Все возбужденно зашевелились.
– Пойдемте скорей! Нужна ваша помощь.
– Куда? – подозрительно переспросил я.
– В начальной школе Финклера взяли заложников, – прорвало жандарма, – а на месте ни одного чародея! Где их носит в такое время?!!
Ха, значит, не одного меня мучает этот вопрос! Я позволил им усадить себя в нетерпеливо завывающий мотором автомобиль. В конце концов, место, где захватили заложников, – это такое место, где кто-то из начальства появится обязательно. Если этот бардак закончится, Сатал ведь найдет минутку поговорить со мной, верно?
Начальная школа Финклера располагалась в дешевом пригороде на севере Редстона и представляла собой простое четырехэтажное здание, втиснутое в линию из таких же непритязательных кирпичных домов. У нее даже двора не было – полицейское оцепление устроилось прямо на тротуаре, а праздные зеваки наблюдали за действом из окон собственных квартир. Они мне так и запомнились: на подоконниках – ящики с ранними цветами, а над ними – любопытные физиономии.
Это ничего, главное – журналистов пока нет.
С первого взгляда стало ясно, при чем тут НЗАМИПС: на дверях и окнах первого этажа висело красновато-желтое марево отвращающих заклятий.
– Защита местная или они поставили?
– Местная! – Руководивший осадой полицейский едва ли не плевался. – А один из них – сторож!!!
Мило. Интересно, это часть долговременного плана или экспромт? Да пофиг!
– Делай что-нибудь! – прорычал полицейский.
Представители власти очень нервно реагируют, когда против них оказывается задействована магия.
Я прислушался: внутри здания ритмично пели. Да, что-то делать надо быстро, происходящее слишком уж похоже на ритуал. Вот только лезть в модифицированный (это факт!) сторожем периметр мне совершенно не хотелось. Будем импровизировать.
– Вы понимаете, что у меня еще нет печати мага? – сказал я для того, чтобы выиграть минутку на размышление.
– …! …!! …!!!
Ну и лексикон у этих копов!
– Сам такой, – спокойно сообщил я и подошел ближе, чтобы изучить преграду.
По первоначальной задумке периметр должен был всего лишь сообщать сторожу о проникновении посторонних, но потом кто-то (а конкретно – белый маг) поковырялся в структуре заклинания, и теперь оно могло поражать любое живое существо, которое к нему прикоснется, мощными болевыми импульсами. Вот что бывает, когда экономят и пользуются трансмастером! Черный специалист сделал бы так, что систему невозможно было бы изменить.
– Нам надо войти!!! – не унимался полицейский.
– Иди или заткнись на фиг!