Затем все семейство прошло к козьей туше. Эльса принялась есть, а львята лизали шкуру, дергали ее зубами, кувыркались через нее, все больше входя в раж. Они явно впервые видели «добычу».

Им было полтора месяца, и все трое отлично выглядели. Голубоватая пленка еще не сошла с глаз, но видели они превосходно. Шерсть у них была не такая пятнистая, как у Эльсы и ее сестер в этом же возрасте, и не такая густая, но зато более блестящая и тонкая. Я не могла определить их пол, однако сразу заметила, что самый светлый живее и любопытнее двух остальных и особенно привязан к маме. Он все время льнул к ней, стараясь обнять лапками ее морду. А Эльса проявляла чудеса терпения, разрешала им сколько угодно карабкаться по ней, жевать ее уши и хвост.

Мало-помалу она подходила все ближе ко мне, точно приглашая меня участвовать в игре. Положив ладонь на песок, я пошевелила пальцами. Малыши тотчас отпрянули, подняв свои хитрые круглые мордочки.

Начало смеркаться. Эльса внимательно прислушалась к чему-то и увела малышей в кусты, чтобы покормить их.

Я вернулась в лагерь и, к своей радости, увидела метрах в десяти от палатки Эльсу с малышами!

Я погладила ее, она лизнула мне руку. Вместе с Тото мы сходили к реке и принесли остатки туши. Эльса глядела на нас с таким видом, точно благодарила за избавление от необходимости возиться с тяжелой ношей. Подпустив нас к себе метров на двадцать, она вдруг прижала уши к голове и метнулась к нам. Я сказала Тото, чтобы он опустил тушу и не двигался, а сама потащила ее к львятам. Эльса успокоилась и, как только я отошла, принялась есть. Чуть погодя я направилась к своей палатке. К моему удивлению, Эльса пошла следом. В палатке она легла и позвала львят, но они, мяукая, остановились у входа. Тогда она вышла, и я присоединилась к ним.

Мы уселись все вместе на траве, Эльса прислонилась ко мне, а малыши стали сосать.

Вдруг двое львят затеяли потасовку из-за соска, Эльса легла, чтобы им было удобнее, и прижалась теснее ко мне, обняв меня одной лапой. Я тоже была членом семьи.

Был тихий вечер, медленно всходила луна, в ее серебристом свете четко вырисовались силуэты пальм дум. Только один звук нарушал безмолвие — чмоканье львят.

Сколько мне пришлось выслушать предостережений, что, когда появятся на свет детеныши, Эльса одичает, станет опасной, как все матери, оберегающие свое потомство. И что же: вот она, такая ласковая и доверчивая, как всегда, и ей очень хочется, чтобы я разделила с нею ее счастье.

Глава четвертая. ЛЬВЯТА ВСТРЕЧАЮТ НАШИХ ДРУЗЕЙ

Когда утром я проснулась, Эльсы и львят не было. А ночью дождь смыл их следы.

Но во второй половине дня она пришла без львят, очень голодная. Пока я кормила ее мясом. Тото по моей просьбе пошел по ее следам выяснить, где укрыты детеныши.

Когда он вернулся, Эльса вскочила на мою машину. Оттуда она видела, как мы вместе уходим в буш.

Я нарочно двинулась по ее следу, чтобы заставить Эльсу возвратиться к львятам. Она сразу спрыгнула на землю и затрусила впереди нас. Когда мы отставали, она останавливалась и ждала. Неужели решилась наконец отвести нас в свое логово? Поравнявшись с грядой Ворчун (эту гряду мы назвали так потому, что здесь нас однажды напугали своим ворчанием Эльса и ее супруг), она замерла на месте и прислушалась. Потом быстро побежала вверх по склону, на полпути немного помедлила, чтобы я могла догнать ее, и выскочила на седло, за которым вниз спадает широкая расщелина. Я подошла к Эльсе, хотела погладить ее, но она вдруг прижала уши, сердито рявкнула и дала мне тумака. Ясно, что мое присутствие здесь нежелательно. Пришлось отступить. На склоне я обернулась и увидела, что Эльса играет с одним львенком, а второй как раз показался из-за гребня.

Откуда такая резкая перемена в настроении Эльсы? Но я считалась с ее желаниями и не стала им мешать. Тото ждал меня внизу. Отсюда, из буша, мы направили на седло бинокли. Убедившись, что мы стоим достаточно далеко, Эльса совсем успокоилась и всецело отдалась игре с малышами.

Я снова заметила, что один львенок особенно привязан к матери. Он то и дело садился у нее между передними лапами и терся головой о ее подбородок.

4 февраля вернулся Джордж. Мои новости обрадовали его, и мы вместе пошли на гряду Ворчун, надеясь, что ему тоже удастся увидеть львят.

По пути мы услышали сердитое тявканье бабуинов. Решив, что это Эльса их взбудоражила, мы вышли к берегу реки и позвали ее. Она тотчас прибежала, дружелюбно приветствовала нас, но явно нервничала. Металась от кустов к берегу и обратно, стараясь не подпускать нас к воде.

Видно, там малыши. Но почему она не хочет показать их Джорджу? Кончилось тем, что Эльса отвела нас окольным путем в лагерь.

Через два дня мы встретились с нею у гряды Ворчун. По дороге мы громко разговаривали, чтобы предупредить ее. Она вынырнула из густого кустарника у входа в расщелину и остановилась. Нас разделяло около двухсот метров. Эльса села и пристально посмотрела на нас, давая понять, что ближе подходить нельзя. Несколько раз она оборачивалась, слушая, что делается в «детской».

Мы поняли, что, с ее точки зрения, одно дело, когда она приводит детей к нам, и совсем другое — когда мы напрашиваемся к ней в гости.

Только через две недели привела она львят в лагерь знакомиться с Джорджем. Правда, в течение этого времени мы уезжали на несколько дней в Исиоло, и в наше отсутствие она однажды приходила с детенышами, но застала только боев.

Македде рассказывал, что он подошел к ней, и Эльса потерлась головой о его ноги. Самый храбрый из львят отважился приблизиться к нему, но, когда Македде присел, чтобы погладить его, звереныш зарычал и отступил к остальным, которые прятались в кустах.

Под вечер Эльса пришла еще раз, чтобы поесть, но мясо уже испортилось, и как только стемнело, она ушла, явно недовольная.

Я приехала в лагерь через час после ее ухода. Македде восхищался смелым малышом. Он не сомневался, что это самец, и даже окрестил львенка именем, которое, по его словам, было очень популярно в племени меру. Для меня оно звучало как Джеспэ.

Вскоре мы выяснили, что у Эльсы два «мальчика» и одна «девочка». Второго «мальчика», отличавшегося робким нравом, назвали Гупа («застенчивый» на языке суахили), его сестру Эльсой-маленькой.

На следующий день Эльса пришла после полудня. Увидев меня, она очень обрадовалась и потом как следует поела. Немного погодя я отправилась на прогулку, рассчитывая, что в мое отсутствие Эльса уйдет к малышам. Когда я вернулась в лагерь, ее и в самом деле там не было.

На следующий день с утра начал моросить дождь. Проснувшись, я услышала за рекой голос Эльсы, причем именно такой, каким она разговаривала со своими детьми. Я быстро встала и подоспела как раз в ту минуту, когда семейство переплывало реку. Джеспэ плыл рядом с мамой, его брат и сестра чуть отстали.

Эльса не торопясь подошла ко мне, облизала меня и села рядом. Затем позвала львят. Джеспэ отважился подойти довольно близко, остальные соблюдали почтительное расстояние. Я сходила за мясом. Эльса сразу же уволокла его в кусты, и почти два часа семейство завтракало, а я сидела на песке и наблюдала.

Эльса все время разговаривала с детьми, тихонько мяукая. Они то сосали молоко, то принимались жевать мясо. Она им ничего не отрыгивала, хотя, судя по тому, сколько Эльса съедала в последнее время в лагере, можно было думать, что, вернувшись в логово, она делилась с ними. Но это только догадка, которую мы не можем подтвердить наблюдениями.

Детенышам уже исполнилось девять недель, и я впервые убедилась, что Македде правильно определил пол Джеспэ. Как раз в этот день мы и окрестили львят.

Я вернулась в лагерь, позавтракала и вскоре увидела, как Эльса повела детенышей через буш к автомобильной дороге. Я медленно пошла следом, рассчитывая их сфотографировать, но Эльса вдруг круто повернулась и прижала уши. Получив выговор, я зашагала назад. Напоследок оглянулась и увидела, что малыши трусят за мамой по направлению к Большим скалам. Они ступали твердо, уверенно, толкались и обгоняли друг друга, стараясь не отстать от Эльсы. Несмотря на живой нрав, они были очень послушны, тотчас являлись на зов матери, тропу не пачкали, отправляя естественные надобности в сторонке.

В последующие дни Эльса часто навещала нас, но каждый раз приходила одна. Она оставалась такой же ласковой, как прежде, однако кое в чем ее нрав изменился. Теперь Эльса редко играла в засаду и вообще стала гораздо степеннее.

Я часто спрашивала себя, как Эльса устраивается с детенышами, когда идет к нам. Приказывает им никуда не двигаться, пока она не вернется? Прячет их в каком-нибудь надежном месте?

19 февраля в лагере меня сменил Джордж, а я поехала в Исиоло, чтобы встретить Уильяма Перси и его жену, которые хотели повидать Эльсу и львят. Обычно мы не поощряли гостей, но для старых друзей сделали исключение. Они знали Эльсу еще совсем маленькой и всегда интересовались ее судьбой.

И вот мы все вместе снова в лагере. Джордж сообщил, что утром видел детей Эльсы. Он проснулся еще затемно и услышал, как кто-то лакает воду из Эльсиной миски. Выглянул из палатки: все трое были здесь. Вскоре они ушли.

Когда донесся гул нашего мотора, Эльса как раз собиралась переправиться через реку на нашу сторону с малышами, но звук насторожил ее, и она отступила в буш.

Вскоре она появилась снова, но была явно взволнована и переплывать реку не собиралась. Чтобы привлечь львицу на наш берег, я стала звать ее и притащила к реке козью тушу. Но Эльса дождалась, когда я вернусь к нашим гостям, и лишь после этого быстро пересекла реку, схватила тушу и поспешила обратно к львятам. Пока все они пировали на лужайке, мы смотрели на них в бинокли.

Когда стемнело, мы вдруг услышали грозное рычание. Посветив фонариком, мы увидели, как Эльса защищает свою добычу от крокодила. Свет фонаря испугал его, и он тотчас нырнул в воду. На следующий день мы по следам установили, что крокодилу в конце концов удалось-таки украсть мясо.

Эльса проявляла большое благоразумие по отношению к этим рептилиям. Она не боялась их, хотя в нашей реке попадались экземпляры длиной до трех с половиной метров, но старалась переправляться всегда в одних и тех же местах, избегая глубоких заводей. Нет сомнения, что она каким-то чутьем угадывала, когда поблизости появлялся крокодил.

У нас был свой способ проверить это. Мы знали, что крокодилы неизменно отзываются на звук, который приблизительно можно передать как «имн-имн-имн», и часто пользовались этим. Если в пределах четырехсот метров действительно был хоть один «крок», он плыл на этот звук к берегу, будто притянутый магнитом. Его уродливые ноздри торчали над водой, как перископы. Перейдешь на другое место и снова поманишь — крокодил послушно последует за тобой.

Этому приему Джорджа научил один африканец с озера Барингу, в котором тьма крокодилов. Прежде чем войти в воду, рыбак поручает двоим товарищам, стоящим чуть поодаль, приманивать крокодилов и расправляться с ними. Охраняемый с обеих сторон, он может спокойно заниматься ловом.

Интересно, что означает это «имн-имн-имн» на крокодильем языке? Связано ли это с брачными играми или напоминает голос детенышей? И как они слышат зов? Ведь крокодилы лежат под водой, только ноздри высунуты наружу. Каким же образом звук доходит до их ушей?

Итак, мы знали, что на крокодилов действует определенный звук, но нам было неизвестно, передают ли они сами какие-нибудь импульсы, по которым Эльса их находит. Очень похоже, что это так, но никаких доказательств у нас нет.

На следующий день Эльса пришла, когда мы пили чай в «кабинете». Она была одна, ластилась к нам и к нашим друзьям, даже позволила мне сделать два-три снимка.

Эльсе никогда не нравилось сниматься, а став матерью, она и вовсе возненавидела фотоаппарат.

Потом жена Уильяма стала рисовать ее. Обычно Эльса и с этим не очень-то мирилась, однако сегодня как будто не возражала. На всякий случай я держалась поблизости: вдруг ей взбредет что-нибудь в голову. Но как будто все в порядке… В конце концов я успокоилась и решила уйти. Только я повернулась спиной, как Эльса молнией бросилась на художницу и обняла ее. Львица весила почти сто пятьдесят килограммов. Хладнокровие, с каким наша гостья восприняла эту демонстрацию, восхитило меня. Все-таки мы решили, что от рисования лучше воздержаться.

В сумерках Эльса ушла. Почти сразу же послышался кашель леопарда, потом Эльса и ее супруг затеяли беседу на всю ночь.

На следующий день мы увидели Эльсу с детенышами на том берегу реки. Приметив нас, Эльса прошла с детьми вдоль реки и переправилась на нашу сторону. Мы тотчас принесли мяса, она забрала его и уволокла в кусты, где прятались львята.

Но вот все семейство вышло на водопой. Я очень обрадовалась, что нашим гостям представился случай увидеть детенышей Эльсы, когда они пили, стоя рядышком и вытянув голову вперед между согнутыми лапами. Львята полакали немного, потом прыгнули в воду и затеяли возню.

Говорят, кошки боятся воды, но к львятам Эльсы это никак не относилось. Они облюбовали камень, торчащий из воды, на котором можно было отлично играть в «короля на троне». Глядя на их возню, я невольно вспоминала, как Эльсе и ее сестрам в этой игре приходилось довольствоваться мешком с картофелем на террасе в Исиоло.

Этим львятам посчастливилось — они росли в чудесных условиях. Скалистая гряда, на которой они родились, продолжается за рекой, изгибаясь многокилометровой дугой. В расщелинах и пещерах обитают даманы и другие мелкие животные, кругом во все стороны простирается буш, полный волнующих запахов и следов диких зверей. А река! Ее камни, песчаные отмели, на которых лежат, греясь в лучах утреннего солнца, черепахи…

Конечно, тут есть и коварные крокодилы, но они обычно отсиживаются в глубоких заводях, в которых пальмы дум омывают свои ветви. Пятнистые серо-зеленые рептилии сливаются с гниющей растительностью, их почти не различишь. В других местах на берегу растут акации, инжир, финиковые пальмы, переплетенные лианами, которые вместе с подлеском создают надежные укрытия для многих животных.

Здесь живут ловкие мартышки, потешные бабуины, бирюзовые агамы и другие ящерицы — одни с оранжевой головой, другие с ярко-голубым хвостам, и, конечно, наш друг варан. Сюда на водопой приходят лесные антилопы, малый куду, водяные козлы, и, судя по вытоптанной земле, это излюбленные места носорогов и буйволов.

Из всех обитателей буша нас, пожалуй, больше всего восхищают птицы: иволги, пестрые зимородки, медоуказчики, орланы, очень крупные черно-белые пальмовые грифы(2 - Пальмовый гриф (Gypohicrax angollcnsis) питается почти исключительно плодами масличной пальмы. Едва ли не единственный пример приспособления хищной птицы к питанию растительной пищей.), птицы-носороги, чьи ритмичные крики то стихают, то нарастают вновь.

Трудно представить себе что-либо более красивое, чем переливающийся красками медоуказчик, порхающий среди глянцевитых зеленых листьев и огромных, с блюдце, благоухающих белых цветков гардении.

Я особенно любила смотреть на чету водяных курочек, которые при появлении человека во всю прыть улепетывали по песку, мелко перебирая своими короткими красными ножками. Эти птицы очень редки.

Когда гости легли спать, мы с Джорджем вернулись к Эльсе. Она стояла на берегу, глядя на крокодила, который высунул голову из воды в каком-нибудь метре от нее. Нам не хотелось пугать львят выстрелами, поэтому я подманила к себе Эльсу ее любимым лакомством. Это была смесь мозгов, костного мозга, извести и рыбьего жира. Я начала подкармливать этим блюдом Эльсу во время ее беременности, и оно необычайно понравилось ей.

Эльса потянулась за миской, и мне удалось увести ее в лагерь. Здесь она села вместе с малышами у палаток, причем свет лампы как будто ничуть не смущал львят. Может быть, они решили, что это какая-то новая луна?

Когда я легла, Джордж погасил «луну» и посидел в темноте. Львята уселись почти рядом с ним. Напоследок все семейство напилось воды и затрусило к Большим скалам. В эту секунду оттуда донесся зов Эльсиного супруга.

Когда Джордж пошел за остатками козлятины, оказалось, что крокодил уже уволок все в воду. Джордж выстрелил в него и спас мясо.

Как-то утром Эльса наведалась в лагерь еще до того, как мы встали. Я поднялась и пошла за нею. Она уже вошла в воду, когда я окликнула ее. Эльса вернулась, уселась рядом со мной на песок и принялась мяуканьем подзывать детенышей. Львята приблизились метра на три, но было ясно, что они не позволят себя трогать. Мне совсем не хотелось, чтобы они стали ручными, поэтому такое поведение меня только радовало.

Зато Эльсу как будто удивляло, что львята все еще опасаются меня. В конце концов она все же отказалась от попыток примирить нас и увела детей за реку.

В десять часов Эльса вернулась одна, порыскала в прибрежных зарослях и, принюхиваясь, затрусила по дороге. Когда она пропала из виду, я услышала сердитое рычание. Но вот она появилась снова, все еще принюхиваясь, порычала во весь голос, обратившись к гряде, потом прыгнула в воду и уплыла на тот берег. Мы никак не могли понять ее странного поведения. Уж не потеряла ли она львенка?

Позднее Ибрахим привел трех местных жителей, которые уверяли, что ищут пропавшую козу. Но они были вооружены луками с отравленными стрелами, поэтому мы не сомневались, что это они напугали львят, и те убежали.

Два дня Эльса не приводила детей в лагерь. На третий день мы с утра отправились с друзьями к реке Тана — полюбоваться водопадами. Туда нелегко проникнуть, и мало кто из европейцев видел эти места. Мы долго смотрели на бегемотов, которые плескались на мелководье, ласково играя друг с другом. Мне кажется, что мы несправедливы к этим неуклюжим великанам. Только потому, что они кажутся нам уродливыми, мы удивляемся их способности проявлять чувства, которые у грациозных животных считаем естественными. И, кроме того, у бегемотов приятный голос, напоминающий звучание басовых струн виолончели.

А когда вечером мы вернулись в лагерь, Эльса с львятами ждала нас там. Все сели обедать, и Эльсино семейство тоже принялось за еду. Мы молчали, зная, что львят пугает человеческая речь. Разговоры боев, доносившиеся с кухни, их ничуть не смущали, но стоило нам, даже совсем тихо, произнести слово, как они убегали. А щелчок фотоаппарата просто повергал их в ужас.

Малышам было два с половиной месяца, и Эльса старалась поменьше подпускать их к соскам. Покормит, сколько считает нужным, потом сядет так, чтобы им нельзя было достать сосков, или вскочит на крышу лендровера. Поневоле львятам приходилось есть мясо. Они выдергивали изо рта у матери кишки животных и втягивали их, как макароны, между сжатыми зубами, выдавливая содержимое, совсем как она когда-то в детстве.

В тот вечер один из детенышей все время лез к матери, упорно добираясь до соска. В конце концов Эльса не на шутку рассердилась, вздула его и прыгнула на машину.

Львята переполошились. Они жалобно мяукали, стоя на задних лапах и опираясь передними о машину, а мать сидела и облизывала свои лапы, не обращая на них никакого внимания.

В конце концов они смирились и, весело прыгая, отправились рыскать по кустам. Эльса всегда волновалась, если малыши не приходили на ее зов. И теперь, видя, что они запропали, она спрыгнула на землю и привела их в лагерь.

Два последующих вечера Эльса приходила без львят. Она усиленно старалась доказать нам свою любовь и смахивала всю посуду со стола. Теперь наши гости уразумели, почему мы в лагере предпочитаем небьющуюся посуду. На третий день она пришла с детьми, но вела себя так же непринужденно. Как ни странно, малыши ничуть не испугались, когда наш ужин с грохотом посыпался на землю.