10 Ответ от Giperion

  • Giperion
  • Administrator
  • Неактивен

Re: Берроуз Эдгар — Бандит из Чертова Каньона

Но Бык и Пит не собирались давать им уйти так просто. Милю, а то и больше они преследовали ренегатов, пока не поняли, что их почти загнанные лошади не смогут обойти коней противника. Тогда они повернули назад и легкой рысью вернулись к троим на холме.
Как только прямая необходимость в обороне отпала, Диана преклонила колени возле отца и взяла в руки его голову. Колби также подошел к распростертому человеку, чтобы помочь ей. Внезапно, взглянув в глаза Элиаса Хендерса, девушка отпрянула в ужасе.
— Хол! Хол! Он умер! — закричала она и, скрыв лицо в ладонях, разрыдалась.
Колби, непривычный к женским слезам и вообще к столь сильному проявлению горя, на миг утратил дар речи. Он почти механически обнял ее и привлек к себе. Ее лицо было у него на груди, когда Бык и Техасец Пит въехали на холм и спешились. Оба мгновенно поняли смысл этой жалобной сцены. Но помимо гибели «старикана», которого оба любили — по крайней мере, Бык, — они поняли и кое-что другое.
Глядя на Диану и Колби, Бык слышал похоронный звон по малейшей надежде на личное счастье. Он был в высшей степени опечален и ожесточен, поднимая тело убитого хозяина и укладывая его поперек седла.
— Садитесь на лошадь Пита, мисс, — сказал он мягко. — Колби, ты иди вперед, с ней, а мы с Питом пойдем за вами — с телом старика.
Его предложение приняли без единого слова. Было в нем что-то, заставляющее подчиняться, хотя он больше и не был бригадиром. Так было всегда — в любой ситуации он оказывался лидером. Даже если Быку не верили, то все-таки невольно подчинялись. Вероятнее всего, потому, что он был человеком огромной силы, к тому же весьма быстро соображал и почти неизменно оказывался прав. Но вовсе не потому, что люди любили его, — качества, которые обычно привлекают симпатию людей, отсутствовали у Быка напрочь.
Диана и Колби поехали вперед. Бык и Пит надежно привязали тело Элиаса Хендерса к седлу. Маленький траурный кортеж медленно двинулся к лагерю.
Глава 7
ОТЪЕЗД УЭЙНРАЙТА
Через неделю после похорон Элиаса Хендерса во дворе ранчо «Застава Y» появилась коляска Уэйнрайтов. Отец и сын вылезли из нее и вошли в дом. Они обнаружили Диану в кабинете — она работала с книгами, которые вела для отца, выполняя обязанности бухгалтера в случае, если такового не было в штате. Сейчас как раз был такой случай.
Она приветствовала их вежливо, хотя и без всякой сердечности. Это была первая ее встреча с ними со времени смерти отца — она отказалась видеться с молодым человеком после возвращения в лагерь с телом Элиаса Хендерса.
— Через несколько дней мы рассчитываем отправиться, мисс Хендерс, — сказал старший Уэйнрайт. — Решили перед отъездом навестить вас. Может быть, вам нужен совет или какая-то помощь — поможем всем, чем сможем. Мы оба всегда в вашем распоряжении.
— Весьма любезно с вашей стороны, — ответила девушка. — Но в общем, у меня здесь столько добрых друзей, что я вовсе не собираюсь чем-то беспокоить вас. Все были со мной очень добры.
— От лишнего добра вреда не бывает, — продолжал старик как ни в чем не бывало. — Наши возможности вам известны. Если у вас, к примеру, возникнет нужда в деньгах, чтобы преодолеть трудное время, пока не улажены дела с наследством — что ж, только кликните Джефферсона Уэйнрайта. У него много денег, и он не скупец.
— Ничего не нужно, спасибо, — повторила она с едва заметным оттенком неприязни.
Старик медленно встал с кресла и засунул в карманы свои жирные лапы.
— Пойду-ка я немного прогуляюсь, — произнес он. — Думаю, что вам, молодые люди, есть что сказать друг другу. — Он гадко подмигнул им и удалился вразвалочку.
Когда он вышел, в комнате повисла напряженная тишина. Наконец Джефферсон Уэйнрайт-младший, несколько раз хорошенько прокашлявшись, прервал ее.
— Папаша говорил вполне искренне. Мы действительно в твоем полном распоряжении. А после нашего разговора той ночью… ночью накануне гибели твоего отца — ты знаешь, мне кажется, я имею право помогать тебе, Диана.
Она выпрямилась с суровым и непреклонным видом.
— Думаю, нам лучше забыть об этом, мистер Уэйнрайт. После всего, что случилось, я думаю, что ответ вам ясен, и нам обоим нет смысла унижаться до его произнесения.
— Должен ли я понять, что вы, как и ваши ковбои, обвиняете меня в том, что я поскакал за помощью? Но вас всех убили бы, если б не я! По-моему, я поступил вполне благоразумно, — заключил он даже с некоторым вызовом.
— Да уж, полагаю, вы поступили в высшей степени разумно, — произнесла она ледяным тоном. — А Хол Колби, наоборот, сделал большую глупость, оставшись с нами и рискуя жизнью ради меня с отцом.
— Вы страшно несправедливы, Диана, — настаивал он. — Весь ход событий доказывает, что я поступил правильно. Я встретил Быка и этого техасского парня на полпути к лагерю и прислал их вовремя.
— Если бы они были столь же разумны, как вы, то поехали бы в лагерь за более внушительным подкреплением. Однако они, как и большинство наших здешних парней, не слишком разумны, так что, едва не загнав лошадей, примчались к нам на помощь. Их было всего двое, зарубите это себе на носу. А ведь вы, помнится, сказали им, что мы окружены не менее чем сотней индейцев.
— О Боже, ну будьте же немного снисходительней ко мне, Диана! — взмолился он. — Согласен, что я был напуган и, возможно, поступил не лучшим образом. Но сделайте же скидку на мою неопытность! Все здесь слишком непривычно для меня. До того дня я ни разу в жизни не видел диких индейцев. И все же думаю, что я был прав, поехав за помощью, — толку от меня все равно было бы мало. Неужели вы не способны простить меня, Диана, и дать мне еще один шанс? Если вы выйдете за меня, я заберу вас из этих забытых Богом мест туда, где нет никаких индейцев.
— Мистер Уэйнрайт, я не собиралась обижать вас, но вы просто вынуждаете меня сделать это. Вы должны понять, что если бы даже на земле не осталось других мужчин, кроме вас, я все равно бы за вас не вышла. Я не могу выйти за труса — а вы трус. Точно таким же трусом вы останетесь и на востоке, так что ни в какой опасности на вас нельзя будет положиться. Кстати, некоторые наши парни тоже родом с востока — Хол Колби, например, родился в Вермонте. В тот день, когда вы удрали, произошло его боевое крещение. Если вам нужны какие-то причины моего отказа, то первую и наиглавнейшую я вам назвала. — Голос ее был низким и ровным, как и у покойного отца в те редкие минуты, когда он бывал зол, а вот интонация — резкой и язвительной. — Я убеждена, и всегда буду убеждена, что если бы вы тогда не сбежали, то мы бы справились с дикарями сами, и мой отец не стал бы бессмысленной жертвой!
Она встала. Поднялся и он, безмолвно ожидая окончания ее речи. Дослушав же до конца, повернулся и пошел к выходу. На пороге он замер и вновь повернулся к ней.
— Надеюсь, что вы не пожалеете о своем решении, — уронил Уэйнрайт, и в его тоне послышалась угроза.
— Уверяю вас, что никогда не пожалею о нем. До свидания, мистер Уэйнрайт.
Когда он вышел, девушка содрогнулась всем телом и бессильно упала в кресло. Ей хотелось, чтобы рядом был Хол Колби. Она нуждалась в поддержке и утешении. Как не хватало ей чувства безопасности, которое давало постоянное присутствие любящего отца! Почему все мужчины не могут быть такими, как Хол и Бык?
Когда Диана думала о мужской храбрости, она всегда почему-то представляла себе не только Хола, но и Быка. Как прекрасны были все они в тот день — Хол, Бык и Пит! Да, они были жесткими и грубыми, как всегда — в потертой испачканной одежде, не заботящиеся о внешнем лоске. Не боящиеся ни человека, ни зверя, ни дьявола. Они легко рисковали жизнью и привыкли шутить со смертью. Но при этом с какой заботливой нежностью они тогда доставили ее в лагерь! И в продолжение всей долгой, страшной для нее дороги каждый из трех готов был по первому зову броситься ей на помощь.
Из всех трех больше всех поразил ее Бык, так как прежде именно он казался ей самым грубым и бесчувственным. От него менее всего приходилось ждать проявлений эмоциональности, симпатии или нежности. Но как раз он-то и оказался наиболее чутким и деликатным. Именно он послал Диану вперед вместе с Колби, чтобы она не видела, как бездыханное тело ее отца укладывают на лошадь. Он укрыл останки Элиаса Хендерса попонами, чтобы она не была потрясена, видя, как тело отца раскачивается в такт движению. И это именно Бык всю ночь объезжал отдаленные ранчо и вернулся рано утром с двумя колясками, так что дальнейший путь домой проходил для нее с наибольшим комфортом. Он говорил с ней изменившимся, более мягким, чем обычно, голосом. Он настаивал, чтобы она ела, и даже заставлял силой, когда она пыталась отказаться от пищи.
Однако после похорон отца она больше не видела его, так как он снова был послан загонять скот на последние несколько дней родео — в то время как Хол Колби все время оставался при ней, участвуя в составлении планов на будущее. Он помог ей собрать разбежавшиеся мысли в тот трудный момент, когда утрата близкого человека заставляет даже самого рачительного хозяина ослабить хватку.
Когда Уэйнрайт-младший вышел из ее комнаты, девушка погрузилась в размышления. Стенные часы над отцовским столом шли так же, как шли долгие годы, словно не случилось ужасного события, — она не остановила их вовремя, а теперь вроде бы было уже поздно. Все было так, как будто ее отец сидел в своем привычном кресле, а не лежал в песчаной яме на уединенном кладбище за Хендерсвилем, чьи камни, охраняющие покой разрозненных могил от покушений койотов, служили приютом ящерицам да гремучим змеям.

11 Ответ от Giperion

  • Giperion
  • Administrator
  • Неактивен

Re: Берроуз Эдгар — Бандит из Чертова Каньона

Ее благоговение было нарушено грохотом тяжелых башмаков по полу веранды. Она подняла глаза как раз в тот момент, когда старший Уэйнрайт ввалился в комнату. На этот раз он не улыбался, да и манеры его были не столь учтивы, как в первый приход.
— Мы собираемся ехать, мисс Хендерс, — бросил он отрывисто. — Но перед отъездом нам не помешает перекинуться словечком-другим. Дело в том, что незадолго до смерти вашего папаши мы вели с ним переговоры о купле-продаже и намеревались заключить сделку. Конечно, вам об этом ничего не известно. Ваш отец хотел уехать отсюда, сдав дела кому-нибудь другому — теперь, когда его прииск иссяк. Я же со своей стороны собирался купить пастбища по эту сторону гор. Мы с вашим папенькой уже почти договорились обо всем, когда произошел этот несчастный случай. Теперь послушайте меня внимательно, дорогое дитя. Разумеется, прииск уже ничего не стоит. Да и пастбища почти не дают корма. К тому же здесь недостаточно воды для того количества скота, которое я собираюсь пригнать сюда. Но Джефферсон Уэйнрайт — человек слова. Если я сказал вашему покойному отцу, что даю ему двести пятьдесят тысяч долларов за его владения, то не снижу цену, даже если пойму, что они стоят гораздо меньше. А я думаю именно так, дорогое дитя. Все бумаги у меня готовы, так что вам не надо тратиться на юриста. Вы можете получить деньги, отправляться на восток и жить, как вам захочется, в свое удовольствие. Как ваша левая ножка захочет, так и будете жить.
Надо сказать, что чем глубже толстяк вдавался в предмет и чем быстрее говорил, тем больше переходил на простонародный диалект своей родины, уснащая свою речь какими-то неясными словечками или циничными присказками. Наконец он приостановился.
— Что скажете? — поинтересовался хитрец.
— Это ранчо не для продажи, мистер Уэйнрайт, — тихо, но твердо ответила девушка.
Толстяк от удивления широко распахнул как свои маленькие свиные глазки, так и огромный ротище.
— Что значит — «не для продажи»? Вы, должно быть, помешались от горя, дитя мое! Вы даже не понимаете, что говорите!
— Я прекрасно понимаю, что говорю. И повторять не собираюсь, — сказала она. — Папа успел обсудить со мной все это. В том числе он рассказывал о вашем предложении купить наши владения за миллион долларов. Но это ранчо не для продажи, будь ему цена миллион или сколь угодно больше. Вам, мистер Уэйнрайт, я не продам его ни под каким соусом. С вашей стороны было бы весьма разумно оставить эту тему и удалиться.
Жирное лицо Уэйнрайта налилось кровью и стало багровым от гнева. Он мгновенно утратил дар речи и, направляясь к дверям, никак не мог подыскать слов, адекватно выражающих его бурные чувства. Конечно, он не был оскорблен, ибо принадлежал к той породе людей, чья толстая шкура, подобно неуязвимой броне, защищает их от любых оскорблений. Скорее, он был взбешен от мысли, что его поймала на мошенничестве, разоблачила и расстроила его планы — девчонка, с его точки зрения, почти младенец! И, как и следует ожидать от подобных людей, он был зол скорее на нее, нежели на свою неловкость. Дойдя до дверей, он наконец нашел, что сказать.
— Ты пожалеешь об этом! Пожалеешь! — закричал он, угрожающе тряся кулаком в ее сторону. — Запомни, я еще получу эту землю! Джефферсон Уэйнрайт может купить и продать тебя двадцать раз. Он всегда добивается того, чего хочет!
Внезапно за его спиной возникла высоченная мужская фигура. Мозолистые трудовые руки весьма невежливо схватили его за воротник пиджака, и тихий голос сказал в самое ухо:
— Разве хорошо трясти кулачишком перед лицом леди, ты, канюк беременный?
После чего старший Уэйнрайт был бесцеремонно выдернут из дверей и вышвырнут с веранды, а его скорость многократно возросла благодаря пинку высокого ковбойского башмака.
— Думаю, тебе лучше держаться отсюда подальше, — продолжил говорящий низким басом.
Уэйнрайт с трудом поднялся на ноги и повернулся к обладателю голоса. Теперь он затряс уже двумя кулаками и в неистовстве запрыгал или, пожалуй, даже затанцевал:
— Я тебя достану! Да ты хоть знаешь, с кем имеешь дело? Я могу купить и продать тебя сто тысяч раз подряд. Я Джефферсон Уэйнрайт, а ты — двадцатипятидолларовый пастух!
— Vamoose! 1 — предложил мужчина. — И побыстрее.
Он подкрепил свой приказ выстрелом — пуля подняла небольшой фонтанчик пыли меж ступней Уэйнрайта. Толстяк побежал к коляске, которую его сын уже подогнал к лошадиному загону. Мужчина на веранде пальнул опять, и снова пыль взвилась возле ног испуганного жителя востока.
Диана Хендерс вышла из комнаты и встала в дверях, опершись о дверной косяк. Она улыбалась.
— Не покалечь его, Бык, — сказала она.
Мужчина коротко усмехнулся.
— Я не собираюсь калечить его. Я просто хочу его немного поучить. Эти пожиратели бобов — совсем серые, их надо обучать манерам.
Говоря это, он продолжал палить по убегающему Уэйнрайту. Каждый выстрел поднимал облачко пыли у ног толстяка. Наконец Уэйнрайт достиг угла спального корпуса и исчез за ним.
Выстрелы привлекли внимание повара и еще нескольких человек, оказавшихся неподалеку, — в итоге образовалась небольшая, но весьма заинтересованная аудитория, наблюдавшая позор Уэйнрайта, в том числе и Техасец Пит, который весь трясся от дьявольского веселья.
— Ей-богу, взгляните-ка на него! — кричал он. — Этот человек всегда хорошо питался! Держу пари, что сейчас он побьет все мировые рекорды на дистанции между офисом и спальным корпусом. Господа, делайте ваши ставки на результаты прыжков в высоту и длину!
Наконец Бык засунул револьвер в кобуру. Улыбка сошла с его лица.
— Я думала, ты еще на родео, Бык, — проговорила девушка.
— Мы закончили прошлой ночью, — объяснил он. — Я приехал сюда первым… — Он склонил голову в очевидном смущении. — Приехал за расчетом, мисс.
— За расчетом? Разве ты собираешься уезжать, Бык?
— Думаю, так будет лучше, — ответил он. — Я собираюсь взять отпуск.
Глаза девушки расширились и заметно увлажнились. Решившись взглянуть ей в глаза, Бык встретил изумленней и обиженный взгляд.
— Видите ли, мисс, — поспешил он объяснить, — мои дела складываются неважно. Я не жалуюсь, но кое-кто здесь не любит меня. Вот я и подумал — лучше уйти самому, не дожидаясь, пока меня выгонят. Пока ваш папенька был жив, все было иначе. Я был бы горд и счастлив работать и у вас — если бы здесь не было кое-кого другого. Но есть и другие. Думаю, у вас найдутся хорошие работники и без меня. Будет лучше для всех, если я уберусь отсюда.
От одной мысли о его уходе Диана почувствовала ком в горле. Она вдруг осознала, насколько стала зависеть от этого человека. Даже простой факт, что Бык находится где-то поблизости, давал ей огромное чувство безопасности. Этот человек стал для нее глубоко въевшейся привычкой, и расставаться с этой привычкой было очень тяжело.
— Только не это, Бык! — воскликнула она. — Я не смогу обходиться одновременно без отца и без тебя. Ты мне как брат, Бык, а я сейчас сильно нуждаюсь в брате. Ты не можешь вот так взять и уйти, а, Бык? Ты ведь и не хочешь уходить на самом деле?
— Да, мисс, я действительно и не должен, и не хочу — если вы хотите, чтоб я остался.
— Так ты останешься?
Он кивнул.
— Но все-таки поговорите с Колби. Я полагаю, он хочет рассчитать меня.
— Да нет же, я уверена, что это не так, — возразила она. — Хол хорошо относится к тебе, Бык. Он говорил мне, что ты — один из его лучших друзей, и очень сожалел, когда ты потерял место бригадира, несмотря на то что занял его сам. Он сказал мне, что не хотел занимать это место.
Бык никак это не прокомментировал. Что бы он ни думал, это не отпечаталось на его лице. Тотчас же он повернулся в сторону загона. Уэйнрайты, старший и младший, поспешно усаживались в свою коляску, уже готовую отправиться.
— Одно ваше слово, — пообещал Бык, — и я загоню их так далеко, что они навсегда забудут путь сюда.
— Не нужно, — ответила она, улыбаясь. — Пускай едут. Я уверена, что они и так никогда не вернутся.
— Полагаю, старый джентльмен осознал, что непопулярен на нашем прииске, — сказал Бык со слабым следом усмешки. — Но вот не знаю, как насчет молодого хлыща. — Он вопросительно посмотрел на Диану.
— Вдвойне, Бык, — махнула рукой девушка. — Я узнала, что это за человек, в день, когда на нас напали апачи. Этого мне хватит на две жизни вперед.
— Полагаю, мисс, теперь наши мнения об этих людях совпадают. Гонору и хвастовства выше крыши, но порой они напоминают старых глупых баб — даже самые крутые.
— Он был чрезвычайно интересной компанией, — не без иронии восстановила она справедливость.
— Пока рядом не было индейцев, — закончил ее мысль Бык. — Кстати, мне показалось, что, когда я оказался поблизости, старый джентльмен был чем-то весьма взволнован. Кажется, он говорил, что твердо намерен получить это ранчо. Так что же, получается, для этого он и приезжал?
— Да, именно для этого. Он предложил мне четверть того, что предлагал отцу накануне его смерти, а отцу предлагал двадцать процентов подлинной стоимости. Видишь ли, Бык, на самом деле их интересует не ранчо и не скот. Они лишь прикрываются всем этим, как предлогом заполучить прииск. Они думают, что отцу была неизвестна подлинная ценность копей, но тут они просчитались. Дело в том, что недавно была открыта новая жила, гораздо богаче первой. Отец знал об этом, и Уэйнрайт как-то тоже узнал.
— Старый скунс! — пробормотал Бык.
Уэйнрайты выехали со двора ранчо и направились в сторону Хендерсвиля. Старик все никак не мог отдышаться и сыпал проклятиями в адрес Дианы и Быка. Юноша был молчалив и мрачен. Они собирались заехать в городок, желая пообедать перед возвращением на свое далекое северное ранчо. Внезапно впереди они увидели всадника, скачущего навстречу. Молодой Уэйнрайт узнал его первым.
— Это Колби, — сказал он отцу. — Он не выносит того парня, Быка, потому что оба запали на девчонку. Имеет смысл подружиться с ним, если ты хочешь разделаться хотя бы с Быком.
Когда коляска поравнялась с Колби, тот ограничился коротким кивком в их адрес. Стало ясно, что беседовать он не намерен. Ему не нравились оба, особенно молодой. Но все же, когда старик окликнул его, Колби повернул коня к их упряжке.
Вы ведь по-прежнему бригадир, не так ли? — поинтересовался Уэйнрайт-старший.
Колби кивнул.
— А что такое? — спросил он.
— Да так. Я только хотел сказать вам, что кое-кто из ваших плохо ведет себя с соседями.
— Как так?
— Я, понимаете ли, выхожу после дружеского визита, как вдруг один из ваших людей начинает палить в меня. Так не поступают с друзьями. Представьте себе, что бы вы подумали, если бы мы обстреляли ваших людей?
— Кто это был? — спросил Колби.
— Бык, — сообщил младший Уэйнрайт. — Думаю, он опять был пьян. Я слышал, что он любит пострелять, когда выпьет. Перед нашим отъездом он стоял на веранде и любезничал с мисс Хендерс, — добавил ябедник. — Я и не подозревал, что она хорошо чувствует себя в обществе подобных людей.
Колби нахмурился.
— Спасибо, что сказали мне. Ну, черт побери, и устрою же я этому нахалу!
— Хорошо бы, дружище. Во всяком случае, я решил, что правильнее будет поставить вас в известность, — сказал Уэйнрайт-старший. — Ну, до свидания. Если будете в наших краях, наведывайтесь.
— Пошел! — крикнул младший Уэйнрайт, и парочка покатила дальше по пыльной дороге.
Колби перешел на галоп. Достигнув ранчо, он увидел Быка, сходящего с крыльца, на котором стояла Диана Хендерс, закусил губу и еще больше нахмурился. Он снял с лошади седло и уздечку и отвел ее в загон, напоследок не слишком-то ласково хлопнув по крупу. Этот шлепок выдавал его расположение духа. Затем он направился прямо к спальному корпусу и подошел к входу одновременно с Быком.
— Слушай, Бык, — сказал Колби без всякой преамбулы. — Эти дела с пьянкой и стрельбой зашли слишком далеко. Я не собираюсь больше терпеть твои выходки. Думаю, тебе лучше всего взять расчет.
— Хорошо, — сказал Бык. — Сходи выпиши мне его, а я пока упакую барахло.
Колби, одновременно ошарашеный и обрадованный тем, что Бык принял увольнение настолько философски, отправился в офис. Бык же пошел в спальный корпус. Короткий Бен, Техасец Пит и еще несколько человек, ставшие невольными свидетелями его разговора с бригадиром, посмотрели на него вопросительно.
— Ей-богу, — воскликнул Пит, — я собираюсь уволиться. Пойду-ка за расчетом прямо сейчас, как можно быстрее. Pronto! — И он направился к выходу.
— Подожди минутку, старина, — остановил его Бык. — Я ведь еще не ушел.
— Разве Колби не рассчитал тебя? — уточнил техасец.
— Он еще может изменить свое мнение, — пояснил Бык с легкой усмешкой.
Войдя в офис, Колби громко поприветствовал Диану.
— Гроссбух у тебя? — сразу же спросил он.
— Да. А зачем он тебе?
— Бык увольняется.
— Увольняется? Но он минуту назад пообещал мне, что останется! Ничего не понимаю!
— Он обещал тебе, что останется? Ты имеешь в виду, что просила его об этом?
— Да, — сказала Диана. — Он заходил сюда просить об отпуске или увольнении. Он боится, что больше не нужен. Но я заставила его пообещать остаться. Уверяю тебя, Хол, нам некем заменить его. Ты думаешь, он серьезно намерен уволиться? Или у тебя есть веские причины для его увольнения? Тогда пришли его сюда опять, я поговорю с ним.
— Я мог и ошибиться, — пошел на попятную Колби. — Бык ведь даже шутит без улыбки на лице. Поговорю с ним еще раз, и, если он твердо решил уволиться, пошлю его к тебе.
Заходя в спальный корпус, он кивнул Быку:
— Можешь остаться, если хочешь. Я пересмотрел дело.
Бык подмигнул Техасцу Питу, который в этот миг восстанавливал в памяти очередной куплет бесконечной поэмы — самовосхваления плохого парня.
— Ей-богу, — воскликнул тот, — наконец-то я вспомнил, как там дальше:

Он вынул два дула, пальнул пару раз.
Все пьющие парни вмиг скрылись из глаз.
Разлил он все виски на каменный пол
И пепел с сигары стряхнул мне на стол.

— Вот только, кажется, я пропустил предыдущую строфу! — озабоченно добавил Пит.
— Как мы обрадуемся, если ты забудешь всю эту белиберду разом! — заверил его Короткий Бен.
— Беда в том, неграмотные вы ковбои, что по своей абсолютной тупости вы не способны оценить мои усилия привить вам вкус к хорошей поэзии, — заявил Пит. — Адски трудно быть единственным образованным джентльменом в компании мужланов.

«Ты, увалень чертов, неси-ка вина, -
Сказал он владельцу. — Малышка одна
Заглянет сюда, и мы выпьем вдвоем», -
И сбил объявление «В кредит не даем».

Глава 8
ТЫ БОИШЬСЯ!
Дилижанс, который, покачиваясь, спустился по крутому неровному склону Чертова каньона, вынесло на изъезженную колею. Далее экипаж повернул налево. Заметим, что обычно, направляясь в Хендерсвиль, он сворачивал направо. Левый рукав дороги тоже вел к городку, но через земли Хендерсов, мимо «Заставы Y». Кучер никогда не ездил этим путем, кроме тех редких случаев, когда вез туда пассажиров, посыльного или важную почту, хотя расстояние до городка здесь было не больше, да и дорога, в общем, ненамного хуже. Сегодня он как раз вез телеграмму для Дианы Хендерс.
На краткий миг возница остановился возле ранчо. Он криком привлек внимание ковбоев, работавших около загона, бросил конверт на дорогу и умчался, оставив в память о себе лишь тучи поднявшейся пыли.
Один из рабочих лениво направился к дороге, поднял конверт и, тщательно рассмотрев обратный адрес, понес послание в офис, где Диана Хендерс работала с бухгалтерскими книгами.
— Вам телеграмма, мисс, — объявил он, направляясь к ее столу.
Она поблагодарила и положила конверт рядом с собой, желая закончить прерванный расчет. В те времена приход телеграммы уже не был чем-то из ряда вон выходящим даже на таких отдаленных ранчо. Они почти всегда имели деловой характер и поэтому не вызывали в Диане никакого особого волнения. Бывало, телеграфировали покупатели скота, дядя Джон же иногда использовал новые технологические возможности и по вовсе не значительным поводам.
Наконец она свела дебет с кредитом, и результат удовлетворил ее. Открыв конверт, она вынула послание и сначала пробежала, не особенно вдумываясь в содержание. Затем прочла его уже серьезно, нахмурясь, как бы не в силах до конца понять его смысл, а главное, поверить в написанное. Она глядела на него неестественно широко открытыми глазами, пока, окончательно раздавленная, не уронила голову на руки и не разразилась тяжкими рыданиями. Телеграмма гласила:
«МИСС ДИАНЕ ХЕНДЕРС
РАНЧО «ЗАСТАВА Y», ХЕНДЕРСВИЛЬ, АЛЬДЕЙСКАЯ ДОРОГА, АРИЗОНА
Мистер Мэнил внезапно умер прошлой ночью. Мисс Мэнил и я прибудем на ранчо так скоро, как будет возможно после похорон.
МОРИС Б. КОРСОН».

12 Ответ от Giperion

  • Giperion
  • Administrator
  • Неактивен

Re: Берроуз Эдгар — Бандит из Чертова Каньона

Кто знает, сколько времени Диана просидела вот так, скрыв лицо в ладонях? Понемногу ее рыдания утихли, она овладела собой. Она была потрясена этим новым ударом и слишком хорошо осознавала все страшное значение этой смерти, чтобы ощутить себя почти окончательно уничтоженной. Хотя она с детства не видела дядю Джона Мэнила, тем не менее он был для нее совершенно реален и составлял важную часть ее бытия. Мать Дианы обожала своего единственного брата, а сам Элиас Хендерс не переставал прославлять своего шурина как высочайший образец порядочности. Природа, по словам Хендерса, еще не произвела другого такого джентльмена до мозга костей. К тому же его многочисленные связи на востоке, чистая репутация и прекрасная деловая смекалка всегда играли важную роль в успехе их совместного предприятия.
Смерть отца девушка переживала остро, но исключительно как свое личное горе. Дядя Джон, как нерушимая скала, служил для нее защитой и опорой во всех деловых вопросах. Теперь она осталась совершенно одна. После смерти этих двух людей ей совершенно не к кому было обратиться за консультацией или советом. Хол Колби в лучшем случае был хорошим ковбоем. Там, где требовались какие-то административные навыки ила финансовый опыт, он был совершенно бесполезен.
О Корсоне, поверенном Мэнила, она ничего не знала, но была убеждена, что даже если он докажет свою честность и компетентность в канцелярских делах, то вряд ли окажется способен управлять ранчо и прииском. Юрист и организатор производства — две разные специальности.
Пока она находилась под покровительством Джона Мэнила, ей даже в голову не приходило усомниться в своих деловых способностях, ибо в тех случаях, когда Диана была не уверена в собственном суждении, она всегда могла обратиться к нему за советом. Но без него управление судьбами огромного бизнеса, со всеми его бесчисленными ответвлениями, показалось ей непосильной задачей.
Ей все же удалось стряхнуть с себя ужасное оцепенение. Диана встала, убрала книги в сейф, промокнула глаза носовым платком, надела сомбреро и вышла из офиса, спрятав свои густые вьющиеся волосы под твердым краем тяжелой шляпы. Она направилась к лошадиному загону. Диана собиралась оседлать Капитана и выехать покататься. День был солнечный, да и вообще на свежем воздухе ей лучше, чем где бы то ни было, удавалось справиться с печалью и здраво обдумать свои проблемы.
Когда девушка подошла к загону, ее настиг Хол Колби, ехавший со стороны спального корпуса.
— Прокатиться, Ди?
Она утвердительно кивнула. Впрочем, ей не хотелось никакой компании, даже такой приятной, как Хол. Сегодня ей нужно было побыть наедине со своей бедой.
— Ты же не собираешься ехать одна, Ди? — скорее констатировал, чем спросил, Колби. — Ты знаешь, что это небезопасно. Твой отец не отпустил бы тебя одну, и я тоже не отпущу!
Диана не ответила. Она понимала, что Хол прав. Однако сейчас ею овладело полное безразличие к тому, что может с ней случиться. Судьба и так была слишком жестока к ней и вряд ли была способна навредить ей еще больше. Кроме того, ее до некоторой степени раздражало и возмущало чувство собственности, в последнее время появившееся у Колби по отношению к ней. Но в данном случае Хола никак нельзя было в чем-то обвинить или заподозрить — такое предложение помощи было более чем естественно. К тому же она успела приобрести какую-то психологическую зависимость от него. Был, во всяком случае, кто-то, кто заботился о ней, на чьи широкие плечи она могла переместить хотя бы часть забот. Так что в итоге она отказалась от первоначального намерения отослать его.
Молодые люди вместе выехали из загона и повернули на дорогу, ведущую к городу. Несколько минут они проехали молча, как часто бывает с теми, кто привык подолгу находиться рядом в седле. Мужчина, как обычно, засмотрелся на ее профиль, словно ценитель искусства — на прекрасный портрет. Любуясь, он обратил внимание на некоторые изменения в ее лице и припухшие веки.
— Ты выглядишь так, будто плакала. Что случилось, Ди? — тут же поинтересовался он.
— Я только что получила телеграмму из Нью-Йорка. Два дня назад умер дядя Джон. Почтовый дилижанс привез сообщение из Альдеи.
— Вот черт! Это очень скверно, Ди.
— Теперь я совершенно одинока, Хол, — продолжила она. — Даже не знаю, что мне делать.
— Ты не одна, Ди. Я мог бы помочь тебе. Ты ведь знаешь, как я люблю тебя, так выходи за меня! Замужество очень облегчит твое положение, ибо всегда найдутся желающие использовать в своих целях девушку или женщину, оставшуюся одну. Но если бы у тебя был муж, он всегда мог бы присмотреть за тобой и в случае чего встать горой за твои права. Деньги у меня есть, Ди.
— У меня много денег, Хол.
— Я знаю. Но, черт возьми, лучше бы у тебя их не было — тогда ты не думала бы, что я хочу жениться из-за денег. Поверь, это не так. Что скажешь, Ди? Вдвоем мы могли бы вести хозяйство так, как будто старый мистер Хендерс не умирал.
— Не знаю, Хол, не знаю. Что мне делать? Я не уверена, люблю ли я тебя. Я даже не знаю, способна ли я вообще полюбить кого-то.
— Со временем ты привыкнешь ко мне, — заявил Колби. — А главное, тебе больше не придется ни о чем тревожиться. Я прослежу за всем. Только скажи «да».
Соблазн был столь велик, что даже сам соблазнитель не осознавал всей его силы — склонить усталую голову на чье-то плечо, иметь сильного защитника, который избавит от бремени ответственности, чувствовать постоянный присмотр любящих глаз, который она чувствовала, пока ее отец был жив. Она взглянула на Колби со слабой робкой улыбкой. Но все же, собрав последние остатки своего мужества, она сказала:
— Пока я не могу сказать «да». Подожди немного, Хол, пока приедут мистер Корсон и моя кузина. Когда положение дел прояснится, я думаю… думаю, что скажу тебе «да».
Он импульсивно склонился к ней, обнял и привлек к себе с очевидным намерением поцеловать. Но она его оттолкнула.
— Нет еще, Хол. Подожди, пока я скажу «да».
Неделей позже группа завсегдатаев вольно расположилась на достопамятной веранде дома Донованов в Хендерсвиле. Был день прибытия почтового дилижанса, однако его еще не было, хотя дело шло к ужину. Мак Гербер, чья рана оказалась более серьезной, чем предполагал доктор, все еще не поправился. Мэри Донован, как обычно, стояла в дверях, охотно участвуя в обсуждении сплетен и добродушных шутках.
— Билл никогда не опаздывает, если не случается чего-то нехорошего, — заметила она.
— Хотелось бы, чтобы его больше не грабили, — вставил Мак.
— А я хотел бы хоть неделю побыть шерифом этого округа! — заявил Дикий Кот Боб.
— Ну и что бы ты стал делать? — едко спросила миссис Донован.
Дикий Кот замолк и лишь бормотал что-то невнятное в грязные усы — на миг он забыл о том, что в помещении присутствует миссис Донован.
— Едут! — объявил Мак.
Оповещая о своем прибытии лязгом цепей, скрипом пружин и дробным стуком копыт, дилижанс свернул на единственную проезжую улицу Хендерсвиля. Наконец с пронзительным визгом тормозов он остановился перед домом Донованов.
— Где Хэм Смит? — закричал Билл Гатлин, не сходя с облучка.
— А мы знаем, что ли? Опять грабанули? — поинтересовался один из сидящих на веранде бездельников.
— Да! — рявкнул Гатлин.
Мак Гербер поднялся с кресла и выступил к порогу веранды, как на трибуну.
— Черный Койот? — спросил он.
Гатлин кивнул и вновь воззвал к «этому чертову шерифу».
— Его здесь нет. Но даже если бы он здесь был, вряд ли мы получили бы с этого какой-то толк, — ответил Дикий Кот Боб.
— Нам не нужен никакой шериф, чтобы сделать все, что требуется, — неожиданно заявил Мак Гербер с праведным гневом.
— Это как? — поинтересовался Дикий Кот.
— Никакой шериф не нужен для «галстучной вечеринки», — грозно произнес Мак.
— Несомненно. Но сначала ты должен поймать того, кого собираешься осчастливить галстуком.
— Это совсем просто.
— И как же? — спросил Боб.
— Мы все знаем, кто такой этот Черный Койот, — вынес приговор Мак. — Значит, остается только найти веревку и повесить его.
— Кого именно? — настаивал маленький джентльмен.
— Дьявол тебя раздери! Ты точно так же, как и я, знаешь, что это Бык! — ответил Мак.
— Я ничего такого не знаю, молодой человек, — отрезал Боб. — Да и ты не можешь этого знать. Если у тебя есть какие-то доказательства, я пойду с тобой. Если же нет, тогда я против тебя.
— Разве Бык не носит всегда на шее черный шелковый платок? — спросил Мак, войдя в роль прокурора. — Такой же платок носит и Черный Койот. И у них обоих шрамы на подбородке, так что не может быть никаких сомнений.
— Значит, ты хочешь вздернуть Быка лишь за его черный платок и шрам? Нет, парень, пока старый Дикий Кот еще может поднять револьвер, ты не сделаешь ничего такого. Представь веские доказательства, и я буду первым, кто затянет петлю на его шее, но будь добр, найди что-нибудь более веское, чем черный платок.
— На этот раз ты прав, старый пустомеля, — прокомментировала Мэри Донован. — Давайте идите ужинать — и даже думать забудьте о том, чтобы повесить такого приличного молодого человека, как Бык. Никогда не поверю, что в своей жизни он хоть раз кого-нибудь ограбил. К тому же он всегда со мной вежлив: миссис Донован, мэм, миссис Донован, то, мэм, это. И еще он привозил мне лес. Он сделал мне так много хорошего, как никто из вас, бездельники! Так что засуньте себе в задницу вашу идею, что он и есть Черный Койот.
— Ну хорошо. Но насчет Грегорио мы точно знаем, что он — с ним. Мы можем повесить хотя бы Грегорио, — настаивал Мак.
— Мы даже этого не знаем, — возразил Дикий Кот. — Но если речь идет о том, чтобы вздернуть Грегорио или любого другого гризера, то я не против. Поехали, поймаем его, Мак, и я лично помогу тебе намылить веревку.
Общий смех присутствующих послужил ответом на шутку Боба. Из всех известных «плохих парней» штата мексиканец Грегорио был, пожалуй, тем наихудшим, о котором любил петь Техасец Пит. Поехать за ним в погоню и догнать было бы равносильно самоубийству для большинства мужчин. Так что, хотя никто не сомневался в необходимости этого, желающих не находилось. Уже то, что его укрытие было никому не известно, привело бы к провалу любую попытку поймать его.
— Единственный способ взять его, сынок, — продолжал Дикий Кот, — заключается в том, чтобы посадить в дилижанс человечка с золотишком. Понятно, мальчик мой?
Мака бросило в краску.
— Вы тоже были там, когда они меня ранили! — нанес он ответный удар. — У вас было два больших шестизарядных револьвера. И что, позвольте узнать, вы сделали? Что?!
— Малыш, я не нанимался охранять золотишко и не сидел на облучке с короткоствольным револьвером у колена. Я путешествовал как пассажир, внутри экипажа, к тому же с дамой. Что я мог сделать? — Он оглядел присутствующих в поисках поддержки.
— Ты-то, конечно, ничего не мог сделать! Без кварты «ерша» 1 в брюхе ты вообще тихий! Только и можешь, что оскорблять бедного невинного юношу! — произнесла Мэри Донован.
Дикий Кот Боб тревожно заерзал, но затем счел благоразумным сосредоточиться на ужине. Он налил чая в блюдце и начал шумно дуть на него, пытаясь остудить, а потом не менее шумно хлебать, купая усы в блюдце. Но тут в тарелку ему легла вторая, причем гораздо более щедрая, порция десерта и окончательно успокоила его.
Когда весть о новом ограблении дилижанса достигла «Заставы Y», она, как всегда, породила волну предположений и измышлений. Новость была привезена запоздалым ковбоем, проезжавшим Хендерсвиль по пути с одного западного ранчо. Мгновенно над столом, где ужинали мужчины, повисла тягостная тишина — они вдруг поняли, что один из них отсутствует. Далее ужин продолжился почти в полном молчании. Когда они перешли к пудингу, вошел Бык, как всегда, хмурый и молчаливый. Он приветствовал товарищей, как обычно, лишь кратким кивком. Никто не проронил ни слова. Так все и молчали, пока мужчины, закончившие еду, не стали отодвигать тарелки, готовясь встать.
— Полагаю, Бык, ты знаешь, что опять ограблен дилижанс с золотом, — сказал Хол Колби, выбирая зубочистку в стакане.
— Откуда я могу это знать? — спросил Бык. — Разве я не торчал весь день в Сточной Трубе, куда ты послал меня? Я никого не видел с тех пор, как утром покинул ранчо.
— Теперь ты знаешь. Это сделали те же самые двое ловкачей.
— И много они взяли? — полюбопытствовал Бык.
— Это был большой груз, — ответил Колби. — Впрочем, как обычно, — маленькие партии они никогда не трогают. Похоже, они знают, когда мы везем больше, чем обычно. Выглядит подозрительно.
— Ты только что понял это? — спросил Бык.
— Да нет, уже давно. И это может помочь мне найти того, кто это делает.
— Желаю удачи, — проронил Бык и продолжил есть.
Закончив ужин, Колби встал из-за стола и направился к хозяйскому дому. В уютной гостиной он нашел Диану за фортепиано. Ее пальцы мечтательно, как бы во сне, скользили по клавишам слоновой кости.
— Опять плохие новости, Ди, — объявил Колби.
Она уныло повернулась к нему.
— Что на этот раз?
— Опять появился Черный Койот. Сегодня он снял груз нашего золота.
— Кто-нибудь ранен?
— Нет, — заверил он.
— Я рада. Золото — чепуха, я бы отдала его все за жизнь любого из наших людей. Я говорю им всем, как и отец, чтобы они не рисковали и не пытались захватить его. Если бы можно было сделать это без потерь, я бы обрадовалась. Но я не вынесу, если хоть один из наших будет ранен. Это хуже, чем потерять все золото на прииске.
— Я думаю, Ди, Черный Койот знает об этом, — сказал Колби. — Именно это и делает его столь наглым. Койот — это один из наших людей. Неужели ты не видишь этого, Ди? Он всегда осведомлен о величине груза и никогда не трогает мелкие партии. Также он знает и о приказе твоего отца не предпринимать попыток задержания. Мне самому неприятно думать об этом, но никаких иных версий я не вижу. Это один из наших. И я не стал бы предпринимать кругосветное путешествие, чтобы указать на него пальцем.