1

Тема: Александр Сергеевич Грибоедов - Наброски и планы

Александр Сергеевич Грибоедов

                              Наброски и планы
     Юность вещего
     Серчак и Итляр
     Родамист и Зенобия
     1812 год
         План драмы
         Сцена из драмы
     Грузинская ночь

                               ЮНОСТЬ ВЕЩЕГО

        (Куростров. Ищут Михаила. Находят его. Ночь перед отплытием
                              в дальний путь.)

                      Орел, едва лишь пухом оперенный,
                      Едва в себе почуял дерзость сил,
                      Рассек эфир, с размаху воспарил;
                      Хор птиц, его явленьем изумленный.
                      Неспорный крик ему навстречу шлет.
                      Нет! Дерзость тех очей и тот полет
                      Не зрит себе ни равных, ни преслушных
                      И властвует в селеньях он воздушных,
                      Не так между людьми: ах! от пелён
                      Томится столько лет ревнитель славы!
                      Еще томится возмужалый он,
                      Отвержен и не признан, угнетен...
                      Судьба! О, как тверды твои уставы!
                      Великим средь Австралии зыбей,
                      Иль в Севера снегах, везде одно ли
                      Присуждено! - Искать желанной доли
                      Путем вражды, препятствий и скорбей!
                      И тот певец, кому никто не смеет
                      Вослед ступить из бардов сих времен.
                      Пред кем святая Русь благоговеет,
                      Он отроком, безвестен и презрен,
                      Сын рыбаря, чудовищ земноводных
                      Ловитвой жил; в пучинах ледяных,
                      Душой алкая стран и дел иных,
                      Изнемогал в усилиях бесплодных!...

                                   -----

     Океан, пустынный остров. Любопытство юноши.
     Скорбь отца. Вновь отъезд.
     Нелюбовь.
     Соловцы. Неведомый муж, богомолец. Весть о вечерних странах.
     Возвращение докой. Побег. Тот же таинственный спутник.


                              <СЕРЧАК И ИТЛЯР>

                                   Серчак

                   Ты помнишь ли, как мы с тобой, Итляр,
                   На поиски счастливые дерзали,
                   С коней три дня, три ночи не слезали;
                   Им тяжко; градом пот и клубом пар,
                   А мы на них - то вихрями в пустыне,
                   То вплавь по быстринам сердитых рек...
                   Кручины, горя не было вовек,
                   И мощь руки не та была, что ныне.
                   Зачем стареют люди и живут,
                   Когда по жилам кровь едва струится!
                   Когда подъять бессильны ратный труд,
                   И темя их снегами убедится!
                   Смотри на степь, - что день, то шумный бой,
                   Дух ветреный, другого превозмогший,
                   И сам гоним... сшибутся меж собой,
                   И завивают пыль и злак иссохший:
                   Так человек рожден гонять врага,
                   Настичь, убить иль запетлить арканом.
                   Кто на путях не рыщет алчным враном,
                   Кому уже конь прыткий не слуга,
                   В осенней мгле, с дрожаньем молодецким,
                   Он, притаясь, добычи не блюдет, -
                   Тот ляг в сыру землю: он не живет!
                   Не называйся сыном половецким!

                                   Итляр

                   Мы дряхлы, друг, но ожили в сынах,
                   И отроки у нас для битвы зрелы.
                   Не праздней лук, - натянут в их руках;
                   Не даром мещут копья, сыплют стрелы.
                   Давно ль они несчетный лов в полон
                   Добыли нам, ценою лютых браней,
                   Блестящих сбруй, и разноцветных тканей,
                   И тучных стад, и белолицых жен.
                   О, плачься, Русь богатая! Бывало,
                   Ее полки и в наших рубежах
                   Корысть делят. Теперь не то настало!
                   Огни ночной порою в камышах
                   Не так разлитым заревом пугают,
                   Как пламя русских сел, - еще пылают
                   По берегам Трубёжа и Десны...
                   Там бранные пожары засвечают
                   В честь нам, отцам, любезные сыны.

                                   Серчак

                   В твоих сынах твой дух отцовский внедрен!
                   Гордись, Итляр! Тебя их мужественный вид,
                   Как в зимний день луч солнечный, живит,
                   Я от небес лишь дочерью ущедрен,
                   И тою счастлив... Верь, когда с утра
                   Зову ее и к груди прижимаю, -
                   Всю тяжесть лет с согбенных плеч стрясаю.
                   Но ей отбыть из отчего шатра:
                   Наступит день, когда пришельцу руку
                   Должна подать на брачное житье;
                   Душой скорбя, я провожу ее,
                   И, может быть, на вечную разлуку...
                   Тогда приди всем людям общий рок!
                   Закройтесь, очи, - не в семье чад милых...
                   Наездник горький: ветх и одинок,
                   Я доживу остаток дней постылых!
                   Где лягут кости? В землю их вселят
                   Чужие руки, свежий дерн настелят,
                   Чужие меж собой броню, булат
                   И всё мое заветное разделят!...


                             РОДАМИСТ И ЗЕНОБИЯ

                                   АКТ I

     Дебрь, лай, звук рогов, гром бубен. Несколько охотников, потом Родамиет
и  за  ним приближенный оруженосец Семпад, которому он доверяет беспокойство
души,  алчущей  великих  дел  и  ныне принужденной довольствоваться ловитвою
вепрей  и  серн. Ему ненавистны и Фарасман, и римляне, и парфы, но он сперва
ополчится на сих, а Рим страшен царю, едва твердому на собственном престоле.
Велит  пригласить к себе посланца от римских восточных легионов, который тут
же  тешится  охотою.  Семпад  идет,  Родамист  раскаивается,  что  был с "им
слишком чистосердечен.
     Является  Касперий.  Переговоры,  хвастовство  с обеих сторон. Римлянин
кичится свободою и славою отечества. Родамист дает ему чувствовать, что то и
другое  живо  только в памяти, по преданиям. Рим рабствует и сила его оружия
давно   уже   не   испытана,   власть   царя   восточного   народа  вернее и
чистосердечнее,  - велит, и любой из дружины его пожертвует жизнию. Касперий
не    удивляется,   упоминает   о   Деции   и   о   многих   других   опытах
самопожертвования,  но  для  благороднейшей цели. - Родамист велит удалиться
прочим,  а  Семпаду  готовиться к бою с тигром. Наедине с Касперием пытается
подкупить   его   притворною   приязнью,   корыстию,  честолюбием.  Касперий
непоколебим.  Родамист  отпускает  его  прежде себя на зрелище. Сам остается
один  и  рассуждает;  к  чему  такой  человек  как  Касперийг в самовластной
империи, - опасен правительству, и сам себе бремя, ибо иного века гражданин.
- Коня! Коня! отправляется за Касперием на ту же травлю.
     2-я  сцена  в  царском теремном саду. По-восточному прямолинейная аллея
чинаров,  миндальных  деревьев,  которые  все  примыкают к большой пурпурной
ставке.  Около  нее главные чины в раболепном ожидании властителя, - Ярванд,
Мирван, Бахрат, Аспрух, Армасили проч.
     Аспрух   сидящий,   все  около  него  стоят.  Он  грузинин,  албанского
происхождения,   взят   в  плен  Фарасманом,  им  вскормлен,  дрался  против
соотечественников  и  тем  гордится. Арфаксат первый по Родамисте, все перед
ним преклоняются; он кичится тем, что знает только царево слово, которое ему
вместо  совести  и  славы.  Толки  о  близком  возвращении  царя с охоты, об
отправлении римского посла и о том, чтобы никто из жителей не имел сообщения
с  чужеземцами  -  парфы они, или римляне. Все соглашаются на всё, что он ни
говорит,  потом  он  уходит.  Долго  никто  не  смеет сказать своего мнения,
наконец Армасил, славный воин, воспитанный в Риме, где он был при Митридате,
во   время  его  заточения,  прерывает  молчание  и  своею  откровениостию и
убеждением  невольно  исторгает у каждого одно желание: смерть утеснителя. В
Бахрате,  Ярванде и Мирване видны мелкие страсти. Жалобы, что все главнейшие
места воинские и все поборы поручены грузинам, иноземцам. Один жалуется, что
уже  не  он  орлоносец,  которого важнее преимущество, но наследственное, по
закону   Вагаршака,   о  котором  все  вспоминают  с  энтузиазмом,  как  и с
преувеличенною  ненавистию  к  нынешнему  царю,  - при венчании царя на него
возлагать корону; другой, что, евнуху поручена царская сокровищница, которой
он  по  наследству  был хранителем; третий, что Аспрух первый в доверенности
царя, когда по роду и богатству ему принадлежит сей сан. Иные даже попрекают
царя,  что он воздержан с женщинами, почти не имеет наложниц и в  пиршествах
мало  участвует, что он более похож на простолюдина, нежели на царя. Армасил
упрекает  их  в  малодушии.  Вбегает Ассюд, его остерегаются. Он объявляет о
насильственной  смерти  брата,  о  мщении,  которым пылает за сие злодейство
против  Родамиста,  Армасил  недоверчив.  -  "Отчего  же  ты равнодушием его
отбиваешь  от  нашего  сообщества?" - "Он вскормлен в царедворцах, вчера еще
дышал милостию царевой, ныне мгновенно возбужден против него одним внезапным
случаем,  -  но  кто  поручится:  завтра не обратится ли опять слабодушием в
ревностного  ласкателя?"  -  "Мне  ли,  юноше, быть опытнее вас, старцев? Но
помните: не но множестве сила, когда дело правое, но в испытанном, надежном,
несомненном  мужестве  участников".  Является  юродивый,  пророчит. Он нищий
скиталец,  просит  милостыню или соглядатай царев? Притворно ли проповедует,
или  точно  безумный?  Но  многие, в том числе Бахрат, его знают. Все в него
веруют,  он  давно  уже стяжал славу святости; пещера его в утесе, на берегу
Аракса.   -   Здесь   он  тайными  словами  из  Зендавесты  прорицает  успех
заговорщикам.  Сперва  тоже нем, не отваживается говорить. Армасил: "я знаю,
отчего  он  немствует,  -  сей юноша, бывший ласкатель царев, ему заграждает
уста".  Армасил  убеждает  ему  верить, и он религиею истинного армянина еще
более  их воспламеняет к скорейшему взрыву, назначает им ночное, решительное
сходбище  в  склепе  царей  армянских.  Заговорщики назначают ночь к тайному
сходбищу  в капище за южными врагами города. Потом пустынник исчезает. Ассюд
удаляется  с  растерзанным  сердцем,  что  никто  не принимает участия в его
скорби.  Он  армянин,  но  армяне  к нему холоднее иверов. - "Я дебри оглашу
моими  справедливыми  проклятьями за жестокость царя к несчастному брату". -
Целый  полк  прислужников,  за  ними  Родамист.  Аспрух  всех  раболепнее. -
Противуположность аспруховсй спеси с низшими и унижения перед властителем. -
Родамист  иных  дарит  дичью с охоты, кому благоволение, кому грозный суд. -
Армасилу  попрек,  что  не  был  на  охоте.  Говорит об отъезде римлянина, с
которым  он  заключил  союз,  и о мире с парфами. Ждет от отца подкрепления.
Все  под  его  державою  благоденствуют.  "Тот  день потерян, в который я не
награждаю  доблесть  и  не  наказываю  строптивых. Идите, покойтесь в мирных
семейственных  упражнениях,  но  не  дремлет  царево  око.  Врагов  я имею и
благодарю за них небо: они поощряют меня на Сезленостную бодрость, неусыпные
труды и на славные подвиги".


                                   АКТ II

                               Женский терем

     Зенобия,  Перизада  и  прочие  прислужницы.  Зенобня  -  дочь убиенного
Родамистом  Митридата,  его  дяди, но выданная замуж еще прежде смерти отца,
гаремное  существо,  рожденное  и  воспитанное  для чувственного наслаждения
супруга, и потому Перизада напрасно хочет возбудить в ней ненависть, желание
мести, - страсти, ее невинному сердцу вовсе чуждые. Перизада ей напоминает о
удавлении  отца  и  кто  его убийца, Зенобия едва этому верит. Отца она мало
видала,  почти  не  знала,  муж  ближе  к  ее  сердцу, и ее долг его любить,
угождать  ему  во  всем и трепетать его гнева. Что приобретет она бесплодною
местию?  Успех невероятен, - способы к тому превыше женских ее сил. Но, если
бы  и  удалось,  - какое от того счастие? Перизада трогает ее совесть гневом
небесным.  {Сбоку,  на  поле листа, в подлиннике было приписано: "Это должно
быть отнесено в I действие, между 1-й и 2-й сценой". - Ред.} Зенобия впадает
в   грусть,  Перизада  предлагает  ей  ворожбу  для  развлечения  и  святого
пустынно-,  жителя,  который  давно  управляет ее собственным суеверием. Его
вводят  сенные  девушки  потаенно.  Он еще более подкрепляет слова Перизады.
Наконец  Зенобия  совершенно расстроена его таинственными прорицаниями. Он с
нее  берет  слово,  что она ночью, в сопровождении Перизады, придет в капище
вне города, где склеп царей армянских, и мертвых зовет во свидетели, что там
откроет  ей  тайну, от которой зависит будущее безмятежное течение ее жизни.
Зенобия  говорит  ему,  что  Родамист  всеми  любим  и  злодеям страшен; кто
покусится, восстать против него? Юродивый пустынник уверяет ее в противном.

                                   -----

     Евнух  возвещает приход Родамиста. Пустынник скрыт толпою женщин. Сцена
Родамиста с Зенобиею наедине: она печальна; воспоминания, которыми ей сейчас
возмутили  душу, препятствуют ей предаться иному чувству. Родамист недоволен
ею,  подозревает  в  ней  притворство,  нелюбовь.  Ни  в  ком  не уверенный,
окруженный;   трепещущими   рабами,   скрытыми   предателями   и   открытыми
корыстолюбцами...  неужели  в  лоне  супружеской  любви нет ему успокоения!!
Оставляет ее расстроенную и сам в волнении.

                                   -----

     Бахрат  входит  с  Ассюдом,  который  уже  включен  совершение в тайное
умышление   против  Родамиста.  Армасил  скорбит  при  самом  Ассюде  о  сей
неосторожности. Ассюд горит нетерпением отомстить царю, Армасил об одном его
просит,  -  о  совершенном  бездействии и о скромном сохранении тайны. Ассюд
обещает  более:  он на себя берет убить царя. Армасил всем в свете заклинает
его  не  предаваться  сему  нетерпению, что он прочих тем губит, не совершив
ничего; наконец говорит, что их дело слишком зрело, еще несколько мгновений,
и  кто  поручится,  что  они  не будут преданы - участников слишком много, в
которых он не уверен, и потому надобна решимость; последнее слово - сходбище
ночью  и  потом за оружие. (NB. Характер Армасила самый основательный: он не
скор,  но  тверд  в  поступках и более молчалив; опасность его не пугает, но
неосторожности  не  простит  себе.  В  3-м действии совершенное развитие его
характера,   которому   Ассюд   во   всем   противоположен).   Некоторые  из
заговорщиков присоединяются к сей беседе. Вообще надобно заметить, что народ
не  имеет  участия  в  их деле, - он будто не существует. В 3-м уже действии
возмущение делается народным, но совсем не по тем причинам, которыми движимы
вельможи:   восстав   сама   собою,  мгновенно,  грузинская  дружина  своими
буйствами,  похищениями  у  граждан  жен  и имуществ восстановляет их против
себя.

                                   -----

     Аспрух  велит через евнуха, чтобы все удалились; ему повинуются. Входит
Родамист,  несколько  слов  с  Аспрухом  о порядке дружины. Аспрух доносит о
содружестве  между собою многих сомнительных царедворцев, Ярванда, Бахрата и
проч.  Родамист  презирает  слишком  людей, чтобы от них бояться чего-нибудь
важного.  Он  желает какого-нибудь важного происшествия, чтобы в полной мере
предаться  своей  деятельности,  измерить  себя, людей и силу обстоятельств,
насколько  он  их  превысить  может,  -  враги  нужны  великому человеку. Но
скрытно  и  прилежно  велит  за  ними  наблюдать,  при  первом двусмысленном
движении  донести ему вновь; если требуется спеха, - схватить их без доклада
ему  и  ввергнуть  в  оковы;  если  опасность  неминуема, - без исследования
предать  смерти.  Отпускает  Аспруха  с евнухом; несколько слов о Зенобии, о
гареме;  евнуху  поручает  насчет  женщин, как Аспруху о вельможах. Родамист
один, Смутное предчувствие, недоволен своим положением.

                                   -----

     Но  кто этот, бродит вокруг ставки, в часы царского отдохновения, когда
никто сюда не смеет приближаться? Боязлив, озирается... Родамист готовится к
обороне,  но  делает  вид,  будто  не замечает скрытного врага. Ассюд сперва
медленно  подступает,  потом  устремляется  на царя, обезоружен им и ранен в
руку.

                                   -----

     В  2-м  <акте>  Ассюд  хочет  заколоть  Родамиста,  тот удерживает его,
притворное соучастие, выманивает у него тайну, потом свирепствует.

                                   -----

     В  3-м  <акте>  заговорщики  ссорятся  о  будущей  власти, в эту минуту
устремляется на них Родамист.

2

Re: Александр Сергеевич Грибоедов - Наброски и планы

Остальные планы и наброски автора вы можете скачать на его странице в библиотеке "Классика Книги".