4

Re: Ирина Сыромятникова - Житие мое

Тот снова пожал плечами.
– Пусть живет! Только вот что – проведи с ним ликбез, чтобы не было сюрпризов.
За оставшееся после завтрака время мы перетащили вещи Алеха, сопровождаемые задумчивыми взглядами мистера Смита. Я поучал нового знакомого:
– Пугаться не надо! Ты и сам чувствуешь, что дело нечисто, но есть простые правила. Если их соблюдать, то риск минимален. Верь мне! Я ведь вырос в Краухарде.
– Думаешь, здесь есть нежить? – с болезненным интересом спросил белый, укладывая в мешок всякую мелочовку, которую успел разложить накануне.
– Гарантирую! Это же остров Короля. Главное, помни: нельзя ходить туда, где темно, даже с фонарем. Особенно туда, куда солнечный свет никогда не попадает, ну, в пещеры, подвалы всякие. Нельзя проявлять любопытство, особенно если ты один. Замечаешь любые странные звуки, шорохи, движение – сматывайся оттуда и сразу иди к Смиту. И не тушуйся – он черный, он поймет. Если дело обернется круче, помни: в море – спасение, через соленую воду к тебе никакая тварь не подберется. Еще правило: увидел человека – окликни, если не отвечает – беги. В Краухарде немые не живут, их тут еще в детстве как нечисть убивают. Ну и конечно же не открывай заклятые двери, не нарушай защитные знаки, если что испортил – сразу зови Смита. Ему за это платят, пусть он и разбирается. Запомнил?
– Угу. – Алех положил свой мешок в угол нашей комнаты и с интересом огляделся.
– Главное – следовать этим правилам всегда, вне зависимости от обстоятельств. Представь себе, что это – закон природы, и ты не можешь нарушить его физически, кто бы ни попросил.
– И сразу звать Смита, – улыбнулся парень.
– Молодец, усвоил!
В тот день мы много работали. Работа, с моей точки зрения, была дебильной: мы вручную перебирали камни на помойке. Расчищая место под тюрьму и возводя стены, древние строители произвели целую гору строительного мусора, который недолго думая свалили тут же, на пляже. Прежде чем совершать рейды в глубь острова, миссис Клементс желала узнать, не было ли что-то интересное для нее откопано раньше и выброшено за ненадобностью. Для оценки помоечного сокровища на свалке было выбрано несколько участков, которые нам предстояло перебрать по камешку до уровня основной породы, тщательно протоколируя находки. Два студента копали вместе, Алеха поставили в пару со мной, а дядя и охранники продолжили разгрузку катера. Угадайте, кто из нас работал больше?
Белый был снова бодр и полон энтузиазма – переживания, к счастью, не особо сказались на его самочувствии. Он просвещал меня относительно тонкостей археологических изысканий (не интересуясь, надо оно мне или нет):
– Камни в этих частях отвала различаются по цвету и размерам, их явно несли из разных мест. Если мы что-то найдем, то сможем понять, где следует сосредоточить внимание. Времени у нас в обрез!
Я серьезно кивал и старательно, по одному, перекладывал в корзину булыжники. Пока что передо мной были камни, камни и ничего, кроме камней.
– Вот! – Алех показал мне осколок с рваными рубцами на кромке. – Материал явно пытались обрабатывать зубилом. Думаю, наш участок – отходы деятельности каменотесов, вряд ли здесь что-то есть.
Кто бы сомневался! Уверен, миссис Клементс ни за что не доверила бы мне ответственное задание, ведь я скептически отнесся к техномагии. Горка перемещенного грунта росла, Алех успел рассказать о том, где учится, чем интересуется, почему отправился в эту экспедицию и как здорово быть археологом. Меня спасала привычка пропускать мимо ушей пустую болтовню, отработанная на младшеньких. Белый бухтел и шуршал, как шумят дождь и ветер, изредка роняя осмысленные фразы. С его слов выходило, что миссис Клементс – восходящая звезда археологии, сумевшая заинтересовать своими исследованиями состоятельных людей и военных. Впрочем, это я успел понять и так. Предметом ее научного интереса была самая древняя из известных цивилизаций, предположительно дислоцировавшаяся в Кейптауэре (та самая железная крепость), но, по понятным причинам, малоизученная. Среди понятных причин была древность изучаемой культуры, а также ее несомненная связь с проявлениями потустороннего: большинство раскопок археологи смогли посетить один, максимум два раза, серьезно рискуя жизнью. Как мог белый выбрать такой род деятельности, было совершенно непонятно.
На глубине двух футов грунт внезапно изменил свойства: вместо грубых каменных осколков пошел плотно слежавшийся песок с вкраплениями разноцветных чешуек и крупного мусора, среди минерального крошева белел скелет рыбы. Господи боже, вобла, съеденная триста лет назад! Я нашел сокровище, однозначно. Алех восторженно прыгал вокруг ямы:
– Это оно, оно! То, что вынесли из древних руин перед началом строительства! Теперь мы узнаем, как все это выглядело раньше!
Оптимист. Подошла миссис Клементс, похвалила Алеха (а как же я?) и стала объяснять ему, как следует описывать происходящее. Конфигурацию раскопок изменили, теперь исходящие завистью студенты должны были копать неподалеку от нас. В такой возне незаметно время пролетало.
Остров Короля затаился. Ничего странного не происходило, туман не возвращался, и дни были, как на подбор, солнечные и теплые. Мы с дядей каждое утро ходили «купаться», и я был вынужден признать, что мои навыки заметно улучшились. Еда была хорошая (мистер Мермер оказался отличным поваром), работа – не тяжелая, присутствовали также и развлечения: дядя Гордон начал лаяться с мистером Смитом. То, что это произойдет, я понял сразу, как только увидел их рядом, но не рассчитывал, что они возьмутся за дело с таким рвением.
Началось все на третий день, когда я, очередной раз звезданувшись с камня, приходил в себя на берегу. Загорал, короче.
– Вот наглая рожа… – неожиданно пробормотал дядя.
Я привстал на локте и оглядел каменистый пляж – сквозь валуны к нам подбирался Пьер Аклеран.
– Смит вас ищет! – злорадно сообщил студент.
– До завтрака четверть часа, – отрубил дядя.
– Вот вы ему и скажите!
Торопиться мы не стали: надо было смыть с себя соль (для этого мы приносили с собой ведро пресной воды), вытереться и одеться. То есть к завтраку мы успевали тик в тик.
Смит встретил нас на тропинке, ведущей с пляжа к тюремным корпусам. Его глаза метали молнии:
– Из лагеря больше не выходить!
– А вот это вряд ли, – спокойно усмехнулся дядя. – Или вы считаете, что тюрьму еще не закрыли?
– Эти места… – начал мистер Смит.
– …моя родина, – закончил за него дядя. – Я живу здесь в два раза дольше, чем ты существуешь. Меня не надо учить осторожности, лучше прочти лекцию своим студентам – они лазят по руинам с простым фонарем.
Масляный фонарь – это ерунда. Для того чтобы уверенно чувствовать себя в наших местах, нужно иметь специальную, зачарованную на голубой свет лампу. Мистер Смит поиграл желваками и ушел чистить мозги столичным олухам. Весело иметь трех черных магов в одной кошелке!
В тот день я почти не следил за развитием конфликта – мои мысли были заняты другим. Прямо скажем, проблема была неординарной: накануне вечером Алех сообщил, что завтра катер совершит рейс на материк, и поинтересовался, не хочу ли я отправить весточку родственникам.
– Зачем? – Я еще ни разу не писал писем, даже о возвращении домой сообщил телеграммой.
– Что значит – зачем? – в свою очередь удивился Алех. – Они, наверное, волнуются.
Мама точно волновалась. Вчера я просто пожал плечами в ответ на слова Алеха, а сегодня мысль о письме посещала меня с навязчивым постоянством. «Если хочешь поддерживать с кем-то хорошие отношения, повторяй за белым магом» – есть такая хорошая поговорка у черных. Допустим, мама знала меня как облупленного, и если любила до сих пор, то это уже ничто не могло изменить.
Я маялся этим вопросом полдня, с раздражением наблюдая, как Смит цепляется к дяде по пустякам, а старый перечник громко критикует меры безопасности. Два дурня начинали привлекать к себе внимание, но ни один не желал уступить – это означало бы признать чужое превосходство. Шерсть стояла дыбом, глаза метали искры, хорошо хоть до швыряния проклятиями дело не доходило. Вот почему в сказках черные маги всегда живут в башнях по одному и никогда не поступают на службу. Интересно, а как же военным удается отдрессировать свой контингент? Судя по Смиту, никак.
Алех попытался привлечь мое внимание к конфликту, но я отмахнулся от него и посоветовал плюнуть на это дело – сами разберутся. У меня была более серьезная проблема: решить, что делать с письмом. Писать или не писать? В конце концов, стоило хотя бы попробовать. Во время обеденного перерыва я разжился у Алеха чернильницей и листом бумаги, устроился на ступенях жилого корпуса и попытался сделать самую противоестественную вещь в своей жизни – вступить в переписку.
С ходу выяснилось, что я даже приблизительно не представляю, как должно выглядеть письмо. Ну, то есть насчет конверта с адресом все было понятно. А внутри? Смутно припомнилось содержание официального приглашения, пришедшего мне из Редстона.
«Здравствуйте, все», – написал я в верхней части листа и снова задумался.
В принципе исходным пунктом моего поступка было то, что мама волнуется. Что надо написать, чтобы она перестала беспокоиться?
«Здесь хорошо».
Где – здесь? Я густо зачеркнул последние слова и написал по-другому:
«Прибыли на остров без приключений. При первой же оказии отправляю письмо. Условия хорошие, кормят отлично. Каждое утро купаюсь в море, пока не простыл».
Я с удовлетворением оглядел результат своих усилий. Коротко, информативно, грамотно. Разборчиво. На этом можно было закруглиться, но я вошел во вкус. Что бы еще такое написать?
«Ты, наверное, удивляешься, почему я сюда уехал».
Вдруг она обиделась: всего три дня дома пробыл и укатил на остров. Стоило добавить немного откровенности:
«Новое увлечение Джо застало меня врасплох».
Это еще мягко сказано!
«Пойми меня правильно, я не хочу мешать его самовыражению. Просто мне нужно время, чтобы подготовиться к этому морально».
И физически, кстати, тоже, если черный Источник можно считать физическим явлением.
«Я уверен, что к концу экспедиции достаточно овладею собой».
А заодно и своей силой. По крайней мере, дядя уверяет, что именно так и произойдет.
«Наверное, мне следовало предупредить заранее, что я приеду».
Но некоторые вещи, к сожалению, начинаешь понимать задним числом. Хорошо еще, мне не пришло в голову просить у них денег телеграммой! С мамы сталось бы продать все и оставить младшеньких без сладкого. Как при этом выглядел бы их старший брат?
Решив, что долг исполнен, я подписал письмо и пошел разыскивать миссис Клементс – Смит был не в том состоянии, чтобы играть роль почтальона. Дальше все было просто: в коробке для писем уже лежала целая пачка, подписанная аккуратным почерком Алеха. Наверное, белый отписал всем знакомым, адреса которых сумел припомнить. Я присовокупил свое скромное послание к его титаническому труду и с чистым сердцем отправился ковыряться в помойке.
Между тем война магов разгоралась. Вечером дядя пытался завербовать меня в свою армию, но был послан лесом. Утром Смит потащился с нами на пляж, и вместо того чтобы проводить занятия, мы были вынуждены добросовестно купаться. Днем дядя подловил студентов на попытке забраться в подвал водонапорной башни и долго распинался о том, что Смит за ними не следит. Вечером эксперт по безопасности пришел проверить целостность защитных заклинаний на нашем окне, в двенадцатом часу. Со своим светильником.
Первыми не выдержали зрители.
– Почему они это делают? – жалобно вопрошал Алех. Покидать нашу комнату белый не торопился.
Я мученически вздохнул:
– Они черные.
– Но ты-то себя так не ведешь!
– Я не просто черный, я – умный. – И если уж начну качать права, то ни за что не стану срамиться перед зрителями.
Какой смысл в том, чтобы устраивать бесплатный цирк, подтверждая скандальную репутацию черных магов? Я уже не говорю о том, насколько от этого страдает дело (фиг с ним, с делом!), но они сами лишили себя возможности маневра, уткнувшись друг в друга лбами, словно пара мериносов. Теперь у них не оставалось иного способа выяснения отношений, кроме банального мордобоя, вопрос был только в том, как скоро они преодолеют старательно внушаемый каждому черному магу принцип, что насилие – это зло. Я ставил на Смита: он все-таки военный, их учат по-другому, да и в силе даст приличную фору дяде Гордону, что в физической, что в магической. Но пока еще оба помнили, что драться нехорошо, а оттого злились и портили нервы себе и окружающим.
Возвращение катера на время развело скандалистов, но сути дела не меняло – должна была пролиться чья-то кровь. Этого события я ждал с интересом: никогда не видел, как дерутся большие дяди, тем более – инициированные маги. Рискнут ли они использовать колдовство? И как на это отреагирует остров? Надо шлюпку с берега столкнуть на всякий случай…
И вот наступил день, обещавший стать «тем самым». Заметив признаки, я тихо отвел Алеха в сторону и попросил его не общаться с дядей, даже не здороваться. В принципе можно было и не предупреждать – дядя угреб куда-то спозаранку, а за завтраком у обоих магов были такие лица, что даже самый вредный из студентов, Пьер, не решался зубоскалить. Днем дядя Гордон ожесточенно копал, что-то неразборчиво бормоча себе под нос (наверное, подсчитывал нанесенные обиды), а Смит торчал на берегу, отрешенно глядя на море (вероятно, делал то же самое, но молча). Для финального столкновения их нужно было свести поближе. Алех хотел, чтобы я им помог, ведь так?
Улучив момент, когда миссис Клементс позвала Смита осматривать какие-то находки, я будто невзначай опустил свою корзину рядом с ними и как бы между делом спросил:
– А если мы найдем кости, то сможем узнать, что убило человека?
– Нет, – буркнул через плечо Смит.
Дядя оглушительно фыркнул:
– Это они теперь ничего не могут, а в мое время такое делалось запросто.
– Как? – живо заинтересовался я, поскольку тоже не знал ответа на этот вопрос.
– Поднимали мертвеца и спрашивали, кто его убил и за что! В Краухарде безымянных могил не бывает.
– Захлопни пасть! – тут же вскинулся Смит. – Ты еще некромантии ребенка поучи, старый висельник! – И уже мне: – Даже думать забудь, это подсудное дело!
Старый колдун расплылся в нахальной ухмылке:
– Ах, простите, запамятовал! Столичные олухи себе правил понапридумывали от большого ума, они теперь как кастраты – все понимают, но сделать ничего не могут.
Мистер Смит попытался взять себя в руки:
– Еще одно слово, и дальнейшую речь ты будешь произносить перед своим куратором в надзоре.
Дядю эта угроза не смутила:
– То-то вы их близко знаете, чай, одна контора! Правильно мне говорили, нельзя черным в надзоре служить – по ходу мозги сворачивает, весь пар через задницу выходит.
Миссис Клементс, с некоторым недоумением наблюдавшая за перепалкой, такого отношения к начальству понять не смогла.
– Что за тон? – возмутилась она.
Я страдальчески вздохнул – только ее здесь не хватало! Спрашивается, ну куда лезет человек?
– Да пусть их лаются, миссис Клементс! Это такой черномагический спорт. Как говорится, натура – дура.
А черная натура – дура вдвойне.
Леди-крокодил, кажется, поняла, о чем я говорю. Она пренебрежительно фыркнула и удалилась, многозначительно поигрывая бедрами. Мистер Смит смутился, закашлялся, бросил на меня мрачный взгляд и поспешил следом за ней.
Стоило ему скрыться из виду, как дядя тоже начал кхекать:
– Ты это, знаешь… того… нельзя так с магами-то!
– А что я сделал? – искренне удивился я.
– Того… сам знаешь.
Да пропади они пропадом! Оба – взрослые люди, оба – инициированные, что такого я могу им сказать о черной магии, чего они без меня не знают?
После этого случая конфликт резко сошел на нет, словно ведро воды на котов вылили. Не знаю, сыграли ли тут роль мои слова или миссис Клементс сумела провести с подчиненным душеспасительную беседу, но разум неожиданно возобладал над магией. Они стали обращаться друг к другу предельно официально («мистер Ферро», «мистер Смит»), выстраивая фразы в зубодробительно-литературном стиле. Я украдкой вздыхал, прочие члены экспедиции, памятуя о том, с кем имеют дело, хихикать не решались. Да, вот так оно и бывает, когда количество черных магов на квадратный метр зашкаливает! Неужели я вырасту и стану таким же? Как это печально.
Глава 5
За неделю копания в помойке мы нашли массу разных вещей, но все они относились к периоду постройки Юдоли – это было ясно даже мне – и исторического интереса не представляли. Начинали звучать разговоры о том, что никаких песчаных гнид на острове нет и вообще это явление может быть не связано с Кейптауэром. Миссис Клементс была с таким мнением категорически не согласна.
– Нужно расширить географию поисков! – Ее глаза горели фанатизмом. – В докладе комиссии говорится о руинах, замеченных на берегу пятью километрами южнее. Там мы наверняка что-нибудь найдем!
Еще одни руины, причем необжитые. Блеск! Что-то мне подсказывало – найти мы там можем не то, что ожидаем.
На первичный осмотр нового места мистер Смит поехал сам, а в качестве помощника взял Пьера, чем этот дурачок жутко гордился. Вернулись они, как ни странно, вдвоем, целые и невредимые. Смит нес с собой сундучок, содержимое которого никому, кроме миссис Клементс, не показал, но было там что-то, несомненно, важное, потому как дискуссии закончились и передислокацию назначили на следующий день.
В добровольцы записали нас с дядей, того же Пьера и одного из охранников, Герика. Я обратил внимание на тот факт, что черных в базовом лагере не остается, но решил – Смиту лучше знать, где мы нужнее.
– Что, не берут твоего подхалима? – съехидничал дядя.
Я не сразу понял, о ком он говорит.
– Никогда бы не думал, что в тебе такая жажда власти, племяш! Я бы на эту бледную глисту не соблазнился.
Это он что, про Алеха? Никогда не замечал за белым подхалимажа – у него просто натура такая, вечно восхищенная. Мне, конечно, льстило, что более взрослый парень признает мой авторитет, но дело было не в командирстве, а скорее в комплексе Старшего Брата, который проснулся во мне после визита домой. Раньше я просто не замечал, как мне нравится чувствовать себя главой семьи. Но с чего вдруг дядя лезет в мои дела?
– Завидуешь? – невинно поинтересовался я.
Ха! Точно завидует! Вон покраснел даже. Да, дядь, привык ты быть первым парнем на деревне, ан не выходит – поджимает молодежь. Считайте меня гадким, но быть объектом зависти – обалденно приятное чувство! Дядя, осознав свою ошибку, тему больше не поднимал, но дело было сделано: я впервые отчетливо осознал, что мы двое – тоже черные, а значит, придет и наш черед выяснять отношения. Только не сейчас, сейчас на повестке дня мой Источник Силы, угрозы острова и молчаливо присутствующая проблема денег. Не время заниматься строительством иерархии! И надо подумать, как отвлечь от этого дела дядю. Снова поссорить его со Смитом?
Но, как оказалось, беспокоился я зря – остров Короля первым нашел способ нас развлечь.
Новое место раскопок располагалось в самой труднодоступной части побережья. Как пресловутой комиссии удалось его найти, оставалось тайной. Тем не менее место это нашли, обозначили на картах и даже дали название – мыс Одиночества. Мы высадились туда как заправский десант – на шлюпке с катера, буквально просочившись через прибрежные скалы. Меня немного беспокоило то обстоятельство, что подобный подвиг нам придется совершать каждый день. За линией камней нас ожидала даже не бухта, а так – мелкая заводь, к которой по берегу вели остатки древней дороги. Кто, когда и зачем ее создавал, было решительно непонятно – подвести сюда крупный корабль невозможно в принципе. Наша цель располагалась гораздо выше уровня моря, на срезанной верхушке горы – геометрически правильные кучки песка и щебня обозначали останки трех или четырех больших зданий. Масштабами строительства они напоминали Кейптауэр – должно быть, тем и приглянулись миссис Клементс. Карабкались мы туда минут двадцать, старательно изображая вьючных мулов и тихо матерясь. Свалив на землю первую партию груза, я позволил себе перевести дух и прогуляться по руинам.
Вблизи развалины выглядели довольно хаотично. Вокруг был типичный для острова Короля пейзаж – камни и только камни, ни одного зеленого пятнышка, даже мха не видно. Стены древних домов разрушались и оседали неравномерно, а потому в одних местах обломки лежали большими кучами, тогда как в других просматривались конструкции первого этажа. Здесь не было никаких стальных плит, зато попадались осколки стекла, тонкого и мутноватого, один раз глаз отыскал нечто, напоминающее выветрившуюся кость. В остальном же… Трудно было представить, что здесь когда-то жили люди. Этому месту не хватало множества мелких деталей, следов человеческих рук, оно уже практически вернулось к безмолвию первозданной природы, растворилось во времени.
Ощущение некоторой неестественности происходящего одолевало меня, но причину этого состояния уловить не удавалось. После прогулки по руинам странное чувство не пропало, а, наоборот, усилилось, словно я увидел необычный предмет, но никак не мог вспомнить, какой именно. Подстегиваемый труднообъяснимым беспокойством, я вступил в пределы несуществующего здания и огляделся: справа возвышалась гора щебня, бывшая когда-то верхними этажами постройки, слева мелкие камни стекали по руинам лестницы к входу в подвальный этаж, сквозь полузасыпанную щель дверного проема из подвала выглядывала темнота. И тишина, мягкая и многообещающая. Ночью здесь может быть довольно стремно: случись что – даже бежать некуда. Я осторожно заглянул вниз – это место начинало мне активно не нравиться.
За моей спиной хрустнули камни – следом за мной в развалины забрался Пьер.
– Ты что, боишься? – фыркнул он и сделал вид, что толкает меня в провал. После чего получил локтем под дых вполне реально – есть вещи, с которыми не шутят. – Да ты чего? Я же пошутил!
– Кретин! – рассвирепел я. – Там что-то… кто-то есть! Я чувствую!
На шум ссоры подтянулся дядя, глянул в провал и стал очень хмурым:
– Зовите Смита сюда! Там нежить, но какая, сказать не могу – у меня шестой уровень.
Шестой уровень в Редстоне имели только лаборанты. Спрашивается, какого лешего тогда он наезжал на боевого мага?
Наш главный черный куратор был очень недоволен тем, что его оторвали от разгрузки, но когда он заглянул в дыру, то не просто побледнел – позеленел.
– Уходим отсюда, немедленно!!!
Оттеснив недоумевающего Пьера, я чуть не кубарем покатился к берегу: когда черный маг говорит, что надо сваливать, сваливать надо быстро. И трусость здесь ни при чем.
– В шлюпку, в шлюпку! – надрывался Смит. – Бросаем все, уходим!
Я оказался на месте первым, одолев склон за рекордные шесть минут, дядя не сильно отставал, а Смит добросовестно шел последним, чуть ли не спиной вперед, хотя вообще-то день был солнечный и нежить преследовать нас не должна была. Что же там такое обнаружилось?
– Как минимум Шорох, – буркнул дядя, отвечая на незаданный вопрос. – А может, и похуже что.
Мне трудно вообразить что-то хуже Шороха; неприятнее этого нежитя разве что банда гоулов: эти еще и бегать за тобой могут, причем в дневное время. Если бы Пьер вошел в провал, Шорох пометил бы его и в первый раз, возможно, отпустил. Но через несколько дней жертве невыносимо захотелось бы сюда вернуться, и желательно в компании других людей. Особенно хорошо это действует на детей: бывали случаи, когда за первой жертвой в объятия к монстру отправлялись человек десять-пятнадцать – друзья, знакомые, родители. В отличие от того же Хищного Эха, Шорох – тварь подвижная, а значит, с наступлением темноты попытается нас догнать.
– Возвращаемся к базовому лагерю? – предположил Герик.
– Нет! – оборвал его Смит. – Идем сразу в бухту Транка.
Точно Шорох. К тому же активный, раз вчера его не было, а сегодня – уже есть. Теперь месяц будем торчать в бухте Транка – там находился региональный центр НЗАМИПС и специальная клиника для жертв нападения потустороннего. Тех жертв, которые остались живы, разумеется.
– Будут ли дни карантина оплачены, сэр? – деловито поинтересовался дядя. – Мы с племянником точно чисты.
– Собираетесь спорить с надзором, мистер Ферро? – прищурился Смит.
Дядя пожал плечами. Эх, накрылась моя подработка! Заплатят в лучшем случае за неделю. Что ж, по крайней мере, я видел остров Короля – немногие могут этим похвастаться. Катер прошел мимо тюремной пристани, вывесив флажки и дав сигнал, но на берегу никто не появился. Смит приказал сбросить ход и полез на сигнальную мачту рассматривать лагерь в бинокль.
– Однако идти туда надо, сэр! – подступился дядя к черному магу, когда тот спустился вниз. – Не могут они нас не слышать.
Смит напряженно вглядывался в пристань.
– Однако часа два у нас всего, сэр, – нудил дядя.
– Сам знаю! Пойдешь со мной.
Они встретились взглядами. Вопросы иерархии были отброшены, разногласия забыты, теперь у них был общий враг, а это примиряет черных магов лучше любой проповеди.
– И племяша возьмем – у него глаза лучше моих! – великодушно предложил дядя.
Особого счастья от этого предложения я не испытывал, но и возражать не стал – вдвоем им будет сложно уцелеть, а нечувствительному к черной магии человеку туда идти нельзя. Смит раздавал последние указания:
– Того, кто попытается идти за нами, связать и стеречь – наверняка зараженный. К берегу не подходить, даже если я лично стану вас звать. Когда будем возвращаться – окликните, если не ответим – близко не подпускайте, сразу уходите в море. После захода солнца не ждите, идите в бухту Транка, требуйте помощи.
Капитан катера напряженно кивал, дядя Гордон наполнял большие фляги морской водой. Именно соль, а не серебро – самое эффективное средство против мелкой нежити, крупную простыми ритуалами вообще не прошибешь.
Мы приближались к берегу самым малым ходом – дядя правил, а Смит высматривал на суше всяческие угрозы. В итоге странную штуковину у причала первым заметил я. Что-то такое бултыхалось в воде. Труп? Дядя подвел шлюпку почти к самому берегу, туда, где шипел на валунах прибой и волны бросали взад-вперед непонятный белый предмет. Смит сразу разобрался, в чем дело, и выругался – это оказался Алех, живой, но замерзший чуть ли не до полусмерти. Беднягу затащили в шлюпку (сам он двигаться не мог) и попытались привести в чувство. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: он не просто так купался. Алех залез в воду прямо в одежде, даже обувь не снял, притом один рукав рубашки практически отсутствовал, а на щеке белого красовалась длинная царапина. Версию о банальной драке можно было с ходу отвергнуть как фантастическую – контингент не тот. Сам Алех рассказать о причинах своего бедственного положения не мог, потому что отчаянно дрожал и успел в кровь искусать губы, он только тыкал в сторону тюремного комплекса и водил рукой вверх-вниз.
– Башня? – наугад предположил дядя.
Белый закивал, хотя это больше походило на конвульсии.
– За мной! – скомандовал Смит и спрыгнул на причал.
Я отдал Алеху свою куртку.
– Сиди здесь! На берег не выходи, если мы появимся – окликни. Если не появимся до темноты – плыви к катеру, но их сперва тоже окликни. Там сейчас все пуганые.
В лагере экспедиции было подозрительно тихо, никто не ходил, не разговаривал. Генератор снова заглох, и это наводило на неприятные мысли. Взяв на изготовку фляги с водой и стараясь держаться подальше от окон и дверных проемов, мы клином продвигались в глубь тюремного комплекса, туда, где явственно слышалась какая-то возня.
Водонапорная башня была единственным сооружением, которое устроители тюрьмы не стали полностью перестраивать, наверное, дело было в том, что жить они там не собирались. Вообще-то эту штуку надо было назвать водонапорным озером: башня не торчала посреди двора, а прилегала к скале, наверху конструкции имелся огромный резервуар, наполовину лежащий на рукотворных опорах. Резервуар наполнялся водой из ручьев, стекающих с гор во время дождя, – единственного источника пресной воды на острове. Если бы строители ограничились простой плотиной, у их потомков не было бы никаких проблем, но прежние хозяева тюрьмы желали втиснуть куда-то распределительную систему с трубами и заслонками, поэтому древний фундамент надстроили и укрепили, а внутрь башни плотно-плотно упаковали лестницу и перекрытия. Для окон свободного места просто не осталось, единственным источником света внутри были масляные фонари – получился такой уютный темный уголок будто специально для нежити. К моменту прибытия экспедиции башня уже сто лет как не запиралась, и никаких отвращающих заклятий на ней не было.
Сейчас у входа в водонапорную башню толпились люди: оставшийся в лагере охранник, повар и еще тот студент, чье имя я так и не запомнил. Войти внутрь им не давала миссис Клементс, мертвой хваткой вцепившаяся в косяк. Одурманенным людям не хватало ума схватить ее за руки либо нагнуться и проскочить мимо, они тупо тыкались и мешали друг другу, но их было трое, а она – одна.
– Держись, Рина, – выдохнул мистер Смит.
– Это Шорох, он здесь везде! – прохрипела в ответ миссис Клементс.
Дядя нацедил из фляги черпачок морской воды и плеснул в темноту. Раздался звук, похожий на шелест множества падающих сухих листьев, фонарь над дверью вспыхнул ярче, а напор зачарованных ослаб.
– Хватайте их! – приказал мистер Смит, первым выдергивая из кучи дюжего охранника и заламывая ему руку за спину. Я сосредоточился на поваре – он был меньше ростом.
Миссис Клементс, замызганная и уставшая, тащилась за нами сама.
– Я думала, это конец, – стонала она. – Они потащили меня с собой!
– Когда же он успел стольких заломать? – пыхтел дядя (доставшийся ему студент начал сопротивляться). – Мы тут всего неделю.
– Тупоголовые бараны! – шипел сквозь зубы мистер Смит. – Я же говорил, сюда можно брать только местных или черных, но не этих ослов!
Да, в Краухарде попасться на разводку Шороха может только маленький ребенок.
– Бессмысленные препирательства, – вздохнула миссис Клементс. – Смотритель пропал еще до нашего приезда. Просто здесь активность растет сильнее, чем везде, это надо было учитывать.
– А вот и ваш смотритель! – жизнерадостным тоном объявил дядя.
Между нами и причалом на берегу стоял человек, по всем признакам – мертвый. Нижняя половина лица у него отсутствовала напрочь, рана успела засохнуть и почернеть, а свежей крови в нем уже не было. Размякшие ткани оплывали с костей, их удерживало разве что натяжение кожи. В таком виде труп мог сохраниться только на острове Короля – здесь практически нет насекомых. Почему-то я не хотел знать, на что способна эта нежить.
Мистер Смит сдавил шею охраннику и опустил потерявшего сознание человека на землю:
– Рина, присмотри!
Черный маг вышел вперед, преградив мертвецу дорогу, вокруг его рук заплясали невидимые простому глазу нити, целое кружево из черного шелка. Вот она, настоящая магия! Когда плетение было готово, мистер Смит швырнул его вперед, словно ловчую сеть – тело покойного смотрителя мгновенно оказалось опутано и спеленато, а потом стало оседать вниз. Ничто больше не держало его, кости прорвали кожу, и на землю шмякнулось вонючее пузырящееся месиво.
– Двигаемся, двигаемся, двигаемся, – бормотал Смит, снова принимаясь за охранника.
Особо уговаривать нас нужды не было. Я обогатился зрелищем черного мага, занимающегося ворожбой, а зачарованная Шорохом компания слегка протрезвела, так что связать им руки и усадить в шлюпку не составило труда. Когда катер подобрал нас, солнце уже коснулось воды и остров Короля погрузился в глубокую тень. Всем без слов было ясно, что с этой экспедицией покончено.
Пожалуй, те, кто ставил на покойного Короля, были правы – он действительно умеет за себя постоять.
Мы покидали проклятый остров, никого не потеряв, но и ничего не приобретя (если не считать приобретением жизненный опыт). Пораженных Шорохом людей крепко связали и заперли в трюме, члены команды строили в нашу сторону отвращающие знаки. Дядя выглядел так, словно лично всех спас и начистил ряшку самому Королю. Миссис Клементс все оставшееся до бухты Транка время (шесть часов полного хода) проплакала на плече мистера Смита. Он гладил ее по голове и шептал на ухо что-то ласковое и утешительное. Я так и не решился спросить, в каких они отношениях, – есть вопросы, за которые черный маг, не задумываясь, дает в глаз.
Глава 6
Ранним утром следующего дня наш катер входил в бухту Транка, вывесив на мачту сигнальные флажки и подавая унылый, однообразный сигнал чумной тревоги. Сквозь утренний туман перемигивались огоньками сторожевые башни, а на входе в фарватер нас встречали железные ворота, живо напомнившие мне Кейптауэр. Правда, ворота были открыты. Капитан катера нервничал, мистер Смит нетерпеливо постукивал по поручню, а персоналу карантинной службы потребовалось добрых полчаса, чтобы проснуться, заметить нас и указать кораблю место у причала.
Вопреки ожиданиям, в бухте Транка наше появление сенсации не произвело.
Начальник службы карантина и по совместительству шеф местного отделения НЗАМИПС воспринял известие о смерти смотрителя Юдоли с мрачным фатализмом:
– Говорили ему: «Убирайся оттуда, пока голова цела», а он: «Все под контролем, все под контролем!»
Я сочувственно кивал, дядя понимающе хмыкал – для черного мага признать, что он с чем-то не справился, дело совершенно немыслимое.
Шеф НЗАМИПС был давним приятелем дяди Гордона и человеком здравомыслящим, поэтому при появлении в карантинной зоне нас сразу же зачислили в условно здоровые и привлекли к работе на правах вольнонаемных санитаров. Черных магов среди персонала было на удивление мало, шеф Харлик вечно страдал от непонимания со стороны окружающих и отводил душу, каждый вечер приглашая нас на чай.

5

Re: Ирина Сыромятникова - Житие мое

– Будете изгонять Шороха?
– Да где его теперь найдешь! Эта мерзость напакостит и тут же сваливает. Нет, соберем останки и законсервируем здания, теперь-то столичное начальство не станет с этим спорить.
– Как же там раньше люди жили? – подивился я.
– Раньше… Три года назад нас закрывать собирались – пациентов не было, а сейчас вон корпус новый строим – мест не хватает. Мы не раньше, мы теперь живем.
Спорить с шефом Харликом было сложно – он слишком много обо всем знал.
Для меня двадцать восемь дней в бухте Транка были настоящими каникулами – полный пансион, уютные номера и насыщенная культурная программа. Шеф Харлик оказался знатоком краухардского фольклора и человеком общительным, что для черных – большая редкость. Он охотно комментировал происходящее, не задавал вопросов по поводу наших с дядей занятий с Источником и научил меня простейшему ритуалу изгнания, так, на всякий случай. До чего же проще жить, когда в руководстве все свои!
Маме я написал письмо, в котором обрадовал тем, что работы на острове Короля мы закончили, и посетовал, что с возвращением придется малость подождать (о карантине ей знать было незачем). Между тем мои теоретические знания о нежити быстро обрастали практическим наполнением: нас приглашали для приема новеньких и усмирения особо буйных – только черный маг способен правильно среагировать на выходки пораженного потусторонней заразой сознания. Мне достались дети. Множество детей с блуждающими улыбками, порывистыми движениями и непредсказуемой сменой настроений. В каждом из маленьких пациентов мне чудился Лючик, и от этого я как-то очень ясно понял, что мое белое семейство надо из Краухарда вывозить.
– Детишки к нам из долины Бранда идут, – пояснял шеф Харлик. – Там за последние десять лет целый город вырос, много чужаков понаехало. Теперь правила обращения с нежитью приходится преподавать в школах как основной предмет, я бы и раньше начинал, да родители против – неустойчивая детская психика и все такое. Так вот, теперь детишек к нам везут, а взрослые – те на месте дохнут, потому что дело знают хуже малышни.
Ну, по крайней мере, в том, что касалось знания правил, я мог за Лючика не опасаться.
За добровольное содействие НЗАМИПС нам начислили зарплату санитаров, одна крона в день. Вместе с двадцатью кронами, полученными за неполные две недели в экспедиции, выходил почти полтинник. Заметьте – заработанный честным трудом! Мои финансовые затруднения эта сумма не решала, и я начал плакаться дяде о своей горькой судьбе. Как могло случиться, что черный маг не оставил сыну никакого имущества?
Дядя пожимал плечами:
– Если хочешь, попрошу Харлика узнать, почему так вышло. Я в последние годы с твоим отцом контакта не держал, но ты прав, странно как-то выходит. Ну, допустим, я – средненький алхимик, но он-то был настоящий маг, крутой и черный. Что же у них там произошло?
Нет, все-таки хорошо иметь друзей, хотя для черных это скорее исключение, чем правило.
Домой мы вернулись, когда до конца летних каникул оставалось меньше десяти дней. Джо куда-то убрал ульи (хотя пчелы в саду летали), но мне уже было на них наплевать – теперь я стал настоящим черным магом, крутым и храбрым.
Оставшееся до возвращения в Редстон время я провел со вкусом: гонял на мопеде, пугая коров, рассказывал младшеньким байки про остров Короля (не имевшие ничего общего с реальностью), помогал дяде разгребать накопившуюся за месяц работу в мастерской и собирал слухи о происходящих в Краухарде событиях. Шеф Харлик оказался прав: все указывало на возвращение легендарных былых времен. В конце концов я решился поговорить об этом с отчимом.
– Джо, тут до меня дошли слухи, что в Краухарде в последнее время неспокойно. Надо бы вам перебраться куда-нибудь поближе к Редстону или к столице.
Отчим только вздохнул:
– Надо бы. Но у нас нет денег на переезд, Томас, даже если предположить, что я сразу же найду работу.
– Тогда хотя бы Лючика надо отсюда увезти. В пансион какой-нибудь отправить или, может, у тебя родственники есть.
– Я думаю над этим.
Я выложил на стол свой честно заработанный полтинник.
– Вот! Вернусь в Редстон – еще пришлю. Думай интенсивней.
Он мялся и не спешил брать деньги. Еще одна белая немочь на мою голову!
– Ну что еще?
– Ты так заботишься о семье, столько делаешь для младших… А я ведь так и не извинился перед тобой!
– За что? – не понял я.
– Я вторгся в твой дом, занял место твоего отца… Наверное, ты злишься на меня.
Я вздохнул. Как это типично! Белый маг до последнего будет мерить всех по своим меркам. А казалось бы – эмпат.
– Вам что, не читали лекций о психологических различиях?
– Читали, конечно. Я всегда старался… ну… относиться с пониманием…
Но до конца все равно не понимал.
– Если бы отец проводил дома достаточно времени, чтобы я смог его запомнить, если бы ты пришел в дом, когда мне было восемь, а не одиннадцать, если бы ты пытался читать мне мораль, если бы запретил покупать тот чертов мопед, если бы завел этих долбаных пчел до того, как я уехал… Короче, если бы ты сделал все по-другому, я бы возненавидел тебя до глубины души. А так… Мне кажется, настоящие родители тоже не всегда понимают своих детей, но все как-то обходится.
Джо улыбнулся:
– Ты стал старше. Мудрее.
– Есть такое.
Осталось еще работу найти. Ох, деньги…
День отъезда в Редстон выдался шумным и бестолковым. Накануне я съездил на вокзал и произвел маленькую махинацию: мой купейный билет достался неизвестному счастливчику, а мне предстояло возвращаться в Редстон на перекладных. Это было не вполне законно, зато у меня появилось лишних восемнадцать крон. Плохо только, что времени на все про все уйдет в два раза больше. Мама пыталась подложить в мой рюкзак потрепанный звякающий мешочек, а я упорно его оттуда вынимал.
– Сынок, ну возьми на дорогу!
– Денег не надо! – категорически уперся я. – Вам нужнее. В городе всегда можно заработать.
Знать бы еще как…
В последний момент выяснилось, что на станции Дикая Застава нужный поезд не останавливается, и дяде Гордону пришлось везти меня на своем драндулете через два перевала. В этом был плюс – сопливое прощание не состоялось, и минус – еще раз поговорить с мамой об отце я не сумел.
Началось раздражающе медленное путешествие на местных поездах, которые ходят редко и спотыкаются на каждой плюгавой станции. Хорошо еще, харчи у меня были с собой (мама постаралась), а Джо нацедил в тыкву-горлянку собственноручно изготовленной медовухи (с этим напитком ехать было намного веселее). До узловой станции Эккверх я добирался двадцать шесть часов, оттуда поезда до Редстона ходили два раза в сутки, и еще три часа мне предстояло просто тупо ждать своего паровоза. Спать на вокзале было чревато неприятностями, тратиться на камеру хранения не хотелось, поэтому я сидел в зале ожидания в обнимку со своим рюкзаком и умирал от скуки.
Сначала я развлекался тем, что мысленно выстраивал речь, которую толкну перед Четвертушкой, которому наверняка захочется узнать, чем я занимался целое лето. Сказать ему, что ли, про остров и карантин?.. Потом на оставшийся от покупки билета медный грош я взял у мальчишки-разносчика местную газету (ее можно положить под задницу, и сиденье будет не так продуваться) и прочел ее от корки до корки. Содержимое восьми желтых листков вполне отражало суть провинциальной жизни: статья о празднике урожая, колонка происшествий, курьезы, некрологи, страничка объявлений и кроссворд, который оказался тупым до изумления.
Я вскользь пробежал объявления: крестьяне продавали скот, мебель, трактора и инвентарь. Было на редкость мало предложений купить щенков и котят, зато в конце красовался целый раздел магических услуг. Три десятка волшебников предлагали обывателям средства для повышения потенции и изгнания тараканов, улучшения нрава тяжеловозов и лечения гнили роз. Ни одного черного мага среди них не было, что естественно: кто же из нас согласится жить в таком болоте? Черных магов неудержимо влекут большие, многолюдные города, полные коммунальных удобств и лишенные насекомых. Надзору тут ловить нечего, а беднягам, работающим в местной службе очистки, можно только посочувствовать – должно быть, их посылают сюда за смертные грехи. Впрочем, если в Эккверхе обстановка меняется так же, как в Краухарде…
И тут словно незримая рука надавила на мой мозг, ощущение прикосновения к затылку было столь явственным, что я обернулся.
А ведь в этом заповеднике белой магии наверняка нет ни одного офиса НЗАМИПС, если местные лошары-фермеры вообще знают, что это такое. На весь кантон – один выездной инспектор, да и тот живет где-нибудь в Редстоне. Вряд ли кто-нибудь из местных знает все тонкости лицензирования деятельности черных магов и в курсе тех ограничений, которые надзор накладывает на нашу практику, – в момент получения товара у них принято платить деньги, а не требовать товарный чек и накладную. Встретиться с представителями власти здесь невозможно даже случайно, а немного конкуренции службе очистки не повредит.
Я аккуратно оторвал от газеты купон бесплатных объявлений, попросил у киоскера перо и написал в графе «текст»: «Черный маг. Специалист по нежити и потусторонним явлениям. Работа по прейскуранту. Гарантия. Консультация бесплатно». В качестве контактного телефона дал номер знакомой «болтушки» – эта подслеповатая девица с хорошо поставленным голосом работала секретарем трех-четырех мелких фирм, которые были слишком бедны, чтобы оплатить офис с телефоном. Ее ценили за способность узнать у клиента, кому именно он звонит, не задавая глупых вопросов типа: «А кого вам надо?» Еще один плюс – она жила недалеко от университета, так что слишком далеко бегать за новостями не было нужды.
Таким образом, я все-таки принялся за старое. Как говорится, черного мага могила исправит.
Часть вторая
Частная практика
«Белый маг стремится к гармонии с бытием, для черного мага естественно находиться в конфронтации с реальностью» – теоретики пишут эту фразу из века в век, совершенно не задумываясь о том, как свойства волшебства сказываются на конкретных людях. Суть же в том, что белого мага судьба несет по жизни в меховых рукавицах, а черного мага гонит веником.
Глава 1
Редстонский университет состоит из двух блоков, или, как принято говорить, территорий. Новая территория расположена на окраине города, за рекой. Там находятся шумное студенческое общежитие и огромные, как заводские цеха, лаборатории факультета алхимии. Говорят, где-то за общежитием есть еще оранжереи и скотный двор, но я с этими феноменами университетской жизни никогда не сталкивался.
Старой территорией и сердцем университета было здание Редстонской школы магии, первого учебного заведения, в котором начали совместно обучать черных и белых магов. До этого примирить противоположности никому не удавалось. Основатели школы нашли волшебную формулу: ввели в число студентов обычных людей, начав преподавать им алхимию и фармацевтику. Теперь подобная организация учебного процесса является стандартом, а тогда это было революцией. С тех пор классическое ученичество стало сходить на нет – выпускники специализированных алхимических, равно как и магических, учреждений серьезно отставали по способностям от выпускников университетов. Предполагается, что совместное обучение позволяет обычным людям на деле познакомиться с логикой волшебства (важный жизненный опыт, преподнесенный в нужное время), а магам лучше интегрироваться в общество. Причем черные, оказавшись в абсолютном меньшинстве, не имели возможности затюкать белых, что для последних было неплохим бонусом. Редстонская школа быстро превратилась в университет, исправно поставляющий обществу талантливейших алхимиков, могущественнейших белых магов и самых сильных боевых чародеев. Теперь и я к ним присоединюсь. В этом году желание пройти Обретение Силы выразили двенадцать студентов. Если доверять статистике, среди них будет по крайней мере один магистр высочайшего искусства, парочка генералов и настоящий архимаг.
Я сидел в скверике перед зданием факультета, ждал своей очереди (сегодня обряд проходили еще трое, помимо меня) и раздражался по пустякам. Дело в том, что мой дражайший дядюшка (чтоб он издох, старый козел!) после целого лета занятий с Источником отказался объяснить мне суть ритуала. «Если ты будешь все знать заранее, то точно себя выдашь! Просто запомни: ты должен удерживаться от применения Силы как можно дольше. Понял? Как можно дольше!» – вот и все, что я сумел из него вытрясти. Теперь мои одногодки готовились к самому важному событию своей жизни, постились и принимали особые снадобья, прикасаться к которым дядя мне категорически запретил, а я тупо потел, предчувствуя неприятности.
Стрелка солнечных часов подползла к двенадцати, когда на дорожке появился тот парень, что должен был проходить ритуал передо мной. Имени его я не знал – черные вообще редко знакомятся друг с другом. Новоиспеченный маг мрачно посмотрел на меня и, ничего не сказав, угреб в сторону главного корпуса.
Я – следующий.
Где находится факультет черной магии, быстро узнают все студенты, это такое место, куда по вечерам лучше не приходить. Новички часто принимают его за хозяйственную пристройку – на фоне главного корпуса с высокими стрельчатыми окнами и разноцветными переливами драгоценной отделки трехэтажная коробка а-ля Юдоль Обреченных смотрится дико. Руководство университета систематически рассматривает вопрос о перенесении факультета на новую территорию (городская администрация просто бредит этой идеей), но дело не движется – для создания такого заведения с нуля требуется чудовищная сумма денег. Соль в том, что монструозное здание представляет собой уникальную магическую конструкцию, способную удержать внутри последствия фатальных студенческих ошибок, и эту свою функцию выполняет регулярно. Поскольку, по данным статистики, два процента черных магов погибают в процессе обучения. Но сегодня горожане могли спать спокойно – на целую неделю корпус был отдан в распоряжение новичков.
Перед подъездом расстелили черную ковровую дорожку, на стенах вывесили полотнища с мудрыми изречениями прославленных боевых магов (представьте себе, боевые маги умеют изъясняться культурно!), а на крыше, привлеченные магическими эманациями, рядком сидели вороны, спутники мора и битв. В холле корпуса меня ожидали проректор и инструктор с двумя ассистентами. Представители власти – тот самый полицейский-гоблин и незнакомый черный маг в форме – просто молча присутствовали. Все вполне ожидаемо.
– Вы все-таки решили пройти посвящение. – Мистер Даркон выглядел немного грустным.
До происшествия в полицейском участке я еще обдумывал этот вопрос, но теперь выпендриваться не имело смысла.
– Я не собираюсь бросать алхимию.
– Все так говорят.
Инструктор вежливо прокашлялся:
– Если вы осознаете риск, сопровождающий Обретение Силы, прошу подписать бумаги!
Это было соглашение об отказе от претензий – университет обязуется сделать все возможное для успешного проведения обряда, но за полученные в процессе увечья ответственности не несет. А перед этим было собственноручно и без помарок написанное заявление, письмо от ближайших родственников, поскольку мне еще не исполнился двадцать один год, справка о состоянии здоровья… В свое время одного перечисления необходимых бумажек было бы достаточно, чтобы отбить у меня желание стать магом. Ненавижу бюрократию! Но теперь особого выбора не наблюдалось, и я не глядя подписал соглашение.
Меня похлопали по плечу, пожелали успеха и проводили к большим, обитым черной кожей дверям. Я попытался было выяснить, что дальше, но инструктор на ходу начал толкать речь на тему исторических параллелей и высокой ответственности, содержанием напоминающую лепет белых малолеток. Скандалить в такой день не хотелось, оставалось ждать, когда поток слов иссякнет.
Сразу за дверями коридор обрывался винтовой лестницей, ведущей на минус второй этаж, что вполне логично – ритуал такого рода обязательно должен проводиться в лаборатории с высшей степенью защиты, а подобные помещения принято замуровывать в фундамент. В таких местах я еще ни разу не был. Воображение рисовало тайный храм с факелами и пентаграммами, но жизнь была прозаичней: возле гремящей железной лестницы располагалась крохотная раздевалка с одинокой скамейкой и вешалкой для пиджаков. Тут мне предложили переодеться в ритуальный костюм типа черной пижамы, и дальше я шлепал уже босиком, делая вид, что закален с детства, потому что черный маг в дырявых носках – это даже не смешно.
Инструктор с усилием распахнул литую железную, как в сейфе, дверь, никакого храма за ней не оказалось, так, небольшая комната без острых углов. На стенах из полированного серебра играли блики от голубовато-белых светильников. Если где-то и присутствовали магические знаки, в глаза они не бросались. Один из ассистентов пошел впереди, другой подпирал сзади, а инструктор все показывал мне путь, периодически дергая за рукав и тем безумно раздражая.
Ненавижу, когда за меня хватаются!
Дверь за нашими спинами закрылась с глухим лязгающим звуком, от которого мое сердце тревожно екнуло. С какой целью требуется запираться?
– …этот важный для каждого черного мага день, – монотонно бубнил инструктор.
При этом он умудрился сманеврировать так, что цель нашего движения я увидел в самый последний момент: это был низкий железный стол с четырьмя кожаными браслетами.
– А может…
Он будто невзначай взял меня за руку и начал заваливать спиной на полированную поверхность. Все мои инстинкты взвыли разом. Я рванулся к дверям, но был ловко перехвачен вторым ассистентом и уложен на этот гребаный жертвенник. То, что это именно жертвенник, ясно как день.
– Я передумал! Я не хочу!!!
– Поздно, – сообщил инструктор, немного отдышавшись. – Из этой комнаты ты выйдешь черным магом или не выйдешь вообще.
– А-а-а!!!
Проклятие! Стены-то здесь толстые, к тому же это подвал. Я попытался взять себя в руки (фигурально выражаясь, потому что руки оказались пристегнуты у меня за головой). Сегодня до меня ритуал проходили двое, и оба остались целыми и невредимыми, одного я даже сам видел. Правда, цвет лица у него был…
– А что будет-то, что будет?
Ассистенты позвякивали чем-то в углу, инструктор рассматривал меня профессиональным взглядом хирурга:
– Ты обретешь Силу.
Я попытался разглядеть, чем они там занимаются, но не смог. Это просто сводило с ума.
– Но ведь ничего такого, да? Ничего такого не будет?
Инструктор встретился со мной взглядом и торжественно объявил:
– Будет!
– Вы не имеете права! – Я пытался говорить решительно, но голос дрожал и срывался.
Он наклонился ко мне поближе и заговорщицки подмигнул:
– Имеем.
Мама моя! Я попал в руки маньяков. Это полицейские их подговорили, теперь меня здесь убьют, а свалят все на последствия ритуала. Что же желать? Спасите!!!
Ассистенты установили вдоль жертвенника несколько черных свечей и зажгли их, сопровождая это действие невнятным бормотанием. У меня в руках и ногах началось неприятное покалывание.
– Это заклятие называется Одо Аурум, – почти дружелюбно сообщил мне инструктор. – Оно поможет тебе призвать Источник как можно скорее. Подождем, пока оно подействует.
Я мгновенно вспомнил, где слышал это название. Данное заклятие инквизиторы использовали, чтобы повысить уровень чувствительности своих жертв, после чего получить любое признание становилось парой пустяков. От такого открытия меня прошиб холодный пот.
Поймите правильно, не рожден еще тот черный маг, который боится боли и увечий. Я не задумываясь влезал в драки и никогда не беспокоился о сохранности коленок, но чтобы так, будучи привязанным к столу, в беспомощном состоянии…
Стоп. Что значит «беспомощном»? Я же черный маг, я целое лето тренировался!
– Ты, урод, отвяжи меня немедленно или я тебе сейчас проклятием в глаз засвечу!
– Попробуй! – усмехнулся инструктор.
Еще с минуту я колебался, ощущая, как омерзительное покалывание взбирается по позвоночнику, вспоминая фотографии из полицейской коллекции и сражаясь с не вовремя проснувшимся чувством гуманности. Сдерживаться дальше? Да пропади оно все пропадом! Привычным усилием я сжал Источник и погнал Силу вовне, стараясь смять вредоносную магию или, на худой конец, разорвать проклятые браслеты. На мгновение перед глазами вспыхнула белая пелена, а когда она погасла, все неприятные ощущения разом исчезли.
– Неплохо. Очень хорошо! – Голос инструктора утратил угрожающие нотки. – Четвертый уровень с первого раза. А теперь оставь Силу в покое!
Я осторожно отпустил Источник – ноги мои уже были свободны.
– Что, всё?
– Да, – весело объявил инструктор. – Но я вынужден напомнить: ты не должен никому раскрывать суть ритуала. Если наши действия утратят эффект неожиданности, нам придется зайти гораздо дальше, вплоть до реального членовредительства. Понимаешь?
Сейчас я готов был понять что угодно, лишь бы ноги отсюда унести. Один из ассистентов предлагал мне воды и валерьянки, другой советовал не торопиться, но мне удалось отпихаться от них и прорваться к двери. Уже на выходе я рискнул поинтересоваться:
– А почему это нельзя делать самим?
– Если ты не заметил, в комнате установлен модулирующий знак, он направляет энергию призыва и позволяет сформировать для Силы безопасный канал. В первый раз контроль очень важен – после того как Обретение состоялось, изменить характеристики Источника почти невозможно. Не волнуйся! Ритуал прошел практически без отклонений.
– Отклонений? – мигом напрягся я.
– Судя по тому, что я видел, у тебя проявится один специфический талант.
– Какой?
– Будешь ходить на занятия регулярно – в конце года скажу.
Вот гад! Должно быть, это общее свойство тех, кто преподает черную магию, – уметь довести ученика до остервенения. О да, я буду к нему ходить! И он об этом пожалеет.
Все, больше никаких тайных ритуалов – на фиг, на фиг. Вскарабкавшись по крутой лестнице, я буквально вывалился в холл. Меня встретили чинными аплодисментами. Из-за спин университетских начальников ухмылялся настырный Четвертушка. Кто его пустил на мероприятие для черных? Декан пожал мою руку, инструктор подсунул на подпись какую-то ведомость и выдал номерной жетон, который после окончания обучения поменяют на печать мага. Оковы Избавления мне больше не грозили.
Гоблин при погонах хмуро наблюдал за процессом моей легализации. Я безмятежно улыбался. Лыбящийся черный маг – то еще зрелище! А что он теперь мог сделать? Официально я был посвящен только сейчас, а чтобы доказать обратное, они должны предъявить кристалл и объяснить, почему не сделали этого раньше. Признаю, это был тонкий психологический момент, который мы с дядей Гордоном учли при составлении нашего плана. Если бы чувство долга у бравых полисменов возобладало над шкурными интересами, мы бы оба оказались в заднице. Но черные маги – порядочные эгоисты и всех остальных меряют по себе. Короче, мы с дядей сделали ставку на шкурничество и не прогадали.
Гоблин помахал мне рукой, подзывая к себе. Прочие резко отступили в стороны.
– Добрый день! – приветливо поздоровался я.
– Добрый… Капитан Бер.
С некоторой задержкой я понял, что капитан – это он.
– Чем могу быть полезен? – вежливо осведомился я.
– Я тут это… хотел принести извинения.
– За что? – живо поинтересовался я.
– Сам знаешь! – отрубил гоблин, который капитан.
Я пожал плечами:
– Всех прощаю!
Гоблин смерил меня тяжелым взглядом сверху вниз, потом вынул из кармана простенькую визитку с логотипом НЗАМИПС.
– Если возникнут проблемы, – многозначительно кивнул он, – не стесняйся обращаться.
– Спасибо, дядя! – оскалился я.
Какую-то секунду он раздумчиво помедлил (я приготовился использовать инструктора как щит), потом кивнул и вернулся на место.
Во как! Я огляделся, выясняя, какое впечатление сумел произвести на окружающих. На меня смотрели как-то странно. Убедившись, что речей не будет, Четвертушка подхватил меня под локоть и поволок прочь. Сил возмущаться уже не было. Все-то меня сегодня лапают…
Мимо нас с деловым видом протопали ассистенты – отправились искать очередную жертву. В этот момент я очень ясно понял, почему секрет знаменитого ритуала до сих пор никому не известен: мысль о том, что каждый существующий черный маг попадался на эту разводку, а каждый будущий маг – попадет, наполняла мое сердце неизъяснимым удовлетворением. Собственные неприятности на фоне радости от чужих злоключений стирались совершенно. Вот такая вот психотерапия.
Но чтобы это понять, Четвертушке не хватило бы тонкости души.
– Ну ты даешь! – восхитился он. – Ты хоть знаешь, кто это был?
– Капитан Бер.
– Шеф редстонского надзора! Ты, считай, инквизитору хамил!
Я пожал плечами и сказал, что думаю о капитане Бере, щедро используя краухардский фольклор и множество других непечатных выражений. Четвертушка пошлепал губами, стараясь запомнить какой-то приглянувшийся ему оборот.
– Ну как знаешь! – резюмировал он. – Пошли пиво пить. – И, заметив, как я напрягся, великодушно добавил: – Угощаю!
Черный маг в полицейской форме исходил праведным возмущением:
– Говорил я – дурь туда идти! Мага из Тангоров так просто не прищучишь! Зря он, что ли, в бухту Транка мотался? Это же Краухард! У них там круговая порука, все друг друга покрывают, не подковырнешь!
Конрад Бер слушал его вполуха и с интересом оглядывался по сторонам: они шли к воротам университета, и большинство встречных студентов, завидев полицейских, резко меняли курс. Все – виновны!
– Да ладно тебе, – отмахнулся капитан от подчиненного. – Парень старался, работал над контролем, наставника сам нашел. Думаю, проблем с ним не будет.
– Нестандартный канал даст о себе знать только в ходе практики. Два года интенсивных занятий – и у него крыша поплывет!
– Вряд ли, – не поддержал коллегу капитан. – Ларкес смотрел кристалл, сказал, конфигурация стабильна.
Маг хмыкнул:
– Я ничего не хочу сказать, сэр, но мне кажется, что координатор Ларкес – заинтересованное лицо.
– Поживем – увидим!
Студент из кучковавшейся у ворот группы, внезапно обнаружив присутствие полицейских, обратился в стремительное бегство. Капитан Бер с трудом подавил в себе желание преследовать убегающего человека. Надо усилить агентурную работу в районе университета. Столько дел сразу закрыть удастся…
Глава 2
Поверьте мне, не всякий маг может стать инструктором по боевой магии! Надо иметь особый талант, чтобы заставить банду молодых черных магов работать в поте лица до обморока, до тошноты. Именно банду, потому что индивидуальных занятий программа университета не предусматривает, и именно до тошноты, потому что первые опыты с Источником требуют невероятных усилий. Я, слава предкам, эту стадию уже прошел. Причем в моем случае добрейший дядюшка для стимуляции мозгов использовал морскую гальку, а инструктор не мог позволить себе избивать учеников, ибо в этом случае живым из аудитории он не вышел бы. Но мистер Ракшат справлялся: он ругался, как строевой сержант, со всей дури лупил тростью по партам, производя немыслимый шум (внезапно, над ухом – незабываемое ощущение), стращал Оковами и сиплым шепотом рассказывал, какая участь постигнет нас в случае малейшей ошибки. Признаюсь, после трех часов таких занятий у меня начинали дрожать пальцы.
Вот почему черных магов так мало! Ни один человек в здравом уме не согласится подвергнуться такому издевательству. Если у него есть выбор, конечно. Из этого умозаключения следовал печальный вывод: все присутствующие, кроме меня, безумны.
Меня самого мистер Ракшат особо не гнобил, но настроения это не улучшало, наверное, я был единственным за всю историю черным магом, впавшим в осеннюю меланхолию. Это все потому, что листья, облетавшие с деревьев, были золотые, шуршали, а еще – их становилось все меньше и меньше. Вот и мои сбережения тоже таяли – как бы строго я ни экономил, в отсутствие дохода деньги умножаться не могли. Прибавьте к этому траты на принадлежности, необходимые начинающему колдуну, оплату «болтушки», штраф за нарушение общественного порядка (угораздило меня напиться с Четвертушкой!) и вам станет понятно, что я оказался на мели гораздо раньше, чем облетела листва.
Ослиное упрямство не давало мне попросить помощи у семьи. Я уже успел одолжиться у Рона и еще нескольких приятелей под клятвенное обещание вернуть долг в конце месяца – денег после лета у студентов было мало, и ссужали они их неохотно. Но тем не менее все-таки наступил тот день, когда я впервые в жизни лег спать голодным. Это произвело на меня сильное впечатление. Возможностей для маневра не оставалось, скрепя сердце, я назначил дату похода к Гугенцольгерам и теперь прикидывал, на сколько они меня обуют. Так и так выходило, что верну я вдвое больше, чем возьму.
И тут появился первый клиент.
«Болтушка» передала мне листок с записанным на нем адресом и именем заказчика.
– Я сказала, что у тебя ближайший свободный день – суббота, они не возражали. Не знаю, что ты собираешься делать, но желаю удачи.
Всю пятницу я изучал по карте путь, который мне предстояло пройти, и составлял детальный план кампании: к походу через поля и контакту с клиентом нужно было тщательно подготовиться. Из еды у меня было только два пирожка, тиснутых из сумки первокурсника (стыд-то какой!), так что к делу я подходил предельно серьезно.
Горький опыт подсказывал, что черным магом мало быть, им надо еще и выглядеть. Поэтому, когда я приблизился к воротам фермы, на мне был черный блестящий плащ-дождевик (это в совершенно ясную погоду), черные модельные туфли (подарок мамы в честь поступления в университет, ни разу не надеванный) и строгий деловой костюм, взятый напрокат. Именно так и должен выглядеть классический черный маг. При этом одной рукой я поигрывал связкой новеньких ключей (от шкафчиков в раздевалке) с блестящим никелированным брелком в виде автомобиля, а другой сжимал рукоять вместительного кожаного саквояжа, позаимствованного из реквизита участников университетской самодеятельности. Пусть лучше думают, что я приехал сюда на автомобиле, чем догадаются, что я пер пешком от самой станции пятнадцать километров.
Перед воротами прямо в траве сидела маленькая девочка и играла с тряпичной куклой.
– Добрый день, – холодно процедил я, – как я могу найти мистера Ларсена?
Малышка пискнула и убежала, а через минуту из дома вышел господин средних лет в традиционной одежде фермера – клетчатая рубашка, домотканый комбинезон – и с явными признаками неинициированного белого. Он разглядывал меня по-детски наивными глазами, со смесью страха и восхищения. Ну как же! Натуральный черный маг.
Я улыбнулся ему строго и снисходительно, подражая самой противной училке, какая была у меня в школе, а потом продемонстрировал отливающую серебром визитную карточку с инициалами и невнятным логотипом (у меня таких было целых пять штук):
– Это вы обращались в нашу фирму?
– Да! – обалдело выдохнул он.
– «Неклот и сыновья» – мы решим все ваши проблемы! – гордо объявил я. – Насколько я понял, вы считаете, что ваш дом проклят. Могу я взглянуть на причину беспокойства?
– Да-да, конечно! Вы позволите? – Он протянул руку к саквояжу.
Я с наслаждением всучил ему тяжеленный багаж, не забыв строго добавить:
– Будьте осторожны! В нем инструменты.
Беглого осмотра помещений было достаточно, чтобы понять: зря я в это дело ввязался. Нежить здесь определенно имелась: все углы оплетала тонкая черная паутинка, местами выступавшая на стенах и просвечивавшая в стекле. Фо́ма – одно из простейших стихийных проявлений потустороннего, безмозглая плесень, но если дать ей укорениться, то дом проще будет сжечь – любой, кто надолго задержится внутри, рискует жизнью и здоровьем. До того момента, когда отдельные очаги сомкнутся в смертоносный черный кокон, оставалось всего ничего.
– Кто-нибудь уже умер? – как можно более равнодушно поинтересовался я.
– Нет-нет, – отчаянно замотал головой фермер.
Ну, это ненадолго. По-хорошему, надо было мило улыбнуться и отваливать, но денег, потраченных на аренду костюма, было жалко до слез. И потом, фома – это примитивно, все необходимые для его изгнания ритуалы я знал. Правда, ни разу не использовал – шеф Харлик учил меня основам, он был не настолько глуп, чтобы преподавать юнцу что-то серьезное.
– Наши расценки вы знаете? – поинтересовался я, чтобы выиграть время и собраться с мыслями. – Изучите! Ваш случай под номером пять.

6

Re: Ирина Сыромятникова - Житие мое

Он принял из моих рук листок, заполненный буквами изящного, готического шрифта.
– Триста крон?
Я пожал плечами, внутренне ликуя: если он откажется, мне удастся отступить, не потеряв при этом лица.
– Если сумма вас не устраивает, рекомендую вызвать местную службу очистки.
Фермер тряхнул головой:
– Они уже были здесь и ничего не сделали. Пусть будет триста! А вы справитесь?
Если местный черный здесь был и ничего не нашел, его надо сжечь – не как колдуна, а как шарлатана. Значит, если что, моих ошибок он не заметит и отследить меня не сможет.
К тому же триста крон…
Я изобразил самую гадостную улыбку, на которую был способен.
– За кого вы меня принимаете? Наша фирма дает гарантию на изгнание вредоносного феномена и отсутствие рецидивов проявлений потустороннего. Разумеется, если вы умудритесь проклясть свой дом дважды, то за это мы ответственности не несем.
Фермер быстро закивал:
– Это понятно! Когда вы сможете приступить?
– Я хотел бы все сделать сегодня – очень не хочется ездить два раза в такую даль. Да и спирт нынче недешев…
– Замечательно! Вам что-нибудь требуется?
Я кивнул:
– Необходимо вывести из дома всех людей, домашних животных и вынести растения. Я начну работать с наступлением темноты, так что время у вас есть. Будет лучше, если вы проведете эту ночь где-нибудь у знакомых.
Все обитатели дома, а их оказалось немало, пришли в стремительное движение. Фермер запряг двух тяжеловозов в здоровенную трехосную телегу, и теперь домочадцы волокли туда все, без чего, по их мнению, невозможно было пережить ночь. Коты и котята, щенки и собаки, фикусы, фиалки, два ящика с коллекцией кактусов, клетка с попугайчиками и аквариум – и чего только люди не держат в домах! Гора вышитых вручную подушек, тщательно упакованный в корзину фарфоровый сервиз, связки альбомов с фамильными фотографиями, чемоданы с бельем словно только и ждали команды на вынос. Наверное, люди подсознательно чувствовали надвигающуюся беду и были рады убраться отсюда хотя бы ненадолго.
Игнорируя суету, я внимательно наблюдал за фомой: был ясный день, и нежить спал, но подобная бурная активность могла разбудить его раньше времени. Пока все было спокойно.
Солнце еще не коснулось горизонта, а семья фермера уже была готова к отъезду. Хозяин подошел ко мне:
– Вы уверены?..
Сказать ему, что нет?
– Не волнуйтесь. Вернетесь после наступления рассвета, примете работу, тогда и рассчитаемся. Если хотите, можете привести с собой какого-нибудь эксперта, хотя на местную службу очистки я полагаться не советую.
– Да, обязательно! – выдохнул фермер и вприпрыжку побежал к телеге, где расселась его семья. Он был счастлив возможности спихнуть на кого-то свою проблему.
Я терпеливо ждал, пока не стихнет скрип колес, визгливые детские крики и лай мосек. Мне нужна была тишина, чтобы успокоиться, призвать Силу и выкинуть из головы саму мысль о том, что работа будет простой: не в меру самоуверенные черные маги умирают молодыми, медленной и мучительной смертью. Схватка с любой, даже самой безобидной нежитью – бой не на жизнь, а на смерть, и пусть эта смерть будет не моей.
Я снял и аккуратно сложил взятый напрокат костюм, завернул его в дождевик и спрятал за воротами фермы, там, где драгоценным тряпкам ничто не угрожало. Теперь на мне были черные спортивные трусы, линялая футболка навыпуск и резиновые чеботы, одолженные у хозяев фермы. Ничего ценного – если к утру я превращусь в пятно черной слизи, мое финансовое положение не пострадает. Единственным поводом для беспокойства остались комары. Ненавижу насекомых. Вернусь в университет – первым делом освою заклинание, отвращающее комаров, а лучше – испепеляющее их на подлете.
Теперь нужно было ограничить зону конфликта. Я вынул из саквояжа зачарованный компас и связку спиц с прикрученными к тупым концам обрезками блестящей фольги. В идеале это должны были быть осколки одного зеркала, но я еще не придумал, как просверливать дырочки в стекле, а пользоваться покупными аксессуарами не решался из соображений конспирации. Следуя стрелке компаса, я обошел дом снаружи, отмечая свой путь спицами и страшно проклиная насекомых (ни размахивать руками, ни ускорять шаг было нельзя), потом переместился в дом и пометил цветными мелками все окна, до которых смог дотянуться. Поле боя было готово.
Устроившись в комнате, по ощущениям являвшейся центром распространения фомы, я извлек из саквояжа переносной алтарь (упрощенная модель, вариант для студентов) с тисненой координатной сеткой, здорово облегчающей построение пентаграмм. Вычерчивание изгоняющего символа заняло не более минуты. Затем я выбрал из набора три свечи: белую (не путать с бесцветной!), красную и черную – и тщательно приплавил их к поверхности алтаря; опрокинувшиеся свечи – основная причина травматизма среди черных магов, даже нежить не так страшна. Теперь оставалось только дождаться ночи.
Солнце еще не зашло полностью, а фома уже начал пробуждаться к своей таинственной нежизни. Он был велик, голоден и раздражен отсутствием привычных источников корма. Когда часы гулко отбили одиннадцать, я решил, что тянуть дальше не имеет смысла, и поджег первую свечу.
Пламя было крохотным, но притом чисто белым, какого не дает при горении ни одно обычное вещество. Такие свечи умели изготавливать только белые маги и использовали их, чтобы отгонять меланхолию, так часто донимающую утонченные белые души. Я для этой штуки нашел лучшее применение. Коснувшись пальцем белого язычка, приказал:
– Пламя огня, слушай меня! Что назову, видеть хочу. Фома, фома, фома!
Проблема простых заклинаний не в их эффективности, а в побочных эффектах. Если бы фомы поблизости не было, временно одушевленная мною свеча жестоко отомстила бы за наглость: несколько дней я вообще не смог бы колдовать, а фомы мерещились бы мне везде, где можно и где нельзя. Но в этой комнате фома гарантированно был, поэтому огонек свечи увеличился раза в два и потек вверх белым светящимся дымком, наполняя изнутри контур невидимого обычным глазом чудовища. Я ждал. Где-то через полчаса картина заражения была ясна.
Повезло этому фермеру, что он успел убраться из дома! Нежить уже практически созрел, отдельные очаги плесени начали выбрасывать тоненькие реснички-щупальца, готовясь соединиться в сплошное ловчее тело. Это надо же было довести дело до такой стадии! Разжирели, расслабились, отвыкли думать о невидимой угрозе. Надо было оставить все как есть, пусть бы этих олухов съели.
Однако триста крон, да…
Теперь нежитя нужно приманить и запечатать, в этой процедуре был важен временной фактор – нельзя активировать печать раньше, чем весь фома окажется в пределах ее действия, и нельзя допустить, чтобы он дожрал приманку и повалил наружу. Сосредоточившись и вздрючив Источник Силы, я прикоснулся к красной свече, скомандовав:
– Плоть, гори!
Согласно теории, свеча должна была испускать тот неподражаемый уникальный аромат, который влечет потусторонних тварей к живому телу. Запах пищи неудержимо манил безмозглое существо. У фомы не было настоящего тела, имеющего вес и объем, поэтому то, что минуту назад заполняло змеящимися отростками весь дом, мгновенно сжалось до размера клубка шерсти и плотно опутало приманку. В тот самый момент, когда в пределы пентаграммы попал последний дымный отросток, я ухватил свой Источник за шкирку и швырнул прямо в черную свечу:
– Дангемахарус!
Истинное значение этого слова было потеряно во тьме веков, однако доподлинно известно, что для грубой силовой атаки не придумать ничего лучшего. Черная свеча не вспыхнула, а взорвалась клубком чадного пламени, мгновенно заполнившего контур пентаграммы. Среди струй огня хаосом черных линий метался фома. Я давил Источник изо всех сил, пробуждая к жизни самую разрушительную ипостась черной магии – Адское Пламя. Крутовато для мелкой нежити, но другие способы изгнания были у меня недоработаны. Никаких долгих часов изнурительной борьбы не потребовалось: фома пискнул и исчез в зеленой вспышке, больше времени ушло на то, чтобы укротить огонь и не дать ему выплеснуться на пол. Вот таким вот образом! Не знаю, можно ли убить то, что изначально не было живым, но теперь его здесь нет, значит, технически можно считать, что оно умерло.
Я потратил еще час, чтобы убедиться, что никаких других потусторонних феноменов в доме нет. Попутно выяснился источник появления фомы – старый, видавший виды комод. Не знаю, откуда его приволокли и почему нежить так долго в нем существовал, никак себя не проявляя, но лично я больше не буду ходить по барахолкам. Никогда не знаешь, что притащишь оттуда домой!
Пока я прибирал в комнате, отдирал от алтаря огарки свечей и протирал окна от остатков магических знаков, забрезжил рассвет. Ложиться спать не имело смысла. Я разжег на кухне дровяную плиту и сварил себе кофе из запасов фермера, потом выгреб из кастрюль все остатки еды и уничтожил выпечку, легкомысленно оставленную хозяевами на столе. Жизнь налаживалась, оставалось только получить деньги.
Хозяева прибыли часов в девять, когда солнце было уже высоко. Я встретил их в дверях дома (костюм, плащ, ботинки, саквояж в руке), вежливо улыбнулся фермеру и холодно кивнул его спутнику, сухонькому жрецу неизвестной конфессии (честно говоря, дела религии меня не занимают).
– Ну что ж, вашу проблему мы решили. Прошу осмотреть дом!
Они вошли, и, судя по тому, как сразу посветлело лицо фермера, он почувствовал, что теперь все хорошо. Старичок какое-то время шастал по комнатам, но вынужден был признать, что жилище стало вполне безопасным. Дико смущаясь, мистер Ларсен вручил мне увесистый мешочек с вознаграждением.
– Вы не представляете, как мы вам благодарны! Я думал, этот кошмар никогда не кончится.
Ну, через пару дней для них все было бы кончено по-любому, но зачем огорчать того, кто платит? Я изобразил на лице сухую, холодную, оч-чень черномагическую улыбку и кивнул:
– Сотрудники нашей фирмы не допускают ошибок! Мы недавно вышли на рынок услуг в этом регионе и будем благодарны, если вы порекомендуете нас вашим знакомым. – Я вручил обоим по блестящей визитке. – Одна маленькая просьба: если это возможно, не давайте наших контактных данных тому субъекту, что осматривал ваш дом передо мной. Черные маги очень нервно относятся к вторжению чужаков на свою территорию. Я опасаюсь, что он попытается скрыть свою вопиющую некомпетентность за безобразным скандалом.
Фермер и жрец закивали столь энергично, что у меня появилась уверенность – здешний чистильщик уже успел себя проявить.
– И еще совет. Если покупаете бывшие в употреблении вещи, окуните их в соленую воду или, в зависимости от ситуации, засыпьте каменной солью и оставьте так на сутки. Это позволит вам избежать неприятностей в будущем. Провожать не надо!
Гордо выпрямив спину и не оборачиваясь, я зашагал по тропе, вьющейся через холмы и поля. В следующий раз надо будет раздобыть трость и научиться с нею управляться. И чтобы набалдашник – непременно в виде черепа.
Путь до станции должен был занять целый день, а завтра с утра мне предстояли занятия в университете. Заметно потяжелевший саквояж больше не вызывал раздражения, а мысль о трех сотнях крон согревала сердце.
О визите к Гугенцольгерам можно было на время забыть.
Черный лакированный возок, запряженный парой крепких рысаков, остановился перед большим сельским домом. За воротами шумно резвились четверо разновозрастных ребятишек в компании шустрой рыжей собачки и меланхоличного пони. На козлах возка сидели двое, еще один пассажир развалился на пружинном кожаном сиденье и откровенно скучал. Возница остался с лошадьми, а его сосед спрыгнул на землю и быстрым шагом направился к дому. Внешность этого человека симпатии не вызывала: был он от природы худощав и тонок в кости, но лицо имел одутловатое, веки – припухшие, а нос и щеки – сизые от сетки лопнувших сосудов. Черный сюртук его был порядком заношен и лоснился на локтях, брюки казались жеваными, а на коленях отвисали неопрятными фонарями. Спутник проводил его презрительным взглядом, поднялся с жалобно скрипнувшего сиденья и не спеша направился следом. Этот господин был высок, одет в безупречно сидящий костюм государственного чиновника и выправкой напоминал гвардейского офицера, при его появлении рыжая собачка спряталась за ногами детей и начала недовольно рычать.
Появление гостей не вызвало радости у хозяина дома.
– Ты смотри, этот чистильщик опять здесь! – процедил он сквозь зубы, наблюдая за приближающимися людьми через щелочку в шторах.
– Мы его не звали! – вскинулась жена.
– Вот именно. Забери детей, этих я встречу.
Меж тем обладатель сюртука достиг крыльца, но подниматься на него не стал.
– Мистер Ларсен! – позвал он дребезжащим фальцетом. – Мистер Ларсен, можно вас на минутку?
Фермер вышел на крыльцо, мрачно разглядывая визитеров. Жена проскользнула за его спиной, собрала во дворе детей и увела их в дом.
– В чем дело, мистер Кугель? Мы, кажется, уговорились, что вам нечего делать в этом доме.
– Вы не так меня поняли, мистер Ларсен! Я говорил, что ничем не могу помочь, но сейчас со мной коллега, который способен…
– Мы не нуждаемся в вашей помощи!
– Вы не поняли…
– Вам повторить?
– Я прошу прощения, – вмешался высокий господин, оттесняя незадачливого Кугеля, – но если в вашем доме имеется феномен, о котором мне сообщали, то он представляет угрозу не только для вашей семьи, но и для ваших соседей. Такие вещи не проходят сами, их нельзя игнорировать. Сэкономив пятьсот крон, вы доведете дело до того, что ваши близкие пострадают, а дом придется сжечь…
– Не смейте приближаться к моему дому!!!
Белый маг в бешенстве – редкое и очень нетипичное явление, а последствия бывают о-го-го! Высокий господин вскинул руки в примирительном жесте:
– Прошу прощения! Я неправильно выразился, извините меня! Я всего лишь хочу убедиться, что угрозы не существует. Это мой долг, я обязан отреагировать на сообщение. Мне нужно только взглянуть, я никому не доставлю беспокойства!
С видимым усилием фермер взял себя в руки:
– Хорошо, можете войти. Но повторяю: никаких проблем у нас нет и в ваших услугах мы не нуждаемся.
Высокий господин зашел в дом буквально на минуту и почти сразу же, раскланявшись с хозяином, вышел обратно. Мистер Кугель неуверенно мялся у крыльца:
– Не понимаю, я был уверен…
Незаметно размахнувшись, высокий господин отвесил ему оплеуху такой силы, что несчастный кубарем полетел на землю.
– Баран недоделанный! На кой хрен ты здесь служишь?! За что тебе деньги платят?! Фому он не мог изгнать, колдун убогий, помощь ему была нужна. Да от этих людей костей бы не осталось, пока мы сюда ехали! Сегодня твой последний день в этой должности, пиши заявление и собирай манатки. И будь счастлив, что они нашли кого-то поумнее тебя, иначе бы ты у меня отправился на рудники, пожизненно. Дегенерат!
Господин пнул носком ботинка хнычущего в пыли человека и широким шагом направился к воротам. Возница не стал ждать опоздавшего, и мистеру Кугелю пришлось добираться домой пешком.
Глава 3
Та зима сохранилась в моей памяти какими-то обрывками, причем некоторые эпизоды выглядели так, словно все происходило не со мной.
Каждому известно, что первые полгода после Обретения Силы – самый сложный период для черного мага. В поисках равновесия с Источником адепт меняется внутренне и внешне (я не имею в виду копыта и рога), это верно и для черных, и для белых. Раньше меня забавлял вид четверокурсников, бродящих по университету с тупыми улыбками, передвигающихся вприпрыжку или, скажем, «спасающих» из лужи осеннюю листву. Маг в период временного помешательства – любимая тема для студенческих анекдотов. Теперь я понимал, что мишенью для шуток служили только белые, черного мага после занятий ни один шутник, к счастью для себя, не видел. Зато упорные слухи о зомби, разведением которых занимались на факультете боевой магии, находили неожиданное объяснение.
Будущие магистры и генералы расползались из здания факультета уже в полной темноте, не опускаясь до пошлых пожеланий доброй ночи. Настоящие черные в кругу своих должны вести себя именно так! Но многолетние привычки были так сильны, что я еле удерживался от прощального жеста. Какой-то мудрец писал, что скверный характер развивается у черных из чувства самосохранения – только так можно выдерживать день за днем давление враждебного Источника. Стервозности мне определенно не хватало. Наверное, от полного распада личности меня удержала только слепая вера в то, что я не могу проиграть.
Плохо быть черным, выросшим среди белых.
Покинув мрачные стены факультета, я заворачивал в ближайшее кафе, где ел, не чувствуя вкуса, и пил, не пьянея, а потом умудренный опытом владелец заведения сажал меня в пролетку. Да, теперь я мог позволить себе ехать в общежитие, а не идти! Не знаю, как остальным удавалось найти путь в таком состоянии. Заснуть без кошмаров мне помогала мысль, что следующий день будет полностью посвящен алхимии.
Вообще-то я вполне мог сделать каждый второй день выходным – первые полгода после Обретения стипендиатам фонда Роланда полагаются льготы. А на фига мне это? Если я не буду чередовать занятия алхимией с тренировками, то точно в уме поврежусь. После требующей мучительных усилий работы с Источником алхимия была как бальзам, прохладный, прозрачный, искренний. Предсказуемость и точный расчет, красота формул и знание подлинной сути вещей, укрощенная мощь стихии, которая загружает работой руки, а не напрягает мозги. Дошло до того, что, наблюдая восхитительную четкость работы револьверного станка, я всплакнул. Четвертушка сочувственно похлопал меня по плечу. Наверное, другие ученики не уставали так сильно, но это потому, что им хватило ума не браться за незаконную практику.
Между тем мой подпольный бизнес набирал обороты. Я не жадничал, вообще не давал рекламы, но народ все звонил и звонил. Работала система ОКНа (Один Кум Насвистел), особенно эффективная среди сельских жителей. Просто уму непостижимо, сколько страшных тайн скрывалось среди мирных буколических пейзажей! Фомы, родовые проклятия, водяные закруты, анчутки, домовые, тихий мор и даже Хищное Эхо. Такое впечатление, что их там кто-то разводил. Раз, а то и два в неделю в контору звонил очередной клиент, слезно умоляющий спасти дядюшку Пибоди или тетушку Трифани. Спасти в буквальном смысле слова, так как ни одного случая примитивного психоза, к которым я так привык в Редстоне, мне не встречалось, а пару раз меня вызывали уже после первого покойника. Дело даже не в деньгах – я просто не успевал их тратить. Будь ты хоть трижды черным магом, нельзя послать лесом рыдающую в трубку женщину, чей сын подхватил на кладбище костную гниль. Физически нельзя.
Плохо быть черным, выросшим в семье белых.
Моя «болтушка» мисс Фиберти отнеслась к возникшим проблемам с неожиданным пониманием. В ее квартире у меня появился угол, где приткнулись секретер с картотекой и рабочими журналами, подставка под саквояж и вешалка для делового костюма (костюм и саквояж теперь у меня были свои). Вечером хозяйка заваривала для меня потрясающе вкусный клубничный чай и позволяла выговориться, за что я был ей безмерно благодарен.
Я подходил к режиму работы «два вызова за выходные», причем география моих путешествий становилась все более запутанной. Досуг исчез как явление, времени едва хватало на сон, долгие пешие прогулки и длительное ожидание паровоза превращались в изощренную пытку. Заснув однажды на перроне в ожидании поезда и едва не замерзнув насмерть, я понял, что мне нужен собственный транспорт.
Вопрос, какой именно. Лошадь отпадала – держать негде, да и дохнут они от таких нагрузок. Большой черный лимузин с кожаными сиденьями был мне, увы, не по карману, из других вариантов на ум приходил только велосипед. Подсчитав свои сбережения и обнаружив безумную сумму в полторы тысячи крон, я почувствовал потребность подойти к делу творчески.
Выпендриться, проще говоря.
Единственный известный мне магазин автомобилей располагался за рекой, как раз напротив студенческого общежития, и издалека напоминал длинный ангар с верхним светом. Покупать я там ничего не собирался, но чтобы получить представление о товаре, место самое то. Потрепать нервы продавцам, пощупать агрегаты, а потом купить что-нибудь подержанное по объявлению в газете. Вдруг повезет?
Не став дожидаться свободного дня, я сам устроил себе выходной, смывшись с лекции по теории колдовства – с этой дисциплиной у меня проблем не намечалось. Светило солнце, легкий морозец прихватил грязь, ощущение неожиданной свободы пьянило совсем по-весеннему. Рабочий костюм с галстуком я по такому случаю надевать не стал (меня от его вида уже немного мутило) и среди нарядной гуляющей толпы представлял собой забавную аномалию. По набережной неторопливо фланировали господа средних лет, дамы с детьми и старушки с собачками – тощих нахальных студентов среди них не было.
Фестиваль, что ли, сегодня какой-то? Или просто место людное?
Чуть окультуренный сарай носил гордое название «Плаза». Большинство посетителей, как и я, пришли сюда просто поглазеть, шик был в том, что все образцы можно было осмотреть прямо в помещении, не выходя на улицу. Солнечный свет бил сквозь фонарь, и в магазине было неожиданно тепло.
Вдоль длинной стены выстроились две дюжины новеньких авто. Разочарование, охватившее меня при взгляде на эту выставку арлекинов, словами не опишешь. Нет, в принципе я знал, что автомобили – игрушки для богатых горожан (сельские жители предпочитают гужевой транспорт, а для сезонных работ – отчаянно коптящие трактора, работающие на рапсовом масле), но не догадывался, насколько все запущено. Большинство машинок были дутые, гнутые, с обилием хрома и позолоты, веселеньких расцветок, а некоторые – вообще без верха. Один их вид вызывал у меня подсознательное отвращение, кроме того, у них у всех была очень низкая посадка – в те места, где обитали мои клиенты, на таких игрушках не проехать. Черный маг, которого придется вытягивать из колдобины на веревке, опозорит свою профессию! Я почувствовал невыносимое желание купить трактор и проехаться по этому сараю взад-вперед.
– А что-нибудь из военной продукции у вас есть? – без особой надежды поинтересовался я у прыщавого юноши со значком консультанта. – Для сельской местности?
Парень чопорно поджал губы.
– Сельскохозяйственной техникой мы не торгуем!
Ишь ты, глиста с самомнением!
– Где продаются грузовики, я в курсе, – сухо улыбнулся я, чувствуя, как поднимается шерсть на загривке. – Мне интересно, есть ли что-нибудь стоящее у вас?
– Добрый день! – На запах назревающего конфликта моментально явился старший по залу. Юноша поймал его взгляд и тихо испарился. – Вас интересует что-то особенное? Не все, что мы продаем, выставлено в зале.
Я вздохнул. Профессия черного мага имеет свои плюсы и минусы.
– Мне нужна машина, которая пройдет везде, небольшая, черная.
– Хотите посмотреть каталоги?
Я нехотя согласился – разглядывание картинок означало, что нужного мне товара в готовом виде у них нет. Торговец провел меня в свой офис позади гаража. Место оказалось весьма примечательное: все стены были обклеены постерами с изображением техники. Паровозы и локомотивы, автомобили всех марок, гоночные болиды, угловатые армейские грузовики и тракторы – все то, что движется без использования мускульной силы. В стеклянном шкафу стояли крохотные копии самых выдающихся моделей. Взгляд задержался на модельке мопеда, как две капли воды похожего на мой собственный, я даже зажмурился от удовольствия – этот человек имел хороший вкус.
– Для того чтобы удовлетворить ваш запрос, – деловито сообщил торговец, выкладывая на стол толстые подшивки журналов, – нам надо его четко сформулировать. Ожидаемое применение требуемого вам агрегата, условия эксплуатации, топливо, ваши финансовые возможности, наконец. За соответствующее вознаграждение мы можем достать вам любую модель!
– Мне нужно часто ездить из города в сельскую местность. Дорог там нет, вообще нет. Перемещаться необходимо быстро, комфорт не имеет значения. Я полагал, что смогу купить что-то, оставшееся от распродажи военного имущества.
– Можно, – кивнул продавец, – но военные продают машины только после того, как заездят их до полусмерти, вы потом на одних ремонтах разоритесь, а выдрать у них новенький агрегат будет стоить бешеных денег – у гражданских такой транспорт спросом не пользуется, придется работать на заказ.
Вот зараза… Как и ожидалось, я попал в вилку потребностей города и деревни. Никто, никто не думает о талантливых черных магах, вынужденных работать буквально на износ! Но торговец уже устремил взгляд в потолок, усиленно копаясь в памяти. Похоже, удовлетворить экзотический запрос клиента стало для него делом чести.
– Пойдемте! – неожиданно встрепенулся он. – Это надо видеть.
Мы покинули гараж под заинтересованные взгляды посетителей и персонала.
– Я так рассуждаю, что «спиртовка» вам не подойдет: в глубинке достать сухое топливо – целая проблема, а на разбавленном спирте двигатель будет глохнуть через километр.
Я вспомнил свои опыты с мопедом и от души с ним согласился.
– Значит, будем искать что-то на масле, – подытожил торговец. – Дизели сложнее в эксплуатации, но опыт у вас, я полагаю, есть.
Торговец ловко рулил по городу на желтой двухместной машинке, попутно посвящая меня в особенности работы автопрома:
– Пару лет назад «Домгари-моторс» двигала на рынок легковые машины с дизельными двигателями, но дело не пошло – кроме военных, ими никто не заинтересовался. Шумно, сложно в обслуживании, скверно заводится на холоде, габариты велики. Короче, перспективная разработка заглохла. Но фирма успела выпустить прототипы.
Во мне проснулся охотничий азарт. Неужели в этом мире есть что-то, что способно послужить мне, мне и только мне?
Мы заехали в пригород, в квартал складов и мастерских.
– Вот! Наш неликвид.
В пыльном сарае были плотно наставлены пяток агрегатов, изображавших небольшие грузовички, лимузины с аномально вытянутыми капотами и даже мини-автобус.
– И в чем подвох? Почему их не купили?
– Сейчас заведу и поймете. – Торговец отправился искать топливное масло.
Я остался осматривать коллекцию. Все машины были чуток великоваты против обычного, и, по крайней мере, три из них имели достаточно высокую посадку, чтобы подходить под определение внедорожника. Масло дешевле спирта и шире распространено, значит, проблем с заправкой не будет. В углу, накрытый пыльным брезентом, громоздился еще один агрегат, поменьше. От этой штуки сильно тянуло черной магией.
– А, это! – незаметно подошел торговец. – Совершеннейший монстр. Сами смотрите.
Я стянул брезент. Под ним был мотоцикл, такой здоровенный, что у меня даже челюсть отпала.
– Тупиковый вариант, а жаль. – С искренним огорчением торговец покачал головой. – Дело даже не в габаритах. Работа двигателя регулируется при помощи черной магии, одна-единственная поломка – и его дешевле будет выкинуть, чем починить. Вы же знаете, сколько стоят услуги черного мага!
Я знал, поскольку сам их оказывал.
– Можно попробовать его на ходу?
Торговец усмехнулся:
– Валяйте!
Агрегат был законсервирован со знанием дела, для начала работы достаточно было протереть его снаружи и заполнить бак. Черное заклятие, наделявшее двигатель подобием псевдожизни, выхлестало половину масла и довольно затикало. Убей бог, это же механический зомби!
– Только в город не выезжайте, – попросил торговец.
Я кивнул и нажал на стартер. Двигатель не зарычал – взревел. Вибрация была такая, что мотоцикл разве что не подпрыгивал, искристым облаком магии развернулись щиты, прикрывающие лицо и колени седока. Я оскалился, повернул ручку газа и выкатился из ангара.
Эффект был потрясающий! Мирно беседовавшие коммерсанты бледнели и оборачивались, сонные техники роняли инструменты, водители тяжеловозов судорожно цеплялись за ремни управления, готовясь укрощать разбушевавшихся зверей.
Я объехал ангар, всюду вызывая испуганные крики и нездоровый ажиотаж.
Этот монстр способен был убить белого мага одним своим видом, я уже не говорю про звук. Значит, о езде по городу можно забыть, мне только штрафов за нарушение общественного порядка не хватало. Придется завести гараж где-нибудь на окраине и оставлять это чудовище там… Потому что вопрос выбора больше не стоял.
Когда я вернулся, лицо торговца выражало одновременно раздражение и восторг.
– Мужик! Сколько это стоит?! – проорал я, перекрывая рев движка.
– Четыре тысячи! – завопил он в ответ. – Но мы дадим рассрочку на два года!
– Беру!!!
Вот так я и стал обладателем самого кошмарного транспортного средства во всей Ингернике. Одно слово – черные рулят!
Мотоцикл стал тем глотком воздуха, той свежей струей, которая позволила мне выйти из вызванного черной магией ступора, он объединил в себе старое и новое, жизнь прежнюю и жизнь нынешнюю, обретенную мощь и завоеванную свободу. Кажется, я был последним в группе, кто еще не пришел в себя. Увидев меня бодрым и злым, мистер Ракшат вздохнул с облегчением и принялся муштровать нас с удвоенной энергией – «естественного отхода» в нашей группе не предполагалось.
Монструозный агрегат, предусмотрительно окрашенный производителями в черный цвет, поселился в сарае на городской свалке – тамошний сторож мне еще прежде кое-что задолжал. Удобство было во всем: во-первых, никто не видит, во-вторых, никто не слышит, ну и, наконец, стоянка обходилась дешево, а воровать у черного мага обитатели свалки не решились бы даже под страхом смерти – исключительно суеверная публика. В общем, вышло идеально, если не обращать внимания на смрад. Почувствовать всю полноту счастья мне мешали ограничения, которые накладывал на ночную езду грохот двигателя – маршрут моего следования можно было проследить по звуку, а это не способствовало конспирации (помнить, помнить о НЗАМИПС). Речи о смене машины и быть не могло, поэтому следовало подумать, что можно сделать для ее улучшения. Алхимик я или нет?
С помощью чистой алхимии проблему было не преодолеть, если не считать подходящим вариантом большую кучу подушек, однако нутром я чувствовал, что выход есть – на эту мысль меня наводило само устройство механического зомби. Использование заклятия для управления двигателем было гениальным решением, которое избавляло владельца от проблем с запуском и холостым ходом, конструкция не дотягивала до идеала чуть-чуть. Обидно, да?
Неделю я рылся в «Практикуме боевого мага», попутно забавляясь подсчетом эвфемизмов, которыми можно заменить выражение «черная магия». На трехстах двадцати страницах я насчитал двадцать четыре варианта. Слово «проклятие» встречалось всего один раз. Просто патология какая-то… Решение пришло, когда я возвращался в Редстон от очередного клиента: был уже вечер, смеркалось, а фара отказывалась зажигаться – заклятие, управляющее двигателем, решило игнорировать динамо-машину. Ну не нравилась она ему! Двигатель грелся, как печка, а раскалить один маленький металлический волосок не мог – промежуточные звенья в виде обмоток и проводов отторгались. Проблема была принципиальной: черное заклятие – не алхимическая конструкция, созданная мастером раз и навсегда, оно существует в виде равновесия потоков, постоянного движения, псевдожизни. Двигатель был единым организмом, со своим ритмом работы, а динамо-машина – чужеродной накладкой с иной логикой бытия, сильный организм отторгал инородное тело. По-хорошему, их надо было выполнять в виде двух отдельных модулей, независимых друг от друга и сообщающихся через простой материальный буфер. Задумавшись над конструкцией блока освещения, я неизбежно пришел к вопросу об источнике энергии. И тут меня осенило. Переменный ток!
Алхимические части новой конструкции я изготовил в мастерских сам. По поводу магической части долго колебался, но все-таки чертить пентаграмму в гараже не рискнул – пошел к мистеру Ракшату просить место в лаборатории. Инструктора явно впечатлила степень моей ответственности, место он мне дал и даже проконсультировал относительно результата.
– Не знаю только, зачем вам этот амулет, – многозначительно намекнул он.
– О, – просиял я, – это будет революция в глушителях!
Пусть помучается любопытством.
Оценить мое исключительное мастерство и уникальный талант был призван Четвертушка. К тому моменту устройство было не только смонтировано, но и дважды прошло полевые испытания – ездить стало намного комфортнее.
Четвертушка с уважением оглядел мой агрегат:
– Клевый велик! Быстро бегает?
Я отмахнулся:
– Не то. Смотри!
А лучше слушай. Я повернул стартер, и земля вздрогнула.
– Вау! – потряс головой непривычный к моей машине Четвертушка.
Я ухмыльнулся и повернул на корпусе незаметный рычажок. Грохот словно отрубило, рев превратился в басовитое ворчание, а из фары, установленной на руле, ударила волна ослепительного света.
– Ва-ау! – Четвертушка словно прилип к моему мотоциклу. – Как сделал?
– Черная магия.
Четвертушка поднял бровь.
– Ну как тебе объяснить… Движение поршней вместо звуковой волны создает световую.
– Патентуй!