10

Re: Вильям Шекспир - Укрощение строптивой

Бьонделло

     Потише и побыстрей, синьор; священник уже готов.

                                  Люченцио

     Лечу, Бьонделло. Но ты можешь им понадобиться дома; оставь нас.

                                 Бьонделло

     Нет, я раньше присмотрю за тем, чтобы вы вошли в церковь, а уж потом во
всю прыть пущусь к хозяйскому дому.

                    Люченцио, Бьянка и Бьонделло уходят.

                                   Гремио

                     Как странно! Камбио все нет и нет.

           Входят Петруччо, Катарина, Винченцио, Грумио и слуги.

                                  Петруччо

                     Здесь дом Люченцио, синьор; вот двери.
                     Мой тесть живет немного ближе к рынку;
                     Спешу к нему. Я должен вас оставить.

                                 Винченцио

                     Нет, нет, нам с вами надо прежде выпить;
                     А здесь, мой друг, я вас могу принять
                     И угощенье, верно уж, найдется.
                                 (Стучит.)

                                   Гремио

                     Они там заняты; стучите громче.

                        Учитель выглядывает из окна.

                                  Учитель

     Кто это там стучит, как будто собирается выломать дверь?

                                 Винченцио

     Дома ли синьор Люченцио?

                                  Учитель

     Он дома, синьор, но сейчас не может разговаривать с вами.

                                 Винченцио

     Ну, а если я принес ему сотни две фунтов на забавы?

                                  Учитель

     Оставьте их при себе: он ни в чем не будет нуждаться, пока я жив.

                                  Петруччо

     Ну,  не  говорил  ли  я  вам,  что  вашего  сына  полюбили  в  Падуе? -
Послушайте,   синьор,  шутки  в  сторону,  -  скажите,  пожалуйста,  синьору
Люченцио, что его отец приехал из Пизы и хочет поговорить с ним.

                                  Учитель

     Ты лжешь; его отец приехал из Пизы и глядит на вас из окна.

                                 Винченцио

     Это ты его отец?

                                  Учитель

     Да, синьор. Так утверждает его мать, если ей можно верить.

                                  Петруччо
                               (к Винченцио)

     Что вы теперь скажете, синьор? Ну, знаете, нет хуже надувательства, чем
присваивать себе чужое имя.

                                  Учитель

     Держите  этого  негодяя;  он,  верно,  хочет  надуть здесь кого-нибудь,
прикрываясь моим именем.

                          Возвращается Бьонделло.

                                 Бьонделло

     Я  оставил  их вдвоем в церкви. Пошли им бог счастливого плавания! - Но
кто это здесь? Мой старый хозяин Винченцио! Теперь мы пропали, конец всему!

                                 Винченцио
                            (заметив Бьонделло)

     Пойди сюда, разбойник!

                                 Бьонделло

     А это уж как мне захочется, синьор.

                                 Винченцио

     Иди сюда, мерзавец! Ты что же, забыл меня?

                                 Бьонделло

     Забыл вас? Нет, синьор. Я никак не мог забыть вас, потому что ни разу в
жизни вас не видел.

                                 Винченцио

     Ты  что  же  это,  мерзкий негодяй, ни разу в жизни не видел Винченцио,
отца твоего хозяина?

                                 Бьонделло

     Моего  старого,  достойнейшего  хозяина?  Ну  еще  бы, синьор, конечно,
видел; да вот он, смотрит из окна.

                                 Винченцио
                                 (бьет его)

     В самом деле?

                                 Бьонделло

     Спасите, спасите! Тут какой-то сумасшедший хочет убить меня. (Убегает.)

                                  Учитель

     На помощь, сын мой! На помощь, синьор Баптиста! (Отходит от окна.)

                                  Петруччо

     Отойдем-ка  в  сторону,  Кет,  и  посмотрим, чем кончится эта кутерьма.
(Отходит в сторону.)

            Учитель, Транио, Баптиста и слуга выходят на улицу.

                                   Транио

     Кто вы такой, синьор, что осмеливаетесь бить моего слугу?

                                 Винченцио

     Кто  я  такой,  синьор?  Нет, кто такой вы, синьор? О бессмертные боги!
Мерзкий  плут!  Шелковый  колет!  Бархатные  штаны! Алый плащ! Остроконечная
шляпа! О, я разорен, я разорен! В то время как я дома радею о хозяйстве, мой
сын и слуга все проматывают в университете.

                                   Транио

     Что такое? В чем дело?

                                  Баптиста

     Спятил он, что ли?

                                   Транио

     Синьор,  по  виду вас можно принять за почтенного пожилого человека, но
разговариваете  вы,  как  сумасшедший.  Какое  вам  дело до того, что я ношу
золото и жемчуг? Благодаря моему доброму отцу я могу себе позволить это.

                                 Винченцио

     Твоему отцу! Ах ты мошенник! Твой отец изготовляет паруса в Бергамо.

                                  Баптиста

     Вы ошибаетесь, синьор, вы ошибаетесь. Ну, как его имя, по-вашему?

                                 Винченцио

     Его  имя! Еще бы мне не знать его имени. Я воспитываю его с трехлетнего
возраста. Его имя - Транио.

                                  Учитель

     Убирайся,  убирайся  отсюда,  безмозглый  осел!  Его имя - Люченцио; он
единственный сын и наследник всех моих земель, земель синьора Винченцио!

                                 Винченцио

     Люченцио! Значит, он убил своего господина! Держите его! Приказываю вам
именем  герцога,  держите! О сын мой, сын мой! Отвечай мне, Негодяй, где мой
сын Люченцио?

                                   Транио

     Позовите сюда стражу.

                             Входят стражники.

Отправьте этого безумца в тюрьму. Отец Баптиста, прошу вас, последите, чтобы
его отвели туда.

                                 Винченцио

     Отправить меня в тюрьму!

                                   Гремио

     Стой, стража! Он не пойдет в тюрьму!

                                  Баптиста

     Замолчите, синьор Гремио; я говорю вам, что он пойдет в тюрьму.

                                   Гремио

     Берегитесь,  синьор  Баптиста,  чтобы  вас  не впутали в темное дело. Я
готов поклясться, что это настоящий синьор Винченцио.

                                  Учитель

     Присягни, если смеешь!

                                   Гремио

     Нет, присягнуть я не смею.

                                   Транио

     Вы бы еще сказали, что я не Люченцио.

                                   Гремио

     Я знаю, что вы синьор Люченцио.

                                  Баптиста

     Уберите обманщика! В тюрьму его!

                                 Винченцио

     Так вот как вы оскорбляете чужестранцев, чудовищный негодяй!

                    Входят Бьонделло, Люченцио и Бьянка.

                                 Бьонделло

     Мы погибли! Вот, вот он. Отказывайтесь от него, отказывайтесь от него -
или мы все пропали.

                                  Люченцио

                     Прости, отец.

                                 Винченцио

                                    Ты жив, мой милый сын!

               Бьонделло, Транио и учитель поспешно убегают.

                                   Бьянка

                     Прости, отец.

                                  Баптиста

                                   А ты в чем виновата?
                     И где Люченцио?

                                  Люченцио

                                      Вот он, Люченцио,
                     Неложный сын неложного Винченцио.
                     Пока вы с мнимым спорили отцом
                     Мы с Бьянкою стояли под венцом.

                                   Гремио

                     Здесь заговор, нас провести хотят.

                                 Винченцио

                     Где этот Транио, мошенник, шут,
                     Который так бесстыдно врал мне тут?

                                  Баптиста

                     Постойте! Да ведь это же мой Камбио.

                                   Бьянка

                     Ваш Камбио в Люченцио превратился.

                                  Люченцио

                     Любовь свершила чудо. Из-за Бьянки
                     Я поменялся с Транио местами.
                     Он в городе изображал меня,
                     А я тем временем счастливо прибыл
                     К давно желанной гавани блаженства. -
                     Он роль играл по моему приказу;
                     Прошу тебя, отец, прости его.

                                 Винченцио

     Я расквашу нос этому негодяю, который собирался засадить меня в тюрьму!

                                  Баптиста
                                (к Люченцио)

     Послушайте,  синьор,  вы  женились  на  моей  дочери,  не спросив моего
согласия!

                                 Винченцио

     Не  беспокойтесь.  Баптиста; мы договоримся, поверьте. Однако я пойду и
рассчитаюсь за такую наглость. (Уходит.)

                                  Баптиста

     А я пойду и докопаюсь до глубины их надувательства. (Уходит.)

                                  Люченцио
                                  (Бьянке)

     Не бойся, твой отец не будет на нас долго сердиться.

                                   Гремио

                     Не спекся мой пирог, но все ж пойду;
                     Хоть на пиру я душу отведу.
                                 (Уходит.)

                    Вперед выходят Петруччо и Катарина.

                                  Катарина

     Муженек, пойдем за ними, поглядим, чем кончится вся эта история.

                                  Петруччо

     Раньше поцелуй меня, Кет, и пойдем.

                                  Катарина

     Как! Прямо на улице?

                                  Петруччо

     Как! Ты стыдишься меня?

                                  Катарина

     Боже упаси, синьор; я стыжусь целоваться.

                                  Петруччо

                     Ах так? Тогда немедленно домой!

                                  Катарина

                     Нет, стой! Я поцелую, милый мой.

                                  Петруччо

                     Ну вот и хорошо! Согласна, да?
                     Уж лучше поздно. Кет, чем никогда.

                                  Уходят.


    СЦЕНА 2



                      Падуя. Комната в доме Люченцио.
                Входят Баптиста, Винченцио, Гремио, учитель,
          Люченцио, Бьянка, Петруччо, Катарина, Гортензио и вдова,
                        Транио, Бьонделло и Грумио.
                      Грумио и слуги вносят угощение.

                                  Люченцио

                     Ну, наконец все споры позади
                     И мы пришли к желанному согласью.
                     Война окончена, настало время
                     Над страхами былыми посмеяться. -
                     Проси же, Бьянка, моего отца,
                     Я ж твоего с почтеньем приглашу. -
                     Сестрица Катарина, брат Петруччо,
                     Гортензио с женой своею милой,
                     Пируйте. Рад вас видеть у себя.
                     Сейчас нам подадут вино и сласти.
                     Садитесь, я прошу. Мы можем здесь
                     Беседовать и продолжать наш пир.

                              Садятся за стол.

                                  Петруччо

                     Вот так все и сиди, сиди да ешь.

                                  Баптиста

                     Добром встречают в Падуе всегда.

                                  Петруччо

                     Да, в Падуе мы доброе нашли.

                                 Гортензио

                     Хотел бы я для нас двоих того же.

                                  Петруччо

                     Клянусь, Гортензио, я в страхе за вдову.

                                   Вдова

                     Страх на меня нагнать вам не удастся.

                                  Петруччо

                     Смышлены вы, а смысла не постигли.
                     Хочу сказать: он страх как вас боится.

                                   Вдова

                     Кружится мир у пьяного в глазах.

                                  Петруччо

                     Кругло отвечено.

                                  Катарина
                                  (вдове)

                                       Как вас понять?

                                   Вдова

                     Поймала я его!

                                  Петруччо

                     Меня поймала! - Ты слыхал, Гортензио?

                                 Гортензио

                     Поймала смысл твоих речей она.

                                  Петруччо

                     Сумел поправить!
                                  (Вдове.)
                                      Поцелуйте мужа.

                                  Катарина

                     "Кружится мир у пьяного в глазах"...
                     Так что же этим вы сказать хотели?

                                   Вдова

                     Ваш муж, с женой строптивою измучась,
                     И моему пророчит ту же участь.
                     Понятна стала мысль моя теперь?

                                  Катарина

                     Дрянная мысль.

                                   Вдова

                                    Я думала о вас.

                                  Катарина

                     Да, знаясь с вами, я бы стала дрянью.

                                  Петруччо

                     А ну, задай ей, Кет!

                                 Гортензио

                                             А ну, вдова!

                                  Петруччо

                     Готов поспорить, Кет ее уложит.

                                 Гортензио

                     Нет, это уж обязанность моя.

                                  Петруччо

                     Прекрасно сказано! Твое здоровье!
                          (Чокается с Гортензио.)

                                  Баптиста
                                 (к Гремио)

                     Что скажете об этих остроумцах?

                                   Гремио

                     Они бодаются, синьор, отлично.

                                   Бьянка

                     Бодаются! Ну, как здесь не сострить,
                     Что зуд во лбу рога вам предвещает?

                                 Винченцио

                     А, молодая! Вот вы и проснулись!

                                   Бьянка

                     Не беспокойтесь, я усну опять.

                                  Петруччо

                     Ну нет! Вы сами начали острить, -
                     Стрельнем и в вас мы парочкой острот.

                                   Бьянка

                     Что я вам - птица? Ну, так упорхну!
                     Попробуйте преследовать меня.
                     Счастливо оставаться вам, синьоры.

                      Бьянка, Катарина и вдова уходят.

                                  Петруччо

                     Не удался мой выстрел. В эту птичку
                     Вы метили, да не попали, Транио.
                     Так выпьем же за тех, кто промахнулся!

                                   Транио

                     Я спущен был как гончая, синьор:
                     Что изловил - хозяину принес.

                                  Петруччо

                     Недурно, хоть сравнение собачье.

                                   Транио

                     Но вы-то лань травили для себя,
                     А вас она, слыхать, не подпускает.

                                  Баптиста

                     Ого, Петруччо! Это выстрел в цель.

                                  Люченцио

                     Ну, Транио, спасибо за остроту!

                                 Гортензио

                     Сознайтесь же, он ловко в вас попал!

                                  Петруччо

                     Задел меня немножко, признаюсь,
                     Но тотчас же насмешка отскочила
                     И вас пронзила, бьюсь я об заклад.

11

Re: Вильям Шекспир - Укрощение строптивой

Баптиста

                     Увы, как мне ни жаль, сынок Петруччо,
                     Твоя жена строптивей, чем у всех.

                                  Петруччо

                     Нет, говорю, - и докажу немедля.
                     Пошлите каждый за своей женой;
                     Тот, чья жена окажется послушней
                     И прибежит по первому же зову, -
                     Пускай возьмет заклад, что мы поставим.

                                 Гортензио

                     Согласен. Сколько ставим?

                                  Люченцио

                                                Двадцать крон.

                                  Петруччо

                     Как, двадцать крон? Но двадцать крон я ставлю
                     На лошадь иль на гончую собаку,
                     А на жену раз в двадцать надо больше.

                                  Люченцио

                     Ну, сто тогда.

                                 Гортензио

                                     Согласен.

                                  Петруччо

                                                Решено.

                                 Гортензио

                     Кто начинает?

                                  Люченцио

                                    Я. - Иди, Бьонделло,
                     Скажи хозяйке - пусть придет сюда.

                                 Бьонделло

                     Иду.
                                 (Уходит.)

                                  Баптиста
                                (к Люченцио)

                           За Бьянку в половине я, сынок.

                                  Люченцио

                     Нет, нет, зачем? Поставлю я один.

                          Возвращается Бьонделло.

                     Ну что?

                                 Бьонделло

                              Синьор, хозяйка говорит,
                     Что занята, прийти никак не может.

                                  Петруччо

                     Ах, занята? Прийти никак не может?
                     Вот так ответ!

                                   Гремио

                                    Еще весьма любезный,
                     Дай бог, чтоб вы не получили худший.

                                  Петруччо

                     Надеюсь я на лучший.

                                 Гортензио

                                          Эй, Бьонделло,
                     Ступай и попроси мою жену
                     Прийти ко мне.

                             Бьонделло уходит.

                                  Петруччо

                                    Ах, вот как! Попроси!
                     Ну, отказать не сможет.

                                 Гортензио

                                             Я боюсь,
                     Что вашу упросить вам не удастся.

                          Возвращается Бьонделло.

                     А где моя жена?

                                 Бьонделло

                     Ответила, что вам шутить угодно,
                     И не придет. Велит вам к ней идти.

                                  Петруччо

                     Еще не легче! Не придет! Видали?
                     Нельзя стерпеть! Невероятно! Дерзко!
                     Эй, Грумио, иди к своей хозяйке
                     И передай, что я велю прийти.

                               Грумио уходит.

                                 Гортензио

                     Ответит просто.

                                  Петруччо

                                     Как же?

                                 Гортензио

                                              "Не приду".

                                  Петруччо

                     Ну что ж, тем хуже для меня - и только.

                                  Баптиста

                     Помилуй бог! Смотрите! Катарина!

                              Входит Катарина.

                                  Катарина

                     Синьор, меня вы звали? Что угодно?

                                  Петруччо

                     А где жена Гортензио и Бьянка?

                                  Катарина

                     Болтают там в гостиной, у камина.

                                  Петруччо

                     Тащи-ка их сюда. А не пойдут -
                     Пинками их гони без церемоний!
                     Ступай и приведи обеих к нам.

                              Катарина уходит.

                                  Люченцио

                     Коль чудеса бывают - это чудо!

                                 Гортензио

                     Да, чудо. Только что оно сулит?

                                  Петруччо

                     Сулит оно любовь, покой и радость,
                     Власть твердую, разумную покорность,
                     Ну, словом, то, что называют счастьем.

                                  Баптиста

                     Так будь же счастлив, милый мой Петруччо!
                     Ты выиграл. А я тебе прибавлю
                     К их проигрышу двадцать тысяч крон.
                     Другая дочь - приданое другое!
                     Совсем переменилась Катарина.

                                  Петруччо

                     Чтоб мой заклад достался мне по праву,
                     Я покажу вам, как она послушна,
                     Какою стала кроткой и любезной.
                     Вот ваших дерзких жен ведет она,
                     В плен взяв их женской силой убежденья.

                 Возвращается Катарина с Бьянкой и вдовой.

                     Кет, шапочка уродует тебя:
                     Скинь эту гадость, на пол брось сейчас же.

               Катарина снимает шапочку и бросает ее на пол.

                                   Вдова

                     Дай бог мне в жизни горестей не знать,
                     Пока такой же дурой я не стану!

                                   Бьянка

                     Такое поведенье просто глупо.

                                  Люченцио

                     Вот бы и вам вести себя так глупо,
                     А то на вашем мудром поведенье
                     Я сотню крон сегодня потерял.

                                   Бьянка

                     Так ты ведешь себя еще глупее,
                     Коль ставишь деньги на мою покорность.

                                  Петруччо

                     Кет, объясни строптивым этим женам,
                     Как следует мужьям повиноваться.

                                   Вдова

                     Вы шутите? К чему нам наставленья?

                                  Петруччо

                     Смелее, Кет! С нее и начинай.

                                   Вдова

                     Не будет этого!

                                  Петруччо

                    Нет, будет, говорю! С вас и начнет.

                                  Катарина

                     Фи, стыдно! Ну, не хмурь сурово брови
                     И не пытайся ранить злобным взглядом
                     Супруга твоего и господина.
                     Гнев губит красоту твою, как холод -
                     Луга зеленые; уносит славу,
                     Как ветер почки. Никогда, нигде
                     И никому твой гнев не будет мил.
                     Ведь в раздраженье женщина подобна
                     Источнику, когда он взбаламучен,
                     И чистоты лишен, и красоты;
                     Не выпьет путник из него ни капли,
                     Как ни был бы он жаждою томим.
                     Муж - повелитель твой, защитник, жизнь,
                     Глава твоя. В заботах о тебе
                     Он трудится на суше и на море,
                     Не спит ночами в шторм, выносит стужу,
                     Пока ты дома нежишься в тепле,
                     Опасностей не зная и лишений.
                     А от тебя он хочет лишь любви,
                     Приветливого взгляда, послушанья -
                     Ничтожной платы за его труды.
                     Как подданный обязан государю,
                     Так женщина - супругу своему.
                     Когда ж она строптива, зла, упряма
                     И не покорна честной воле мужа,
                     Ну чем она не дерзостный мятежник,
                     Предатель властелина своего?
                     За вашу глупость женскую мне стыдно!
                     Вы там войну ведете, где должны,
                     Склонив колена, умолять о мире;
                     И властвовать хотите вы надменно
                     Там, где должны прислуживать смиренно.
                     Не для того ль так нежны мы и слабы,
                     Не приспособлены к невзгодам жизни,
                     Чтоб с нашим телом мысли и деянья
                     Сливались в гармоничном сочетанье.
                     Ничтожные, бессильные вы черви!
                     И я была заносчивой, как вы,
                     Строптивою и разумом и сердцем.
                     Я отвечала резкостью на резкость,
                     На слово - словом; но теперь я вижу,
                     Что не копьем - соломинкой мы бьемся,
                     Мы только слабостью своей сильны.
                     Чужую  роль играть мы не должны.
                     Умерьте гнев! Что толку в спеси вздорной?
                     К ногам мужей склонитесь вы покорно;
                     И пусть супруг мой скажет только слово,
                     Свой долг пред ним я выполнить готова.

                                  Петруччо

                     Ай да жена! Кет, поцелуй! Вот так!

                                  Люченцио

                     Да, старина, твой счастлив будет брак.

                                 Винченцио

                     Нам послушание детей - отрада.

                                  Люченцио

                     Зато строптивость женщин хуже ада.

                                  Петруччо

                     Кет, милая, в постель нам не пора ли?
                     Ну, что ж, друзья, вы оба проиграли.
                     Хоть мне никто удачи не пророчил,
                     Моя взяла! Желаю доброй ночи!

                        Петруччо и Катарина уходят.

                                 Гортензио

                     Строптивая смирилась. Поздравляю!

                                  Люченцио

                     Но как она сдалась - не понимаю!

                                  Уходят.




    "УКРОЩЕНИЕ СТРОПТИВОЙ"



     Комедия эта при жизни Шекспира ни разу не  издавалась  и  впервые  была
напечатана лишь в посмертном F  1623  года.  В  списке  шекспировских  пьес,
опубликованном в 1598 году Мересом, она  не  фигурирует,  из  чего,  однако,
нельзя делать вывод, что она была написана позже, так  как  перечень  Мереса
мог быть и неполным, а кроме того, в его списке  значится  загадочная  пьеса
"Вознагражденные  усилия   любви",   что   могло   быть   вторым   заглавием
шекспировской комедии - вроде того как это имело место с пьесой "Двенадцатая
ночь, или Что угодно". Наконец, не исключена возможность, что  Мерес  просто
смешал пьесу Шекспира с одноименной пьесой другого, анонимного автора на тот
же сюжет. Вообще анонимная пьеса должна быть в  первую  очередь  учтена  при
решении вопроса и о датировке шекспировской комедии и о ее возникновении.
     Эта вторая пьеса была издана в 1594 году, а затем дважды переиздана - в
1596 и 1607 годах. Однако  по  некоторым  признакам  она  была  написана  за
несколько лет до ее первого издания. Называлась  она:  "Забавно  придуманная
история, именуемая -  Укрощение  одной  строптивицы".  Отличие  от  заглавия
шекспировской пьесы сводится к двум последним словам:  у  анонима  -  "одной
строптивицы" (a shrew), у Шекспира же  просто  "строптивой"  (the  shrew)  -
оттенок совсем незначительный и не поддающийся точному переводу  на  русский
язык.
     Все в анонимной пьесе  -  фабула  с  ее  тремя  темами  (интродукция  с
пьяницей Слаем, укрощение Катарины, история замужества  Бьянки),  почти  все
персонажи с их характерами, даже в основном "мораль" пьесы  -  соответствует
шекспировской комедии. Мелкие расхождения  сводятся  лишь  к  следующему.  У
анонима действие происходит не в Падуе, а в  Афинах;  все  имена  персонажей
другие: главный герой зовется Феррандо, героиня всегда сокращенно Кет, и  т.
п.; у Кет не одна, а две сестры - Эмилия  и  Филена,  к  каждой  из  которых
сватается какой-нибудь один  юноша,  тогда  как  у  Шекспира  выведена  одна
сестра, имеющая зато нескольких поклонников; тайного брака у анонима нет,  и
вся развязка скомкана; расширена  роль  пьяницы  в  интродукции,  который  у
Шекспира исчезает вскоре после начала настоящей пьесы, тогда как  у  анонима
он остается до конца на сцене, прерывая действие своими смешными возгласами,
и т. д.
     Чередование эпизодов и развитие действия в обеих пьесах одинаковы, и  в
некоторых местах (особенно в сцене с портным,  IV,  3)  одна  из  них  прямо
копирует другую. Тем не менее самый текст всюду различен,  и  на  всю  пьесу
приходятся лишь шесть строк, в точности совпадающих. И это различие  текстов
таково,  что  комедию  Шекспира  мы  должны  признать  шедевром  комедийного
искусства, тогда как анонимная пьеса - ремесленное изделие. Касается это  не
только тонкой разработки характеров в шекспировской пьесе,  главным  образом
Петруччо и Катарины, мотивировки поведения персонажей, великолепного  языка,
смягчения тона, придающего даже самым грубым фарсовым мотивам оттенок живого
юмора и веселого удальства, - но и того, как подана "мораль" пьесы и  каково
ее истинное содержание.
     Внешнее сходство обеих пьес столь велико,  что  при  отсутствии  общего
сюжетного источника, самостоятельными переработками которого  они  могли  бы
явиться, приходится допустить, что одна из них послужила моделью для другой.
Но какая же комедия более ранняя?
     С давних  пор  господствующим  среди  шекспирологов  было  мнение,  что
Шекспир получил предложение  от  своей  труппы,  ввиду  появления  анонимной
пьесы, возникшей не  позже  1592  года  и  шедшей  с  успехом  на  одной  из
лондонских сцен, создать нечто вроде нового варианта того же сюжета, который
труппа Бербеджа  могла  бы  противопоставить  этой  пьесе.  Эту  переработку
Шекспир выполнил с блеском - создав, судя по  метрическим  и  стилистическим
признакам, около 1594 года, по существу, глубоко оригинальное  произведение,
полное юного вдохновения и поэтической прелести.
     Однако уже лет сто тому назад возникла и другая  гипотеза,  нашедшая  в
новейшее время убежденных очень авторитетных защитников  (Крейценах,  Смарт,
П.  Александр).  По  их  мнению,  первой  возникла  шекспировская  пьеса,  а
анонимная является очень неуклюжим плагиатом некоего писаки, который,  чтобы
замаскировать свой литературный грабеж и создать впечатление новизны  пьесы,
переписал весь текст заново. Если принять эту теорию, пришлось бы отодвинуть
дату шекспировской комедии на два или три года назад.

12

Re: Вильям Шекспир - Укрощение строптивой

Хотя в пользу второй точки  зрения  было  приведено  немало  остроумных
доводов, все же старая теория нам, как и большинству критиков, кажется более
убедительной. Решающим здесь является следующее  соображение.  Для  Шекспира
крайне характерен такой способ переработки чужих пьес, когда  он,  заимствуя
фабулу и образы, создает целиком новый текст, где  использует  лишь  две-три
фразы или выражения старой пьесы, но при этом все содержание  ее  необычайно
углубляет, украшает и наполняет нередко совершенно  новым  смыслом.  Примеры
Этому из раннего периода его  творчества  -  "Комедия  ошибок"  и  некоторые
хроники ("Король Иоанн", фальстафовская часть "Генриха IV"), позже  -  "Мера
за меру", "Лир", вероятно, "Гамлет".  Наоборот,  для  многочисленных  других
тогдашних "переработчиков" чужих пьес типично  беззастенчивое  использование
старого текста; бывали даже случаи,  когда  они  ограничивались  добавлением
одной или двух сцен и переделкой нескольких реплик. Нечего и  говорить,  что
до внутреннего обогащения пьесы дело почти никогда не доходило.
     Надо еще заметить, что все три темы комедии Шекспира  помимо  анонимной
пьесы были широко распространены в ту эпоху в самых разнообразных  формах  и
версиях. Так, например, тема интродукции  ("халиф  на  час")  встречается  в
английских  народных  балладах,  в  дидактических  трактатах,  в  английском
переводе сказок "Тысячи и одной ночи"; история  укрощения  строптивой  -  во
множестве назидательных  повестушек,  песен,  анекдотов;  история  Бьянки  с
переодеванием ее поклонников учителями была известна хотя бы  по  знаменитой
комедии Ариосто "Подмененные", переведенной на английский язык  еще  в  1560
году Гаскойнем. Из всех  этих  произведений  Шекспир  заимствовал  некоторые
выразительные добавочные черты; но основным источником ему все же  послужила
анонимная пьеса.
     Этому  происхождению  "Укрощение  строптивой"  обязано  многими  своими
жанровыми и стилевыми особенностями, внушенными иди  хотя  бы  подсказанными
Шекспиру   анонимной   пьесой,   заинтересовавшей    неутомимого    искателя
драматических форм и возможностей, каким был Шекспир. Действительно,  многое
ставит эту комедию Шекспира особняком в его творчестве. Дело тут не в  таких
деталях, как большое количество вставных латинских и  итальянских  слов  или
примесь   стихов   неправильного,   шутовского   размера   (так   называемых
"догрелей"). Эти черты, указывающие на близость молодому  Шекспиру  забавных
школьных воспоминаний, встречаются  и  в  других  ранних  пьесах  его,  как,
например, "Тит Андроник", "Бесплодные усилия любви" и т. п. Но ни в одной из
остальных его пьес мы не находим такого сильного влияния итальянской комедии
дель арте и такого безраздельного господства фарсового тона. Эти два момента
тесно здесь связаны между собой.
     Из всех персонажей пьесы лишь  два  представляют  собой  яркие,  живые,
хорошо разработанные характеры: это Катарина и  Петруччо,  и  лишь  с  очень
большими оговорками можно к ним еще присоединить Бьянку.  Все  же  остальные
персонажи - условные фигуры, шаблонные  гротески,  очень  близкие  к  маскам
итальянской комедии. Добродушный и глуповатый скупой старик  Баптиста  очень
похож на таких же одураченных отцов итальянской комедии, ловкий слуга Транио
- на хитрого Бригеллу, молодящийся старик Гремио - на дурашливого венецианца
Панталоне, и т. п. Этому соответствует и насквозь фарсовый характер действия
(всевозможные проделки, потасовки, сплошной хохот), без всякой примеси  хотя
бы самого легкого лиризма, нежных, идеальных чувств, какая есть, например, в
почти  одновременной,  по  существу  -  тоже  фарсовой   "Комедии   ошибок".
Соответственно этому язык персонажей сочен и резок без малейшего  намека  на
характерный для раннего Шекспира эвфуизм. Это  случай  почти  уникальный  во
всем творчестве Шекспира: только еще  "Уиндзорские  насмешницы"  могут  быть
причислены к чисто фарсовому жанру.
     Это объясняет и ту внутреннюю скрепу, которая соединяет  интродукцию  с
самой пьесой. Тщетно искали "философствующие" критики  связь  между  ними  в
единстве мысли или морали (никто не должен выходить  за  грань  назначенного
ему удела; все существующее - мираж, и т. д.). На самом деле Шекспир  охотно
воспроизвел интродукцию старой  пьесы  как  подготовляющую  и  оправдывающую
буффонный  характер  самой   комедии.   Она   разыгрывается   странствующими
комедиантами с целью развлечь больного  -  естественно,  что  ждешь  от  нее
зрелища легкого, грубоватого, чисто увеселительного, без всякой сложности  и
глубины.
     И тем не менее в пьесе содержится в  скрытом  виде  глубокая  проблема,
воплощенная  в  образах  Катарины  и  Петруччо,  не  случайно  разработанных
по-особому и неизмеримо более содержательных, чем у  анонима.  Ее  трактовка
служит камнем преткновения для многих исследователей, а между тем это момент
центральный для  понимания  смысла  пьесы  и  раскрытия  ее  художественного
интереса.
     Концепция пьесы не может вызывать сомнений. Избалованная и  своенравная
Катарина усмирена своим умным и ловким  женихом,  а  затем  мужем  Петруччо.
Плоды его стараний не замедлили сказаться: она превратилась в  идеальную  по
благонравию жену. В финале пьесы, когда  происходит  своеобразное  испытание
жен,  оказывается,  что  бывшая  смиренница  Бьянка  успела  превратиться  в
сварливую капризницу, тогда как сама Катарина стала воплощением  кротости  и
приветливости. Пьеса заканчивается ее знаменитым монологом,  в  котором  она
утверждает природную слабость женщин и призывает их к покорности мужьям.
     Такая мораль как будто  плохо  согласуется  с  нашим  представлением  о
свободолюбии Шекспира, создателя образов смелых, инициативных, борющихся  за
свои  человеческие  права,  за  свободу  своих  чувств  женщин   (Джульетта,
Дездемона, Гермия из "Сна в летнюю ночь", Елена  из  "Конец  делу  венец"  и
многие другие).
     Что не только нас, но и некоторых  современников  Шекспира  эта  мораль
шокировала, видно из того, что драматург Флетчер  написал  в  противовес  ей
комедию "Укрощенный укротитель" (точная дата неизвестна), где женщина  берет
реванш. Герой пьесы, который также называется Петруччо, влюбляется  (видимо,
после смерти Катарины - в пьесе это ясно не сказано) в одну девушку и решает
на ней жениться, причем жена обращается с ним так же,  как  у  Шекспира  его
Петруччо  обращается  с  Катариной.  Пьеса   кончается   словами:   "Укрощен
укротитель! Но так, что ни один мужчина  не  имеет  права  жаловаться,  если
учтет, что ему не предназначено в этом мире быть тираном женщины.  Однако  и
женщины не найдут здесь основания для торжества и насмешек,  ибо  мы  теперь
признали равенство между мужчиной и женщиной, как и  должно  быть.  Мы  учим
любви ради любви!"
     Многие критики пытались "реабилитировать" Шекспира, обелить его пьесу с
помощью разных натяжек и самых произвольных толкований, начиная с заявления,
что, поскольку Шекспир взял готовый сюжет, ему "пришлось"  сохранить  и  его
мораль или что Катарина не есть рупор Шекспира, который сам смотрел на  дело
иначе, и кончая допущением, что Катарина и Петруччо борются между собой лишь
ради забавы и что Катарина свой знаменитый  монолог  произносит  только  для
того, чтобы посмеяться над Гортензио и его супругой, сама  же  нисколько  не
верит в то, что говорит. Все эти  домыслы  идут  вразрез  с  прямым  смыслом
текста. Они к тому же совершенно антиисторичны.
     Шекспир, несмотря на всю свою гениальность  и  прогрессивность  критики
современного ему общества, был все же сыном своего века, которому  не  могла
даже в голову прийти  мысль  о  полной  юридической  и  бытовой  эмансипации
женщины. Буржуазия такого равенства  полов  не  знала.  Видимость  равенства
существовала в некоторых кругах передового дворянства,  но  там  она  носила
эпикурейский характер и служила тому,  чтобы  повысить  цену  эгоистического
наслаждения вплоть до утверждения полной  свободы  адюльтера  и  утонченного
аморализма. Прообразом морали  для  Шекспира  в  данной  его  пьесе  -  как,
впрочем, и во всех других - могла скорее  всего  послужить  народная  мораль
крестьянской семьи,  признающая  внутреннее  (нравственное  и  практическое)
равенство мужа и жены, но тем не менее в смысле направляющего и руководящего
начала отдающая первенство мужу.
     Этот живой образец и источник мысли Шекспира отлично согласовался с той
стадией гуманистического сознания, которую он выражал в своей борьбе  против
хищнического,     анархического     аморализма     эпохи     первоначального
капиталистического  накопления.   Шекспир,   восстававший   против   всякого
тиранического насилия над человеческой личностью и всегда защищавший свободу
детей и жен от грубого и тупого деспотизма  отцов  и  мужей,  вместе  с  тем
никоим образом не отказывался от признания необходимости  твердого  строя  в
семье,  обществе  и  государстве.  Без  этого  строя,  по  мнению  Шекспира,
невозможно разумное и гармоничное устройство человеческого общества, которое
является такой же задачей гуманистов, как и завоевание свободы  человеческой
личности. Восхвалению  этого  строя  и  идеальной  гармонии,  долженствующей
господствовать в обществе и государстве, подобно тому как она господствует в
природе, посвящена знаменитая речь Улисса в "Троиле и Крессиде": "Везде свой
строй - и  на  земле  внизу  и  в  небесах,  среди  планет  горящих:  законы
первородства всюду есть. Есть первенство во всем,  есть  соразмерность  -  в
обычаях, в движении, в пути..." (I, 3).
     Так, считает Шекспир, должно быть  и  в  семье,  где  мужу  принадлежат
ведущая роль и решающий голос. Мысль эту можно найти не только в  "Укрощении
строптивой", но и в ряде других пьес Шекспира. В  "Комедии  ошибок"  Люциана
стыдит свою ревнивую и сварливую сестру, убеждая ее быть кроткой и  покорной
по отношению к мужу. Такую же робость и кротость проявляет  по  отношению  к
Бруту его благородная, героическая подруга Порция ("Юлий Цезарь", II,  1,  в
конце).
     Однако все дело в том, каковы формы и назначение такой покорности мужу.
Ее цель - не утверждение эксплуатации и порабощения  женщины  в  согласии  с
феодальными нормами, а внесение в семью того "порядка" и "гармонии", которые
Шекспир в соответствии с общественным  и  культурным  состоянием  эпохи  мог
представлять себе лишь в тех формах, какие мы находим в его произведениях.
     В "Укрощении строптивой",  несмотря  на  резкость  отдельных  выражений
(значительно меньшую, однако, чем в старой пьесе), речь идет  всего  лишь  о
том, кому должно принадлежать решающее слово - мужу или жене. Петруччо  надо
сломить только "строптивость" Катарины, после чего в  их  жизни  установится
гармония.
     Чтобы полностью оценить это, следует хотя  бы  бегло  сравнить  комедию
Шекспира не только  с  анонимной  пьесой,  но  и  с  другими  более  старыми
разработками той же темы, бесспорно, известными драматургу. Сравнение это  в
основном должно коснуться двух  моментов  -  во-первых,  характера  героини,
во-вторых, характера отношений, которые устанавливаются между нею и мужем, и
вообще всей атмосферы, окутывающей действие.
     В старых, в основном средневековых, версиях строптивица представлена  в
отталкивающем виде, уродливой в своем  гневе  и  взбалмошных  причудах,  как
зачинщица  беспричинных  ссор  и  отравительница  покоя.  Отголоски   такого
отношения звучат и  в  пьесе  Шекспира,  где  окружающие  называют  Катарину
"чертовкой", "ведьмой", "зловредной", "злющей", "строптивой и  грубой  свыше
всякой меры". Но такова ли она в пьесе Шекспира на самом деле? Проследим все
ее поведение вместе с теми обстоятельствами, в которых оказывается героиня.
     Катарина появляется в самом начале пьесы  (I,  1).  Ее  отец  объявляет
женихам, сватающимся  к  Бьянке,  что  выдаст  ее  не  раньше,  чем  устроит
Катарину, старшую дочь. Катарина, зная общее к ней отношение, чувствует  всю
унизительность своего положения и высказывает прямо  свою  обиду:  "К  чему,
отец, вам превращать меня в посмешище для пары дураков?" Следует  перепалка,
в которой она лишь  отвечает  -  хотя  достаточно  резко  -  на  насмешки  и
оскорбления женихов сестры. Бьянка начинает плакать,  что  вызывает  гневную
реплику Катарины: "Глаза у ней всегда на мокром  месте".  Ее  раздражение  и
здесь понятно. Поведение "кроткой страдалицы" Бьянки, ее духовное убожество,
прямо  задевает  Катарину,  выставляя  ее  каким-то  чудовищем,   виновницей
несчастья сестры. Отец уходит с Бьянкой, бросив старшей  дочери:  "Останься,
Катарина", на что та возмущенно восклицает: "А мне нельзя уйти  отсюда,  что
ли? Указывают! Будто я сама не знаю, что мне надо, что не надо" - и  уходит,
провожаемая ругательствами женихов сестры. Она права - что ей делать  здесь,
среди враждебно настроенных к ней людей?
     До сих  пор  мы  наблюдали  в  Катарине  резкость,  даже  грубость,  но
"сварливости" в подлинном смысле слова мы не видели. Она  была  стороной  не
нападающей, а защищающейся.
     Но следующее ее появление (II, 1) раскрывает  в  ней  как  будто  нечто
худшее. Оставшись наедине со своей "тихой" сестрой, она связала  ей  руки  и
бьет ее. За что же? Ответ  Бьянки  все  разъясняет:  она  вообразила,  будто
Катарина  хочет  отнять  у  нее  все  платья  и  драгоценности,  и  выражает
готовность отдать ей все свои наряды "вплоть до юбки" на том основании,  что
ее "долг святой - повиноваться старшим". Катарина добивается от нее, который
из женихов ей больше нравится, - и тогда Бьянка, решив,  что  один  из  них,
может быть, приглянулся ее сестре, уверяет, что она  ни  одному  из  них  не
отдает предпочтения и готова уступить ей любого.
     Такое  духовное  убожество,  безличие,  склонность  истолковывать   все
свободолюбивые порывы сестры на свой собственный, низменный лад окончательно
выводят  из  себя  Катарину,  которая  пыталась  найти  у  этой  куклы  хоть
какое-либо проявление чувства, что-нибудь похожее на живую душу. И отсюда  -
гнев Катарины и  жестокость  по  отношению  к  сестре.  Сцена  заканчивается
появлением  Баптисты,  который  утешает  плачущую  тихоню   Бьянку   и,   по
обыкновению, сурово укоряет Катарину. Конечно, в этой сцене  все  сочувствие
зрителей - как во времена Шекспира, так и в наши дни - на стороне  Катарины,
ведущей смелую борьбу за права женщины как личности.
     В третий и  последний  раз  до  ее  "укрощения"  мы  видим  Катарину  в
непосредственно следующей за этим  сцене  ее  объяснения  с  Петруччо.  Этот
решает сразу ее ошеломить - осыпает комплиментами,  хвалит  ее  "любезность,
красоту и кротость", которую все "превозносят"... Естественно,  что  на  это
издевательство Катарина отвечает резкостями. Происходит забавная перепалка с
фейерверком острот, и в заключение  Петруччо  объявляет  Баптисте,  что  они
"поладили" и что "свадьба состоится в воскресенье". Катарина в последний раз
огрызается: "Увижу раньше, как тебя повесят!" - и замолкает. Здесь мы меньше
всего видим  "строптивицу".  Катарина  лишь  пытается  защититься  от  грубо
ворвавшегося насильника. Что же касается ее колкостей, то в них ей  немногим
уступят получившие весьма  тонкое  воспитание  и  Розалинда  из  "Бесплодных
усилий любви" и Беатриче из "Много шума из ничего". Правда, после  одной  из
дерзостей Петруччо она дает ему пощечину, чего те, вероятно, не сделали  бы.
Но ведь и Бирон или Бенедикт не стали бы вести себя так, как Петруччо. На то
это и фарс, в котором  любой  из  персонажей  (кроме  лицемерной  Бьянки)  в
грубости поспорят с Катариной.
     После этого мы видим сразу же "укрощенную" Катарину.  Да  и  при  каких
обстоятельствах происходит это укрощение? Не в ответ на своеволие, а  просто
так, без всякого повода Петруччо унижает жену, морит ее голодом,  принуждает
делать и говорить нелепости. В итоге в пьесе перед нами - женщина, борющаяся
за свое  достоинство  и  после  всех  испытаний  обретающая  заслуженное  ею
счастье.
     Общий тон пьесы по сравнению со  старыми  обработками  сюжета  в  корне
иной. Там мрачная, "монастырская"  атмосфера,  беспощадная  жестокость  (муж
бьет жену или пытается устрашить ее, убивая  на  ее  глазах  любимого  коня,
гончего пса или сокола), приводящая к превращению молодой женщины,  морально
сломленной,  в  бессловесную  рабу.  Здесь  смех,  веселые  (хотя  иногда  и
небезболезненные) проделки - предвестие  счастливой,  полнокровной  жизни  в
лучах ласкового и горячего итальянского солнца.
     Катарина - цветущая, даровитая девушка со смелым и сильным  характером,
задыхающаяся в кругу пошлых ничтожеств (не исключая отца  и  сестры),  среди
которых она обречена жить. Она рождена, чтобы встретить такого же сильного и
смелого, такого же живого человека, как она сама.  И  она  встречает  его  -
дерзкого искателя приключений,  темпераментного  и  остроумного,  из  породы
конкистадоров, отчаянных мореплавателей XVI века, любимцев фортуны. Конечно,
он элементарен и эгоистически ограничен в своем жадном порыве  к  жизни,  но
тип исторически глубоко верен и к тому же трактован в ярко  фарсовом  плане.
Стоило Петруччо и Катарине встретиться, и  между  ними  сразу  же  пробегает
электрическая искра - залог того, что их борьба и ее испытания закончатся не
тоской и неволей, а большим человеческим счастьем.
     В целом пьеса - ив этом ее глубокое, передовое для той эпохи значение -
утверждает идею не "равноправия", а "равноценности" мужчины и женщины. Как и
во многих других пьесах Шекспира, Катарина обнаруживает такое  же  богатство
внутренней жизни, как и Петруччо. Это такая же сильная и полноценная натура.
Подобно тому как это произошло между Беатриче и Бенедиктом, их толкнули друг
к другу свойственные обоим прямота,  избыток  здоровья  и  жизнерадостность.
Каждый нашел в другом  достойного  противника  -  и  партнера.  Человеку  ей
враждебному или безразличному Катарина, конечно, не  подчинилась  бы.  Тяжба
между ними, имеющая серьезный, проблемный характер, ими самими  переживается
как увлекательная, радостная игра,  потому  что  между  ними  уже  вспыхнула
любовь и потому что они  ощущают  в  себе  избыток  молодых  сил,  требующих
разрядки.
     Замысел Шекспира имеет гораздо  более  глубокий  характер,  чем  мораль
пьесы Флетчера,  где  защита  "престижа"  женщины  достигается  снижением  и
мужчины и женщины, обрисованных как  натуры  мелочные,  лишенные  размаха  и
полноценности шекспировских героев.

                                                                  А. Смирнов