4

Re: Томпсон Дэвид - Король горы

— Почему на них цепи? — спросил Натаниэль.

— Ну ты даешь! — осклабился парень. — Ха-ха! Этот янки никогда рабов не видел!

Реплика вызвала смех товарищей. У говорившего были взъерошенные светлые волосы, клочковатые усы и водянистые голубые глаза.

— Они рабы?

— Беглые. С Миссисипи. Безмозглые скоты…

Натаниэль видел в Нью-Йорке много черных, хотя лично знал только двоих. Они были слугами одного из торговых партнеров его отца. Оба получили свободу 4 июля 1827 года, когда штат Нью-Йорк официально отменил рабство, но остались с бывшим хозяином: по-видимому, их устраивала работа и то, как с ними обращаются. В газетах много писали об институте рабства на Юге; спорили о моральных и правовых сторонах рабства. Кроме Нью-Йорка свободу рабам дали штаты Пенсильвания и Род-Айленд, а также недавно образованный штат Иллинойс.

— А зачем эти железяки? — с отвращением спросил Натаниэль.

— Кандалы? Это чтобы они не сбежали. Мы не для того за ними гнались через всю страну, чтобы сейчас упустить.

— Вы с Миссисипи?

— Ага. Охотники на рабов. Работенка непыльная, и деньги платят неплохие — на кусок хлеба с маслом хватает. Без дела опять же никогда не сидим. Негры вечно убегают, как с ними ни цацкайся.

Натаниэль посмотрел на пожилого раба. Тот прислонил голову к стволу дерева и закрыл глаза.

— А разве нет законов, запрещающих возвращать рабов из других штатов?

Светловолосый загоготал:

— Ничего ты не знаешь о работорговле, янки. Слыхал про закон о беглых?

Натаниэль кивнул. Слова южанина пробудили давно похороненные воспоминания. В 1793-м или около того американский конгресс принял закон о беглых, по которому рабовладельцам разрешено было преследовать и возвращать рабов из других штатов.

Натаниэль в последний раз оглянулся на черных и поспешил на конюшню за лошадьми. Ему хотелось одного: поскорее оказаться как можно дальше от четверых закованных в цепи несчастных. До этого момента Натаниэль никогда всерьез не размышлял о том, что такое рабство. Остаток дня он уже не мог думать ни о чем другом.

Третий памятный случай произошел в Иллинойсе, поблизости от границы с Индианой. Натаниэль остановился в гостинице, расположенной слегка на отшибе (в двух других, стоявших ближе к дороге, свободных комнат уже не осталось). Он отвел лошадей в конюшню, снял комнату, помылся и поужинал вкусной олениной с картофелем. Заканчивая есть, Натаниэль невзначай бросил взгляд в глубь обеденного зала и заметил в противоположном углу помещения открытую дверь. За ней, в ярко освещенной комнате, за круглым столом играли в карты пятеро мужчин. Натаниэлю стало любопытно, он заплатил за ужин и пошел посмотреть на игру. Стоило молодому человеку шагнуть в комнату, как собравшиеся мигом опустили карты и уставились на него. Натаниэль в смущении замер у порога.

— Что ты тут забыл, молокосос? — осведомился мужчина в плаще с воротником из бобрового меха.

— Я просто хотел посмотреть, — сказал Натаниэль, стараясь, чтобы голос звучал как можно увереннее.

— Малыш, это тебе не воскресное чаепитие, хочешь поглазеть — иди полюбуйся на птичек, — рявкнул мужчина.

Один из картежников засмеялся. Тут вмешался третий игрок. Твердо и холодно он сказал:

— Оставь его в покое, Клэнси!

Мужчина был одет в безупречного покроя черный костюм и белую рубашку с воротником жабо. У него было худое, резко очерченное лицо, холодные серо-голубые глаза. Карты он держал в левой руке, приблизив их к груди. Локоть правой лежал на столе; кисть, небрежно свешиваясь вниз, была спрятана от глаз остальных игроков.

— Этот сопляк, он что, твой друг, Тайлер? — недовольно осведомился Клэнси.

— Не имею чести быть знакомым с этим джентльменом, — ответил Тайлер, с любезной улыбкой кивая Натаниэлю.

— Тогда какая тебе разница, уберется мальчишка или нет? — спросил Клэнси.

— Он имеет право стоять здесь сколько его душе угодно, — отчеканил Тайлер, смерив здоровяка холодным взглядом.

Остальные игроки заметно напряглись и опустили карты. Тайлер и Клэнси не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Мужчина в черном был невозмутим; здоровяк Клэнси, напротив, выглядел так, будто вот-вот потеряет контроль над собой и бросится на противника с кулаками. Глаза его полыхали злобой. Роднило противников одно: оба не желали уступать. Натаниэль сказал:

— Если я вам мешаю, то лучше пойду.

Сам того не желая, своей репликой он прервал безмолвное противостояние двух мужчин.

— Мне плевать, уйдешь ты или нет, — грубо бросил Клэнси и отвел взгляд от Тайлера.

— Тогда продолжим, — предложил один из собравшихся, — ваши пререкания портят всю игру.

Встав у стены, Натаниэль наблюдал за ходом игры. Он не был заядлым картежником, но достаточно разбирался в картах, чтобы понять, что мужчины играют в покер. Натаниэль смотрел, как тасуют и раздают карты, слушан, как объявляют ставки и звякают монеты, и поражался азарту игроков. Они дрожали от напряжения; когда не везло, с их губ срывались ругательства; пытаясь скрыть бурную радость при виде удачного прикупа, игроки еще скорее выдавали себя внезапным молчанием и неестественным выражением лица. Один лишь Тайлер был невозмутим. Игра продолжалась больше часа. Тайлер через раз выигрывал. Кучка золота и серебра по левую руку от него быстро росла, пачка выигранных купюр становилась все толще и толще. Изящные руки мужчины грациозно держали колоду, пальцы порхали в воздухе, как крылья бабочки. Он тасовал карты с невероятной быстротой и аккуратностью. Клэнси проигрывал, с каждой минутой становясь все мрачнее. Как все неумелые игроки, он снова и снова пытался отыграться. Каждая новая неудача действовала на здоровяка как удар хлыстом, от необходимости расставаться с деньгами лицо покрывалось красными пятнами; он глядел на везучего Тайлера с нескрываемой ненавистью. Хотя в комнате было тепло, Клэнси оставался в верхней одежде. Косясь на Тайлера, он теребил полу плаща, то закрывая ею колено, то нервно откидывая в сторону.

Натаниэлю в конце концов надоело наблюдать за игрой; он уже шагнул в дверной проем, когда Клэнси с сердитым видом швырнул карты на стол.

— Ты меня обчистил, Тайлер, — сказал он.

— Ты плохо играешь, — ответил Тайлер. Выигранные деньги он подгреб к себе левой рукой, правая кисть по-прежнему пряталась под столом.

— Зато ты играешь хорошо, — процедил, Клэнси, наклоняясь к нему, — очень хорошо. Возможно, даже слишком.

Остальные игроки быстро отодвинулись. Клэнси и Тайлер остались за столом одни.

— Следи за словами.

— Не грози мне, ты, пижон, — выплюнул Клэнси. — Я сказал, ты играешь слишком хорошо!

В комнате повисло напряжение, как перед грозой. Картежники застыли в креслах, едва дыша, напоминая людей, которые, увидев молнию, ждут раската грома.

И гром грянул. Тайлер неторопливо опустил левую руку на стол. Правая по-прежнему была под столом. Тайлер помолчал, затем низким, твердым голосом произнес:

— Говори прямо.

— Ты шулер.

Картежники приросли к креслам. Они не мигая следили за разворачивающейся перед ними драмой.

— Вы запятнали мою честь, я смою оскорбление кровью, — ответил Тайлер. — Требую сатисфакции.

— Ну, конечно, кто бы сомневался, — издевательски захохотал Клэнси.

Натаниэля от волнения бросило в жар. Тайлер хочет драться на дуэли! Страх смешивался с неодолимым любопытством. Натаниэль много читал о дуэлях, этом последнем средстве, к которому может прибегнуть джентльмен, чтобы спасти свои честь и достоинство. Если на дуэли дрались известные люди, статьи об этом появлялись на первых полосах ведущих газет. Так было, к примеру, с сенаторами Рэндольфом и Клэем. Государственный министр Клэй вызвал на дуэль сенатора Рэндольфа после того, как тот оскорбил его в сенате. Их дуэль стала поводом для множества язвительных замечаний и грубых шуток, потому что в перестрелке оба не получили ни царапины. Клэй прострелил пальто Рэндольфа, тогда сенатор поднял пистолет и сделал выстрел в воздух.

Натаниэлю еще никогда не доводилось лично присутствовать при поединке. Затаив дыхание, он ждал продолжения.

— Назовите время и место, — процедил Тайлер.

— Здесь и сейчас, — прорычал Клэнси, вставая в полный рост.

— Как пострадавшая сторона, оружие выбираю я, — сказал Тайлер.

— Выбирай что хочешь. Я буду на улице, — заявил Клэнси. Он рванул прочь из комнаты, как разъяренный медведь гризли из берлоги.

— Не доверяй ему, Адам, — посоветовал один из игроков.

— Во-во, — вступил второй, — Клэнси коварен, как змея.

Тайлер нахмурился:

— Рэнфри, ты согласишься быть моим секундантом?

— С радостью, Адам, — ответил седой мужчина, облаченный в коричневый костюм.

— Мои дуэльные пистолеты в комнате, — сказал Тайлер, — можешь их принести?

— Конечно. — Рэнфри поспешно удалился.

Натаниэль как зачарованный смотрел на Тайлера, поражаясь его выдержке. Тайлер вздохнул, расправил плечи и вышел из комнаты. Следом за ним с угрюмым видом потянулись остальные игроки. Взбудораженный, Натаниэль пошел за ними.

Хозяин гостиницы долго упрашивал Тайлера отказаться от дуэли, но тот остался глух ко всем увещеваниям. Новость о предстоящей дуэли разлетелась по гостинице с невероятной быстротой; постояльцы вышли на улицу и столпились во дворе. Выйдя из полутемного холла, Натаниэль даже зажмурился — настолько ярко светило солнце.

Клэнси ждал во дворе, он стоял посреди аккуратно подстриженной лужайки. Когда верзила снял плащ, всем бросился в глаза огромный нож на его левом бедре.

Тайлер ждал; когда подоспел Рэнфри, неся черный ящик с дуэльными пистолетами, оба направились к Клэнси.

Натаниэль локтями проложил себе дорогу в первые ряды зрителей, чтобы ничего не пропустить. Тайлер и Клэнси о чем-то говорили. Натаниэль терялся в догадках: может, Тайлер предлагает Клэнси взять секунданта? Как бы то ни было, Клэнси сделал презрительный жест, явно означавший отказ. Махнув на ящик с пистолетами, он сказал Тайлеру что-то такое, отчего мужчина в черном непроизвольно сжал кулаки. Противникам раздали пистолеты. Они встали спиной к спине.

— Это ужасно, — возмутилась женщина, стоявшая рядом с Натаниэлем. — Их надо остановить!

— Не нравится — не смотри, — огрызнулся мужчина, одетый в белую рубашку и бриджи.

Натаниэль присмотрелся к Клэнси. На первый взгляд здоровяк показался ему неотесанной деревенщиной, но сейчас Натаниэль уже не был уверен в своем первом впечатлении. Одежда Клэнси, хоть и не такая изысканная, как у Тайлера, была опрятна и хорошего качества, черные ботинки — начищены до блеска.

Рэнфри унес с лужайки черный ящик. Повернувшись к дуэлянтам, он выкрикнул:

— На счете «три» вы отмерите десять шагов. Потом поворачивайтесь и стреляйте!

Тайлер и Клэнси стояли неподвижно, как статуи, держа пистолеты прижатыми к плечу, дулом кверху.

— Один!

Шепот пробежал по рядам постояльцев, замерших в волнующем ожидании кровавого зрелища.

— Два!

В кроне дуба испуганно затрещала белка.

— Три! — выкрикнул Рэнфри.

Не в силах отвести глаз, Натаниэль следил за тем, как дуэлянты отсчитывают шаги. Тайлер шагал размеренно и четко; его противник, напротив, чуть не бежал. Человек в черном успел отмерить всего восемь шагов, когда Клэнси развернулся, вскинул пистолет и всадил пулю ему в спину.

Все вокруг заволокло пороховым дымом; Тайлер споткнулся, как от удара невидимого кулака. Пошатываясь, он с трудом удержал равновесие, выпрямился и повернулся к Клэнси.

Посмотрев Тайлеру в глаза, Клэнси увидел в них свою смерть. Он бросил пистолет на землю, обнажил нож и кинулся на противника. При этом Клэнси издавал громкие, пронзительные вопли, будто надеясь криком достичь того, чего не добился выстрелом.

Тайлер не торопился. Он медленно поднял пистолет, аккуратно прицелился, а когда Клэнси, потрясавший охотничьим ножом, подбежал на расстояние пяти ярдов, — спокойно нажал на курок.

Пуля вошла Клэнси в лоб и вышла через затылок; брызнула кровь; верзила качнулся на каблуках и рухнул навзничь с таким недоуменным выражением на лице, будто собственная смерть для него неразрешимая загадка.

Труп Клэнси еще не успел коснуться травы, а Рэнфри и остальные уже спешили к Тайлеру. Человек в черном зашатался и согнулся пополам от боли, он упал бы, если бы секундант вовремя его не подхватил.

— Омерзительно, — пробормотала женщина, та самая, которая говорила, что дуэль необходимо прекратить. Натаниэль был немало удивлен, увидев ее рядом. Дама некоторое время разглядывала труп Клэнси, затем скривилась и поспешила в гостиницу.

Рэнфри и еще четверо несли Тайлера в гостиницу. На рубашке Тайлера проступило ярко-алое пятно. Оно быстро расплывалось. Натаниэль с волнением глядел на шулера. Тайлер был бледен, но в сознании; на какое-то мгновение он встретился взглядом с Натаниэлем, и его губы исказило подобие улыбки. Казалось, он пытается подбодрить Натаниэля. Тайлера внесли в гостиницу.

— Вот и пришел конец Ною Клэнси, — заметил стоявший рядом с Натаниэлем пожилой мужчина в одежде фермера.

— Этот негодяй вечно напрашивался на неприятности, — смачно плюнув, сказал второй.

— Кто его похоронит? — равнодушно осведомился третий.

— Так и быть, я, — вздохнул пожилой фермер. — Не дай бог, детишки его увидят, такого вот, с мозгами наружу.

Натаниэль задержался в гостинице еще на пару часов, ожидая доктора, которого спешно вызвали из ближайшего маленького городка. Молодой человек сидел в углу обеденного зала и потягивал пиво, слушая, как постояльцы обсуждают дуэль. Они с нескрываемым удовольствием смаковали кровавые подробности, и им было ровным счетом наплевать на Тайлера, который лежал раненый на втором этаже. Натаниэль решил, что еще не встречал таких бездушных личностей, как эти любители дуэлей.

Когда доктор сообщил, что раненый будет жить, Натаниэль упаковал вещи и пошел на конюшню за лошадьми. Через двадцать минут он уже был в дороге, размышляя о чести, справедливости и смерти. В таком философском настроении Натаниэль и прибыл в Сент-Луис.



ГЛАВА 4

Сент-Луис.

В 1764 году двое торговцев пушниной из Франции открыли факторию на западном берегу реки Миссисипи, к югу от ее слияния с другой могучей рекой, Миссури. Один из французов решил назвать факторию в честь Луи IX, французского короля, причисленного к лику святых. Так началась история Сент-Луиса.

Первоначально территория, на которой располагался Сент-Луис, принадлежала испанцам; когда они уступили этот регион французам, город официально отошел во владение Франции. Передача земель серьезно встревожила президента Томаса Джефферсона. Французы намеревались выслать отряды, чтобы захватить контроль над регионом, и президент боялся, что они откажутся соблюдать договор, который Соединенные Штаты в свое время заключили с Испанией. Американские фермеры и трапперы, живущие к западу от Аппалачей, направляли производимые ими продукты и товары вниз по реке в Новый Орлеан. Теперь этот город принадлежал французам. В случае если французы откажутся поддерживать соглашение, Америку ожидали громадные экономические потери. Президент Джефферсон отправил во Францию делегацию с предложением выгодной сделки: выкупить Новый Орлеан и полуостров Флорида. Члены делегации огласили предложение. Ответ поверг их в изумление. Французы согласились продать не только Флориду и Новый Орлеан, но и все остальные земли, которые им уступила Испания. Так, в 1803 году за сумму в пятнадцать миллионов долларов Соединенные Штаты увеличили свою территорию вдвое и получили во владение значительно разросшийся к тому времени Сент-Луис.

Вот что это был за город.

Несмотря на все статьи и рассказы о Диком Западе, Натаниэль был до глубины души поражен дикой, пестрой картиной, развернувшейся перед ним, когда утром 29 апреля он въехал в Сент-Луис. В первую очередь внимание привлекали баржи и пароходы, запрудившие Миссисипи. Их было не меньше, чем в гавани Нью-Йорка. Вдоль берега реки выстроились бары и винные лавки, где круглые сутки ошивались трапперы, рыбаки, возничие и прочий грубый люд. Подальше возвышались роскошные особняки, выстроенные в разных архитектурных стилях — американском, классическом испанском, французском, что придавало городу неповторимое обаяние. Обилие канадских лошадей, забавных маленьких экипажей и пышно украшенных домов говорило о том, что выходцев из Франции в Сент-Луисе и по сей день немало.

По дороге к центру Натаниэлю попался книжный магазин, и он пообещал себе, что в скором времени обязательно туда наведается. Оказалось, что в пограничном городе есть даже театры и выходит несколько ежедневных газет. В общем и целом Сент-Луис был совсем не таким, каким Натаниэль представлял его по рассказам. Предположения молодого человека подтвердились в одном: город поражал количеством оружия на улицах. Едва ли не каждый прохожий имел при себе карабин, пару пистолетов и нож. Похоже, для колониста выйти на улицу без карабина было все равно что джентльмену отправиться в гости без носового платка. Безоружными ходили только франты и знатные горожане (таких можно было пересчитать по пальцам). Чем дальше к западу, тем больше было ружей. А еще были индейцы. Натаниэль не ожидал, что встретит в черте города столько краснокожих. Только через три дня он узнал причины их пребывания в Сент-Луисе. Оказалось, генерал Уильям Кларк — тот самый Кларк, который вместе с Мериуэзером Льюисом дважды пересек континент, с Восточного побережья к Тихому океану и обратно, — теперь занимал в Сент-Луисе пост суперинтенданта по индейским делам, и на переговоры с ним каждый день прибывали делегации из разных племен. Натаниэль снял комнату в гостинице «Брэдли», отвел лошадей в конюшню, распаковал вещи и отправился гулять. Он до позднего вечера ходил по улицам, глазея на все подряд и впитывая голоса и звуки города с жадностью голодного, которому дали жирный бифштекс. Свежая, пьянящая атмосфера Сент-Луиса кружила Натаниэлю голову.

Вечером, лежа в постели и прислушиваясь к звукам, доносившимся с улицы через распахнутое окно, Натаниэль вспоминал Нью-Йорк, сравнивая два города между собой. Оба отличались суетой и многолюдьем. Но при этом Сент-Луис кипел и бурлил, а Нью-Йорк казался холодным и безжизненным. Возможно, подумал Натаниэль, в прежние времена Нью-Йорк тоже обладал грубым, диковатым обаянием пограничного поселения и его жители подкупали жаждой жизни и бьющей через край энергией. Но молодость Нью-Йорка давно прошла. И если обитатели Сент-Луиса наслаждались настоящей жизнью, ньюйоркцы как во сне проживали одинаковые серые дни.

Следующий день Натаниэль провел почти так же, как первый, знакомясь с местными достопримечательностями и популярными у горожан заведениями. Он быстро отыскал «Шато-хаус». Оказалось, это одна из лучших гостиниц в городе. Натаниэля удивило, что дядя назначил встречу в таком дорогом месте. Из соображений экономии молодой человек решил остаться в «Брэдли».

Натаниэль провел несколько часов в книжном магазине. На полках стояли Библии в разных изданиях, целое собрание поваренных книг, исторические произведения, биографии великих людей, мемуары и многое, многое другое. Натаниэль долго приценивался к «Истории экспедиции капитанов Льюиса и Кларка»; потом некоторое время раздумывал, не купить ли репринтное издание «Жизни Джорджа Вашингтона». И тут обнаружил книги Фенимора Купера. Натаниэль уже читал повесть Купера «Пионеры» и остался в полном восторге от истории следопыта и траппера Натти Бампо. И вот перед ним два новых творения Купера. Морской роман «Лоцман» и — ура! — вторая книга из цикла о Бампо, захватывающий приключенческий роман «Последний из могикан»! Книга повествовала о юных годах Бампо, когда Натти, или Кожаный Чулок, как его еще называли, участвовал в борьбе делаваров с ирокезами. Натаниэль купил «Последнего из могикан», довольный вернулся в гостиницу, плотно поужинал и рано лег спать.

В ожидании приезда дяди Натаниэль целыми днями бродил по городу, а по вечерам, перед сном, читал «Последнего из могикан». Молодой человек познакомился с хозяином гостиницы мистером Брэдли и несколькими постояльцами и многое узнал от них о городе и его истории. Мистер Брэдли предупредил, чтобы Натаниэль держался подальше от трактиров и винных лавок, если не хочет очутиться в канаве с перерезанным горлом. Оказалось, Сент-Луис страдает от той же напасти, что и Нью-Йорк. Ночью по улицам рыскали бандиты и воры. Несколько раз злоумышленники похищали влиятельных граждан и требовали за них выкуп. Натаниэль удивился, узнав, что в городе нет регулярных полицейских сил.

Четвертого мая Натаниэль ни свет ни заря отправился в «Шато-хаус». Выяснилось, что Изекиэля Кинга среди постояльцев нет. Расстроившись, Натаниэль ушел и несколько часов болтался по улицам, затем вернулся и вновь с надеждой осведомился о дяде. Но клерк в холле повторил то же, что и в прошлый раз: Изекиэль Кинг не появлялся. Натаниэль убил еще пару часов, шатаясь по окрестностям, и начал волноваться, что дядя вообще не приедет. Получится, что молодой человек проделал весь долгий путь до Сент-Луиса абсолютно напрасно. В полдень Натаниэль в третий раз забежал в «Шато-хаус». К его крайней досаде, дяди все еще не было.

— Приходите в пять, — посоветовал клерк. — Люди не любят задерживаться в дороге допоздна, если ваш дядя собирался приехать сегодня, к пяти он наверняка появится.

Натаниэль поблагодарил клерка, вернулся к себе в «Брэдли» и, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, взялся за «Могикан». Но книга незаметно подошла к концу, и молодого человека вновь охватило беспокойство. Натаниэль нервно мерил шагами комнату, размышляя о том, что предпринять, если дядя так и не объявится, и содрогался при мысли вернуться в Нью-Йорк с пустыми руками. Он же станет посмешищем для семьи! Аделина начнет презирать его — ведь он столько ей наобещал. В голове молоточком стучал вопрос: где дядя Зик?

5

Re: Томпсон Дэвид - Король горы

Натаниэль поспешил в «Шато-хаус», и вновь надежды его обманули.

— Не беспокойтесь, ваш дядя обязательно приедет. — Служащий кивком указал на выстроившиеся у стены кленовые стулья: — Можете подождать его здесь, если хотите.

У Натаниэля засосало под ложечкой, и он вспомнил, что с утра ничего не ел.

— Спасибо, я пойду пообедаю, а когда вернусь, дядя, наверное, уже будет здесь.

— За углом есть трактир, называется «Арка», — посоветовал мужчина. — Там подают отличные горячие блюда.

— Ну, не знаю… — неуверенно сказал Натаниэль.

— Уверяю вас, у этого заведения прекрасная репутация.

— Ну что ж, почему бы и нет, — пожал плечами Натаниэль. — Пообедаю там, а через часик вернусь.

— Если дядя появится, я скажу, что вы приходили.

Поблагодарив любезного клерка, Натаниэль ушел.

В трактире он занял столик в углу и заказал курицу с кукурузным хлебом. Юноша был так расстроен, что ничего не видел и не слышал. Неудивительно, что он чуть не опрокинул тарелку от неожиданности, когда за столик к нему вдруг подсел незнакомец.

— Приве-ет, — фамильярно протянул мужчина. Язык у него слегка заплетался. Он улыбался во весь рот.

— Здравствуйте, — недоуменно ответил Натаниэль. — Вы что-то хотели?

Мужчина был одет в модный плащ с меховым воротником. На голове красовалась дорогая бобровая шапка. В руке незнакомец держал стакан с виски.

— Да нет. Смотрю, сидишь один-одинешенек, я и подумал, что ты будешь не против, если я составлю тебе компанию.

— Я уже ухожу, — сказал Натаниэль. Он сунул в рот последний кусок курицы.

Незнакомец пожал плечами:

— А я всего-то хотел выпить немного, поболтать. Но раз такое дело… Кто-кто, а Джозеф Лоуи навязываться не будет, — заявил мужчина, с печальным видом поднимаясь со стула.

Натаниэлю стало неловко за свое недружелюбное поведение. Он положил вилку и сказал:

— Постойте, мистер Лоуи, я не хотел показаться высокомерным. Думаю, у меня найдется пара минут, чтобы выпить с вами.

Лоуи просиял и почему-то огляделся по сторонам.

— Вот и славненько. Выпивка, чур, за мой счет. Ты что будешь?

— Не откажусь от эля.

— Ну эль так эль. — Лоуи подозвал официанта. Сделав заказ, он снова развалился на стуле напротив Натаниэля. — Извини, не расслышал твое имя.

— Кинг. Натаниэль Кинг. Друзья зовут меня Нат.

— Рад с тобой познакомиться, Нат. Я всех, кто здесь бывает, знаю. А тебя вот вижу в первый раз.

— Я недавно в Сент-Луисе, — признался Натаниэль. — Приехал всего несколько дней назад.

— И как тебе наш городишко? — Лоуи отхлебнул из стакана.

— Очень отличается от Нью-Йорка.

Лоуи подался вперед и с любопытством уставился на Ната:

— А, значит, вот ты откуда! Я никогда не был в Нью-Йорке, а хотелось бы на него посмотреть. Сам я родом из Питтсбурга, правда дома не был много лет.

— Чем вы занимаетесь, мистер Лоуи?

— Зови меня Джо. Моя стезя — коммерция. Коммерсант я. Земля, меха, всякая всячина. Приторговываю тут и там потихоньку. А ты?

— Я был бухгалтером, — сказал Натаниэль.

— «Был»?

— Это у меня случайно вырвалось — «был». Дело в том, что в Нью-Йорке я работал бухгалтером, — Натаниэль вздохнул, — и, возможно, когда я вернусь, мне придется снова пойти в контору.

— А-а-а. Собираешься вернуться в Нью-Йорк?

— Да. Надеюсь, не позже июля. Но это не от меня зависит, от дяди.

Лоуи огляделся по сторонам:

— Твой дядя тут, с тобой?

— Нет. Я с ним сегодня встречаюсь в «Шато-хаус».

Брови Лоуи поползли вверх.

— «Шато-хаус»? Твой дядя, видать, богач.

— Не знаю, — ответил Натаниэль. — Я его десять лет не видел.

— И вдруг в один прекрасный день он берет и — оп-па! — вызывает тебя сюда.

Натаниэль с удивлением воззрился на Лоуи:

— Ну да. А как вы догадались?

— Логика, друг мой, простое логическое умозаключение. — Лоуи глотнул еще виски.

За окном сгущались сумерки. Натаниэль сказал:

— Мне пора. Дядя, верно, уже ждет меня.

— Мне тоже надо идти. Кстати, нам с тобой по пути, я снимаю комнатушку неподалеку от «Шато-хаус». Может, пойдем вместе?

— Хорошо, — согласился Натаниэль, с улыбкой глядя на дружелюбного коммерсанта.

Молодой человек заплатил по счету и последовал за Лоуи.

Они вышли на улицу, и новый знакомый свернул направо.

Натаниэль остановился:

— Джо, куда это ты собрался? «Шато-хаус» ведь налево!

— Свернуть налево и тащиться через весь квартал? Нет уж, мы пойдем короткой дорогой — пробежим быстренько по переулку и окажемся прямо у главного входа в гостиницу! — заявил Лоуи.

Натаниэль колебался, не зная, стоит ли верить этому человеку. Но дружелюбная улыбка Лоуи развеяла его сомнения. Ругая себя за излишнюю подозрительность, Натаниэль поспешил вслед за новым знакомым. Они нырнули в темный и грязный переулок, обогнув груду старых оконных рам, сваленных у стены.

Шаг, другой, третий — и вдруг в спину Натаниэлю уперлось что-то твердое, и жесткий голос произнес:

— Один звук, и ты мертвец.



ГЛАВА 5

От сильного потрясения человек теряет способность мыслить здраво; к счастью, в минуты крайней опасности на помощь приходит инстинкт, и зачастую именно он спасает жизнь и здоровье попавшему в переплет бедняге. Хотя Натаниэль понимал, что твердый предмет, который упирается ему в спину, — это не что иное, как ствол пистолета, и сознавал, что человек с оружием не шутит, он бессознательно, повинуясь инстинкту, открыл рот, чтобы позвать на помощь своего спутника. Но тут Лоуи повел себя самым неожиданным образом. Повернувшись к Натаниэлю, он с кривой ухмылкой прошипел:

— Ты слышал, что сказал мой приятель? Стой смирно, не то будет плохо! — В руке у Лоуи блеснул нож.

Натаниэль остолбенел. Неожиданное предательство Лоуи подействовало на него как удар по голове. Тело перестало повиноваться, язык не слушался. Мнимый коммерсант приставил нож к животу Натаниэля, а мужчина с пистолетом, ни на секунду не выпуская молодого человека из-под прицела, сделал несколько быстрых шагов и встал рядом с сообщником. Теперь черное дуло пистолета смотрело Натаниэлю прямо в лоб.

— Ну, показывай денежки, — приказал Лоуи.

— Денежки? — эхом отозвался Натаниэль. Он с трудом понимал, что ему говорят.

— Не прикидывайся! — рявкнул Лоуи. — Судя по одежке, ты не нищий. У тебя должен быть кошелек. Давай его сюда, живо!

Натаниэль полез во внутренний карман куртки. Пальцы не слушались.

— Джо, гляди, чтобы этот мальчишка на тебя не бросился! — сказал человек с пистолетом. Одетый в серую куртку и зеленую шапку, с виду он казался типичным представителем многочисленной армии отбросов сент-луисского общества.

— Этот сопляк? — презрительно засмеялся Лоуи. — Да я его одним пальцем по стенке размажу.

Мужчина с пистолетом так загоготал, что от смеха у него началась икота.

— Сегодня у меня хорошее настроение, — заметил Лоуи. — Поэтому я преподам мальчишке урок. Урок, который он нескоро забудет! — Самодовольно усмехаясь, Лоуи сжал пальцы в кулак. — Тебе следовало остаться в Нью-Йорке, Нат. Восточное побережье — рай для таких земляных червей, как ты. А здесь, на Западе, порядки другие. Тут выживает сильнейший. Возможно, сломанный нос поможет тебе осознать свою ошибку.

Лоуи размахнулся, чтобы ударить Натаниэля в лицо. И тут с другого конца переулка раздался чей-то резкий, скрипучий голос:

— А тебе, негодяй, поможет смерть!

Мужчина в зеленой шапке начал разворачиваться, на ходу вскидывая пистолет. Надо признать, реакция у него была отменная, и тем не менее он двигался недостаточно проворно, чтобы спасти свою шкуру. Прогремел выстрел, и бандита отбросило к стене. Он медленно сполз на землю. Правый висок мужчины украшала аккуратная дырочка.

Лоуи попятился.

— Что, испугался? — осведомился скрипучий голос.

Лоуи побежал. Преследуя его, мимо Натаниэля вихрем пронесся мужчина в одежде из оленьей кожи. В руке у него сверкал охотничий нож… Натаниэль успел лишь мельком увидеть своего спасителя, поджарого траппера в наряде, типичном для человека, живущего на окраине цивилизованного мира. В тот же миг началась схватка. Натаниэль растерянно следил за происходящим. Двое мужчин кружили друг против друга, словно в танце. Они отчаянно размахивали ножами. Бросок, удар, выпад, удар — стальные лезвия со свистом рассекали воздух. Тускло поблескивая, они ткали в сумраке переулка мерцающий узор. Джозеф Лоуи сражался с яростью зверя, загнанного в угол. На его лице читалось отчаяние: противник волшебным образом предугадывал каждое его движение, игнорировал обманные выпады и с поразительной легкостью и проворством уклонялся от искуснейших бросков. Через пару минут этого безумного «танца» спаситель Натаниэля, мужчина в красной шапке, отороченной мехом, оттеснил Лоуи к стене, резко подался вправо и воткнул нож в грудь негодяя. Лоуи застыл, выпучив глаза и раскрыв рот, как рыба, выброшенная на берег. В горле у него забулькала кровь. Пальцы разжались, выронив нож. Обеими руками Лоуи вцепился в торчащую из груди рукоять, но выдернуть нож не смог — не хватило сил. Лицо бандита исказилось от ужаса. Уставившись на траппера Лоуи прохрипел:

— Ты… убил меня!

— Собаке собачья смерть, — бросил незнакомец. — Ты получил по заслугам.

— О боже! — просипел Лоуи, сползая по стене. Изо рта струйкой побежала кровь. — О боже!

Натаниэль со смешанным чувством страха и возбуждения смотрел, как умирает человек. С того момента, как в спину ему уперся ствол пистолета, он пошевелился только раз — когда потянулся за деньгами. Натаниэль осознал, что так и продолжает стоять с рукой во внутреннем кармане куртки. Он опустил руку и глубоко вдохнул, пытаясь прийти в себя. Со стороны улицы послышались негромкие голоса. Обернувшись, Натаниэль увидел, что за время схватки в переулке собралось не менее дюжины человек.

— Помогите! — визжал Лоуи. — Кто-нибудь, помогите!

Мужчина в красной шапке подошел к нему, взялся за рукоятку ножа и выдернул его из груди. Хлынула кровь.

— О нет! — слабо простонал Лоуи.

Он со свистом втягивал воздух. Траппер сел на корточки, сощурился, пристально посмотрел Лоуи в глаза и принялся вытирать нож о рукав своей куртки. Закончив, он встал и сунул нож в расшитые бисером кожаные ножны на левом бедре. Только сейчас Натаниэлю представилась возможность как следует рассмотреть своего спасителя. Как и подавляющее большинство колонистов и трапперов, приехавших в Сент-Луис из прерии и гор, чтобы на время приобщиться к цивилизации, мужчина излучал грубую жизненную силу. Суровый взгляд блестящих ярко-голубых глаз выдавал в нем человека, который, прожив много лет и приобретя незаурядный жизненный опыт, остался молод душой. Каштановые волосы, обильно тронутые сединой, спускались ниже плеч. От постоянного пребывания на свежем воздухе кожа колониста обветрилась и потемнела, почти сравнявшись по цвету с индейской. На нем была одежда из оленьей кожи, расшитая бисером, и простые, изрядно поношенные мокасины. С коричневого кожаного пояса свисали нож и сумка для пуль.

— Хочу поблагодарить вас за то, что спасли мне жизнь, — сказал Натаниэль. — Вы настоящий герой!

На губах мужчины заиграла ухмылка. Он некоторое время разглядывал Натаниэля со смесью облегчения и сдерживаемой радости, потом неторопливо ответил:

— Приятно слышать, Нат.

— Откуда вы… — начал было Натаниэль и тут же умолк: наконец-то он обратил внимание на красную шапку. В памяти всплыла строчка из дядиного письма: «Ты узнаешь меня — я буду в красном». Натаниэль порывисто шагнул вперед и положил руки на широкие плечи траппера. — Изекиэль?

Мужчина с улыбкой кивнул:

— Дядя Зик к твоим услугам.

Натаниэль был вне себя от радости. Он почувствовал, как сильные руки дяди хватают его, поднимают в воздух и сжимают так крепко, что кости захрустели. Опустив племянника обратно на твердую землю, дядя подверг его тщательному критическому осмотру.

— Бог мой, как ты вырос! — заявил Изекиэль. — Если б тот парень в «Шато-хаус» мне тебя не описал, я бы в жизни не догадался, что это ты.

— Клерк в холле сказал тебе, куда я пошел?

Зик кивнул:

— Твое счастье, что я сразу отправился за тобой вдогонку, не разбирая вещи. — Поймав взгляд Натаниэля, он оглянулся на зевак: — Не волнуйтесь, ничего особенного не произошло.

— Помогите! — умолял Лоуи.

Натаниэль посмотрел на грабителя, который всхлипывал и подвывал, истекая кровью. Лоуи ответил ему жалобным взглядом. Он беззвучно молил о помощи, оказать которую не в силах был уже ни один человек. По правде говоря, помощь была и не нужна: грабитель находился на последнем издыхании.

— Если хочешь, я тебя пристрелю. Положу конец бессмысленным мучениям, — предложил Зик.

Лоуи силился поднять глаза, но кашель согнул его пополам. Его вырвало кровью. Он несколько секунд неразборчиво всхлипывал, потом внезапно упал на бок, вытянулся и застыл. Из разинутого рта на землю текла густая, почти черная, кровь.

— Ну что же, скатертью дорога, — философски заметил Изекиэль и направился в сторону улицы.

У стены справа стояло большое ружье. Подхватив его, дядя повернулся к растущей толпе зевак.

— Эти люди хотели ограбить моего племянника! — громко сказал он, указывая на трупы. — Когда я пришел, они собирались его избить.

— Пропустите, пропустите! — выкрикнул кто-то из задних рядов.

Через толпу проталкивался осанистый пышноусый джентльмен в коричневой куртке и бриджах. Его добродушное румяное лицо обрамляли широкие бакенбарды. Джентльмен с недовольным видом уставился на трупы, потом поднял глаза на траппера.

Натаниэль сжался. В Нью-Йорке дядю сразу взяли бы под арест и определили в тюрьму на предварительное заключение до заседания городского суда. Раз в Сент-Луисе даже полиции нет, то, вероятно, тут предпочитают обходиться без долгих церемоний и сразу вершат суд Линча. К величайшему удивлению Ната, джентльмен, одежда которого явственно выдавала высокопоставленную персону, широко, дружески улыбнулся дяде и воскликнул:

— Головня! Неужели это ты?

— Конечно я, друг Осборн, — сказал Изекиэль.

— Каким ветром тебя занесло? Ты у нас года два не был!

— Городская жизнь мало чем может привлечь человека, который научился жить в гармонии с природой, — серьезно сказал траппер.

— Все так же любишь пофилософствовать, да? — добродушно засмеялся Осборн. Он посмотрел на Ната: — Мне не послышалось, это твой племянник?

— Да. Натаниэль Кинг, сын моего брата.

6

Re: Томпсон Дэвид - Король горы

Осборн кивнул:

— Рад знакомству с вами, молодой человек.

— Мой дядя не виноват, — сбивчиво начал Натаниэль. — Эти типы, они пытались отнять у меня деньги и…

— Я все понял, — ответил Осборн. — Не волнуйся, Натаниэль. Твоему дяде ничто не грозит. Старожилы Сент-Луиса хорошо знают и очень уважают его.

— Осборн, будь добр, проследи за тем, чтобы эту падаль поскорее убрали, — сказал Зик, указывая на трупы.

— Для тебя все, что угодно, Головня, — с дружеской улыбкой ответил Осборн. — Надолго ты к нам?

— Я по делам, как только разберусь с ними, сразу уеду.

— Где ты остановился?

— В «Шато-хаус».

— Ну надо же! — обрадовался Осборн. — Я постараюсь выкроить время, чтобы к тебе зайти.

— Да, выпьем немного, поболтаем о старых временах, — поддержал Зик и махнул племяннику рукой, приглашая следовать за собой.

Толпа расступилась, они вышли из переулка.

— Где ты остановился? — спросил Зик.

— В гостинице «Брэдли», — ответил Натаниэль, с благоговением взирая на дядю. Ему не верилось, что они снова вместе.

— Давай-ка захватим твои вещички, и сразу ко мне, — сказал Зик. — Нам есть о чем поговорить.

— Конечно! — радостно откликнулся Нат. Ему не терпелось продолжить разговор. Молодой человек посмотрел на длинный кусок серого меха, пришитый к задней части дядиной шапки. — Это бобровый мех?

Бывалый охотник зашелся от смеха и энергично помотал головой:

— Вынужден тебя огорчить, племянник, ты не угадал. Тебе многое еще предстоит узнать о здешней жизни. Ты когда-нибудь видел бобра?

— Нет, — признался Натаниэль.

— А волка?

— Нет, — пробормотал юноша. — В Нью-Йорке их почти нет. Но я видел волков на картинках в книжках.

— Тогда погляди на мою шапку повнимательнее.

Натаниэль так и сделал, и через пару минут в памяти у него что-то забрезжило, и он воскликнул:

— Это же волчий хвост!

— Мои поздравления. Обучение в школе жизни началось.

— А зачем ты носишь на голове волчий хвост?

— Это довольно-таки распространенный обычай, — сказал Зик. — Voyagers часто их носят.

— Кто?

— Voyagers — то же самое, что трапперы, только по-французски.

— А ты знаешь французский?

— Чуть-чуть знаю. На Диком Западе чем больше держишь в голове разной полезной ерунды, тем лучше.

— А почему именно волчий хвост? — с любопытством осведомился Натаниэль, разглядывая удивительное украшение, подпрыгивавшее на шапке в такт размашистым шагам ее хозяина.

— Мышиный выглядел бы нелепо, — хохотнул Зик. Натаниэль не смог удержаться от смеха, представив мышиный хвостик, пришитый к шапке.

— И правда.

Изекиэль уверенно шагал по улицам города, крепко сжимая в руках карабин. Взгляд дяди блуждал по сторонам. Он рассказывал:

— У этого волчьего хвоста своя история. Когда-то он принадлежал старому Одноглазому, самой хитрой зверюге на всем белом свете. Несколько лет назад мы с Шекспиром охотились на ручье к северо-западу от реки Иеллоустон. Кто-то постоянно съедал бобров, попадавшихся к нам в ловушки. Мы находили зверьков разодранными в клочья и наполовину объеденными. Так продолжалось несколько недель. — Он помедлил.

Поглощенный рассказом, Натаниэль жадно ловил каждое слово. Дядя обладал даром рассказчика, — очевидно, он отточил его во время посиделок у костра в компании друзей-трапперов.

— И что ты сделал?

— Мы с Шекспиром все перепробовали, чтобы поймать негодяя на месте преступления. Ничего не помогало. Мы прилаживали петли, ставили двойные капканы, ямы рыли, но зверь, лакомившийся нашими бобрами, был слишком хитер. Мы пробовали даже лежать в засаде, но в такие дни он, как назло, даже не показывался. Наконец нам удалось обнаружить четкую цепочку следов около одного из капканов. По следам стало понятно, что, как мы и предполагали, наше проклятие — волк. Тогда мы выкопали глубокую яму, я залез в нее и стал ждать.

— И сколько ты ждал?

— Пожалуй, дня три.

— А что ты ел? Как ты не умер с голоду?

— У меня с собой был мешок вяленого мяса, — сказал Зик. В глазах у него блеснул лукавый огонек. — Так вот, на третий день старый волчище наконец-то показался. В ловушке был бобер, волк подкрался и кинулся на него. Только тут я разглядел, до чего же он огромный. У него был только один зрячий глаз — правый.

— И ты его пристрелил?

— Не совсем, племянник. Я пальнул в него из карабина, потом полез наверх, но края ямы были скользкие, и когда я выбирался, то упал лицом в траву прямо рядом с Одноглазым, — сказал Зик.

Натаниэль представил себя на дядином месте и поежился.

— А что произошло потом?

Зик посмотрел на племянника:

— А что, ты думаешь, могло произойти? Конечно же, Одноглазый прыгнул на меня с оскаленной пастью и готов был растерзать на клочки!

— И как ты его убил? — затаив дыхание, спросил Натаниэль.

— Да никак. Это он убил меня. — Зик рассмеялся и хлопнул Натаниэля по плечу.



ГЛАВА 6

Устроившись в шикарном номере гостиницы «Шато-хаус», Натаниэль смотрел на энергичного, полного жизни человека, которого так хорошо помнил с детских лет, и удивлялся — не сон ли это? Своевременное появление Зика спасло Натаниэлю кошелек, а может, и жизнь, и, несмотря на то что с их последней встречи прошло много лет, Натаниэль заново почувствовал привязанность к дяде. Оглядев роскошные апартаменты, Натаниэль спросил:

— А почему ты решил остановиться в «Шато-хаус»? Это ведь так дорого!

Изекиэль окинул комнату пренебрежительным взглядом:

— Цивилизацию и так довольно трудно выносить. Так зачем же ютиться в хибаре, когда можно позволить себе все самое лучшее.

Это замечание напомнило Натаниэлю о сокровище.

— Ты, должно быть, очень богат.

— Ты так думаешь?

— Ну, ты же сам на это намекал в письме.

— В письме? — нахмурился Изекиэль. — А, ты имеешь в виду величайшее сокровище в мире?

Натаниэль чуть не выпрыгнул из обитого бархатом кресла:

— Что это за сокровище, дядя Зик? Ты разбогател на торговле пушниной? Или нашел золото? Скажи, что это?

Изекиэль слегка поджал губы:

— Ты поэтому сюда приехал? Из-за сокровища?

— Врать не буду. Я поехал на запад во многом из-за сокровища. Но и из-за тебя тоже.

— Все ясно, — медленно произнес Изекиэль. Он сгорбился в кресле. — Итак, ты мечтаешь о богатстве.

— Оно мне необходимо.

— Объясни, — велел Зик.

И Натаниэль принялся объяснять. Он долго рассказывал о своей карьере, об отношениях с Аделиной, о том, что не сможет жениться на ней, пока не разбогатеет. Изекиэль слушал, с грустью глядя на племянника. Он почти не прерывал его, лишь изредка задавал вопрос-другой, когда ему что-то было неясно. Под конец, когда Натаниэль принялся расписывать, как сильно он любит Аделину, Зик сделал вид, что заинтересовался тесемками на своих мокасинах, чтобы спрятать горькую усмешку.

— Деньги мне нужны, чтобы обеспечить Аделине привычный для нее образ жизни. Теперь ты понимаешь?

— Что же тут непонятного.

— А ты правда собираешься поделиться со мной сокровищем? — жадно спросил Натаниэль.

— Да.

Натаниэль был вне себя от радости. Просияв, он огляделся по сторонам:

— Вот здорово! Раз так, то в августе я сделаю Аделине предложение!

Зик задумчиво пошевелил губами:

— Не получится…

— Почему?

— Я не взял сокровище с собой.

Натаниэль замер:

— Не взял с собой? Но почему?

— Не смог, — ответил Зик.

— Но ты же написал в письме, что поделишься со мной!

— Поделюсь, но для этого тебе придется поехать со мной в мою хижину. Поехать в Скалистые горы.

Натаниэль был в шоке. Он обмяк в кресле, и перед его мысленным взором пронеслась вереница ужасных картин, навеянных словосочетанием «поехать в Скалистые горы»: кровожадные индейцы, дикие звери, горный обвал. Если что-то случится, он никогда больше не увидит Аделину!

— Вижу, тебе не нравится эта идея, — сказал Зик.

— Я неправильно понял твое письмо. Был уверен, что ты привезешь сокровище в Сент-Луис, — сказал Натаниэль.

— Я бы так и сделал, если бы мог, племянник. Но это сокровище… оно такое, что его просто не довезти из Скалистых гор.

— Но почему ты не взял с собой хотя бы кусочек?

— Кусочка тебе бы не хватило.

Натаниэль схватился за голову:

— Я не знаю, что мне делать, дядя Зик. Сколько времени займет путешествие?

— Месяцы.

— Сколько месяцев?

— Сомневаюсь, что ты успеешь вернуться в Сент-Луис до наступления холодов, так что придется тебе подождать до весны. Получается месяцев десять, максимум — год.

— Год? — Натаниэль подскочил в кресле. — Но я не могу оставить Аделину одну на целый год!

— Если она действительно любит тебя, то подождет.

— Целый год… — удрученно проговорил Натаниэль. Изекиэль вздохнул, поднялся, подошел к полированному комоду и отпер один из ящичков.

— Прости, Нат. Не думал, что ты так расстроишься.

— Я специально ехал в такую даль, — тихо проговорил Натаниэль.

— Признателен тебе за это.

Зик вытащил из ящика маленький кожаный мешочек и уселся обратно в кресло.

— Родители будут вне себя от злости, — мрачно сказал Нат. Он посмотрел на дядю. — Скажи, а почему ты не спросил про отца, маму и братьев?

— Твой отец… Наши пути разошлись много лет назад. Скажи-ка мне вот что. Том все еще отказывается обо мне говорить?

— Да.

Изекиэль пожал плечами:

— Ну вот видишь? Для твоих отца и матери я все равно что умер. А с твоими старшими братьями мы никогда не были особенно близки. Ты всегда был для меня особенным, Нат. Если честно, ты единственный из родственников, до кого мне есть дело.

— Раз ты говоришь прямо, я тоже не буду скрывать, — сказал Натаниэль. — Если ты отдашь мне часть сокровища, я поделюсь с ними. Они ведь моя семья.

— Другого я от тебя и не ожидал, — с улыбкой ответил Зик. — Вот, погляди-ка.

Он бросил Натаниэлю кожаный мешочек. Молодой человек ловко подхватил его и положил на колени. Натаниэль развязал шнурок, опрокинул мешочек, и у него на ладони засияли семь самородков, каждый размером с ноготь большого пальца.

— Это то, что я думаю? — прошептал Натаниэль. Изекиэль кивнул:

— Золото. Из Скалистых гор.

— У тебя есть еще?

— В Скалистых горах полно золота. Много лет назад его там добывали испанцы. Странствуя, я набрел на их заброшенные прииски.

Натаниэль поднял глаза:

— А почему об этом ничего не было в газетах?

— Напишут еще, — сказал Зик и посмотрел в окно, на огни вечернего Сент-Луиса. Лицо его погрустнело, и он задумчиво проговорил: — Когда-нибудь об этом заговорит весь мир. Пока же только несколько человек, включая меня, знают о богатствах, которые дожидаются своего часа в западных землях. Я знаком с одним траппером — его хижина стоит рядом с ручьем, русло которого сплошь усеяно самородками. Идешь по берегу и видишь, как они блестят. Но он их не трогает.

Натаниэль не поверил своим ушам:

— Почему?

— Золото его не интересует.

— Он что, не в своем уме?

Изекиэль фыркнул и помотал головой:

— В своем, в своем. Уверяю тебя, племянник, золото не главная ценность в жизни.

— Это для тех, у кого нет головы на плечах, — засмеялся Натаниэль. — Золото — самая большая ценность, главное, не быть дураком и правильно им распоряжаться. Посмотри на себя. Ты правильно используешь свое золото, живешь в лучшей гостинице во всем Сент-Луисе…

Изекиэль смерил племянника критическим взглядом.

— Что-то не так? — спросил Нат.

— Да. Но думаю, это понемногу пройдет.

Натаниэль стал складывать самородки обратно в мешочек.

— А сколько у меня времени на раздумье?

— Я хочу получить ответ завтра утром.

Блестящий самородок чуть не выпал у молодого человека из рук.

— Завтра?! Прямо с утра?!! Ты что, шутишь?!!

Зик покачал головой:

— Послезавтра я возвращаюсь в горы. Поезжай со мной, если хочешь. Если нет, можешь взять эти самородки — ты же потратился на дорогу.

— А сокровище?

— Чтобы увидеть сокровище, ты должен приехать в Скалистые горы.

— Я не знаю, что мне делать, — признался Натаниэль.

Изекиэль встал, подошел к окну. Сцепив руки за спиной, он задумчиво разглядывал вечернюю улицу — повозки, двуколки, пестро одетых людей, идущих домой с работы или торопящихся в любимый трактир, элегантных дам, выглядывающих из окошек богато изукрашенных карет, всадников, красующихся на дорогих породистых скакунах, и оборванных бедняков, ведущих под уздцы неказистых рабочих кляч.

— Я понимаю твое состояние, племянник. Десять лет назад мне довелось пережить то же самое.

— Что ты имеешь в виду?

— Как и ты сейчас, я должен был принять решение — оставаться в Нью-Йорке или отправиться на запад, идти проторенной тропой или стать хозяином своей судьбы.

— А почему ты захотел уехать на запад?

— Твой отец рассказывал о том, как складывалась моя жизнь в Нью-Йорке? — не оборачиваясь, спросил Зик.

— Нет. Когда я о тебе заговариваю, он каждый раз меняет тему.

— Как похоже на Тома. Брат никогда не понимал, что для меня главное в жизни. Перед моим отъездом мы ругались несколько недель. Он обвинял меня в том, что я предаю семью, закрываю перед собой все перспективы. Я на пять лет старше твоего отца, и все же у него хватило наглости сказать мне, что я веду себя как десятилетний мальчик.

Натаниэль жадно ловил каждое слово: наконец-то он узнает хоть что-то о дядином прошлом! Он спросил:

— Ты ведь не был женат?

— Нет, — сказал Изекиэль, — я хотел жениться, когда мне было двадцать. Ее звали Ребекка. Она была лучше всех, самая красивая, самая умная, самая добрая. Мы обручились, собирались пожениться, завести детей. Я тогда работал с Томом, помогал ему раскручивать строительный бизнес. — Зик помедлил, сгорбился. — Потом мир рухнул. Бекки умерла.

— Что с ней случилось?

— Чахотка. Можешь себе представить? Здоровая молодая женщина вдруг умирает от чахотки…

— Чахотка — страшная болезнь, она не щадит ни старых, ни малых, — заметил Натаниэль и тут же устыдился сказанной банальности.

Изекиэль некоторое время молчал. Когда он наконец заговорил, голос его звучал глухо, будто долетал из далекого прошлого:

— Смерть Ребекки меня сломала. Я долгие годы жил как во сне, не задумываясь о том, что делаю и зачем. Все силы и время отдавал работе, — что мне еще оставалось делать! Я так и не сумел заставить себя обручиться с другой. Бекки навсегда осталась для меня единственной. Единственной моей любовью.