XXXIII

В науке нешто воспаришь к вершинам,

Коль от земной заботы очумел?

А dentes sapientiae мышиным

Растет цена! А сколько стоит мел!

А уж почем чеснок и чистотел!

И aqua-vitae надобна, однако,

Для ворожбы и ей подобных дел!

Увы: не сыщешь денежного знака --

Забудь и помышлять о знаках Зодиака.

XXXIV

Венеру кличешь -- отверзай мошну:

Корыстны, сударь, некие светила!

Но, entre nous, приверженность к вину

Хозяина изрядно разорила".

Эбен изрек: "Потише! За перила

Держась, гадатель вниз ползет, как рак!

Багровее не видывали рыла!

Гляди, обулся лишь в один башмак!"

"О да, -- шепнул швейцар, -- на это он мастак".

XXXV

Да, собственной блистательной персоной

По лестнице спускался звездочет,

Поникший и подобный мухе сонной,

И выступавший задом наперед.

Он каждую ступеньку в свой черед

Нащупывал ногой... "Мою дворнягу

Хоть кто-нибудь с дороги уберет? --

Он бормотал: -- Ведь раздавлю беднягу..."

"Давно, -- сказал швейцар, -- ваш песик задал тягу".

XXXVI

Воспрянул Плудт: "А вот и царский паж!

Про твой визит рекла моя наука.

Рычит во гневе повелитель ваш,

Промешкаешь -- отведаешь бамбука!

Скорее в путь, и более -- ни звука.

Спешим!.." И вот астролог и арап,

Подобно стрелам, пущенным из лука,

Примчали к царской спальне. В оной раб

Учуял некий шум, напоминавший храп.

XXXVII

Шепнул Эбен: "Какая же таблица

Вещала -- мол, царя объемлет ярь?"

Шепнул гадатель: "Да! Владыке снится,

Что он тебя, ехиднейшая тварь,

Терзает, как разгневанный дикарь".

"Срамлю тебя, -- сказал Эбен, -- сполна я!

Шумит игрушка, созданная встарь --

Богатая игрушка, заводная:

Урчит бенгальский тигр, британца уминая".

XXXVIII

Эбен толкнул гадателя: "За мной!"

Они в покой вступили тише теней

И, хоть сидел властитель к ним спиной,

Не позабыли преклонить коленей

И пали ниц, ничтожнейших смиренней:

Не столь Эбен боялся пауков,

Не столь Эбен страшился привидений,

Сколь кесаря, когда, уйдя в альков,

С игрушки заводной тот свесть не мог зрачков.

XXXIX

Не смея покоситься друг на друга,

Вещун и раб лобзали так и сяк

Ковер заморский, бывший краше луга --

Там выткан был цветок любой и злак,

И мягкий ворс являл предивный зрак...

Игрушка заводная замолкала.

Царь Эльфинан десницу сжал в кулак

И, повелитель старого закала,

Чернильницу разбил, и три больших бокала.

XL

Царь обернулся: "Жалко, недосуг --

И краткой будет речь моя, и кроткой!

Глухонемых заставил бы я слуг

Твоей, Эбен, заняться обработкой --

О, как любой из них владеет плеткой!

Проваливай! А ты, халдейский маг,

Восстань! Желаешь подкрепиться водкой?

А может быть, в шампанском -- вящий смак?

Иль херес предпочтешь? А хочешь -- пей коньяк".

XLI

"Властитель правоверных! -- рек астролог: --

Владетель дивных пьянственных хором!

И выбор прост, и разговор недолог:

Я предпочту ямайский старый ром".

"Залейся, -- царь изрек, -- таким добром!"

И молвил Плудт: "О, с радостью великой!

Но -- каюсь: в этикете слаб и хром --

Нельзя ли сдобрить оный ром толикой

Creme de citron -- дабы не сделаться заикой?"

XLII

"Я пью твое здоровье, Плудт! И пью

За Берту!" -- "Берту? -- рек астролог: -- Браво!

Но столько Берт!" И царь вздохнул: "Мою

Алмазом чту, а прочие -- оправа".

"Но ведь любая, -- Плудт икнул, -- держава

Бесчисленными Бертами кишит!

Я знаю Берту Ватсон -- ух, отрава!

И Берту Пэйдж -- наперсницу Харит;

И помню Берту Нокс, и видел Берту Смит...

XLIII

О Берте, вам любезной, больше вдвое

Гадатель должен выведать сперва:

Прозвание скажите родовое".

И царь ответил: "Перл! Моя глава

Пред Бертой Перл склоняется! Молва

Идет о Берте всюду! Есть ли чище

И краше перлы? Тут мои слова

Окажутся бессильны, блеклы, нищи...

Да! -- в Кентербери, Плудт, ищи ее жилище".

XLIV

"Ба! -- крикнул маг: -- Она!.. Давным-давно

Покинул я дитя под чуждым кровом --

Дитя, что было в полночь рождено,

В индийских дебрях, где с тигровым ревом

Сливались вопли матери... В суровом

Родиться Берте выпало краю --

Здесь горе вдовам, и лафа коровам!

Я крошку ясноглазую сию

Похитил -- и потом подкинул, признаю".

XLV

"Не знаю, -- рек монарх, -- гадать не стану,

Правдивый ты рассказчик, или враль.

Допей бокал, ступай сюда, к дивану!

Сочти мой пульс, восчуй мою печаль!

И, если ты ученый, а не шваль,

То госпожу в мои доставь чертоги!"

И молвил Плудт: "Я в жизни лгал едва ль!

Я вправду тать милейшей недотроги!

Я истину вещал, а вы чрезмерно строги".

XLVI

"Орудуй, Плудт! Иначе головой

Ответишь, ибо скипетром расквашу

Башку!" -- "О царь, неужто булавой

Послужит скипетр? Боже, что за кашу

Я заварил!.." Но император чашу

Горчайшую испить успел до дна,

И был готов к любому ералашу.

И маг вздохнул: "Где-где живет она?..

Дозвольте ром залить стаканчиком вина!"

XLVII

И длань простер к фламандскому фужеру

(Владел им прежде адмирал де Витт),

Кларетом налил -- но не всклянь, а в меру, --

И осушив, обрел довольный вид,

И, точно из пучины всплывший кит,

Вздохнул -- и ровно через пол-минуты

Напитком тем же был фужер налит

И выпит. Маг хихикнул: "Фу ты-ну ты!

Вы щедры, государь, хоть речи ваши круты!

XLVIII

-- Не плачьте, князь! -- он крикнул, и сосуд

Наполнил вновь: -- Не плачь, продолжим пьянку!

Ужасен пульс твой, но тебя спасут!"

Ответил царь: "Присядь на оттоманку!

Рассвет забрезжил -- мыслю, спозаранку

Орать негоже. Ты бы чем-нибудь

Закусывал, дружок... Возьми-ка склянку

С водою розовой, и хоть чуть-чуть

Чело мне освежи, и страждущую грудь!

XLIX

-- Кроханна! Тьфу!" -- завыл он. "Лишь о Берте, --

Ответил маг, -- раздумывай, дурак!

Поверь... Ох, государь, винюсь! Поверьте:

Удавкой вам вовек не станет брак!

Кроханна? Фи! Кривляка средь ломак!

А Берта... -- И пошарил он в кармане: --

А Берта -- самый цвет, и самый смак!"

И, с ловкостью, присущей обезьяне,

Расшитый плат явил, припрятанный заране.

L

"Вот! Летней ночью вышила сама

Себе обнову Берта Перл когда-то!"

И царь, лишаясь царского ума,

Вцепился в ткань расправленного плата

И плакал, точно лютая утрата

Его постигла... И являла ткань

Цветы в лучах восхода иль заката,

Луну являла, тигра, кобру, лань:

Обычен был платок -- затейливая дрянь.

LI

Монарх его разглядывал, доколе

Не прояснился августейший взор:

"Как учат рукоделью нынче в школе!"

И вдруг -- девиз увидел царь в упор:

‘Отыди прочь, Эрот, презренный вор!'

Царь пошатнулся -- пошатнешься, если

Такое зришь надеждам вперекор!

"Эй! -- маг воскликнул: -- Отдохните в кресле!

Надежды не мертвы -- наоборот, воскресли!

LII

-- "Отыди прочь"? Толкуй: "спеши сюда!.."

Но к делу. Ни за что на свете фею

Не наречете вы женой? О да,

Разумно. Ибо как же я посмею

Перечить вам? Свою подставить шею?

В особе царской обрести врага?

Вы мне башку снесете, как злодею --

Ведь царская расправа не долга!

А мне башка моя, поверьте, дорога!

LIII

-- Да, впрочем, и противно этикету,

Когда желания смиряет князь,

К любви своей влекущийся предмету!

Лишь смерды смирны, ибо смерды -- мразь!

Скажу по размышленьи, не страшась:

Я удавил бы всякого прохвоста,

Что князя упрекнет за эту связь --

Ведь невеличка Берта -- фея просто:

Изящна, и худа, и крохотного роста".

LIV

"Который час, гадатель?" -- "Скоро пять, --

Гадатель молвил. -- Уж запела птица,

Товаркам говоря: довольно спать!

Вам на чело рассветный луч ложится.

Задуть ли свечи?" -- "Да! Но где ж юница?

Лети за ней, а не витийствуй тут!"

"Нет, -- маг изрек, -- любовницей разжиться

Отправитесь вы сами -- ведь не чтут

К любимой деве путь за непосильный труд!"