В гостинице нашелся санитар, он оказал первую помощь пострадавшему. Служащие заповедника и их жены ухаживали за раненым, пока самолет не увез его в Найроби. К сожалению, раны оказались смертельными, он умер на операционном столе.

Это был первый за всю историю Национального парка Серенгети несчастный случай с роковым исходом.

Утром обоих львов застрелили. У одного из них нашли на плече загноившуюся рану, которая, естественно, мешала ему охотиться. В таком состоянии любой лев в любой части Африки способен напасть на человека. Мы не сомневались, что это тот самый хромой лев, о котором нам рассказывали несколько дней назад.

Глава семнадцатая. СВИДАНИЕ СО ЛЬВЯТАМИ

На следующее утро прилетел директор. Он подтвердил, что нам можно провести семь ночей в долине львят. Мы спросили, как кормить их, если они окажутся истощенными. Он сказал, что не стоит ломать себе голову заранее, в крайнем случае инспектор нам поможет.

У Джорджа оставалось только восемь дней, поэтому мы решили не ждать клеток, хотя это и было оговорено в условиях. Да ведь еще и неизвестно, понадобятся ли они. Перед выездом нам пришлось все оставшиеся вещи забросить в Серонеру. После несчастного случая здесь запретили разбивать лагеря, пока не будут приняты все меры предосторожности.

Поэтому мы двинулись в путь довольно поздно. Приехав в долину, мы поставили машины на поляне, где Джордж видел львят в мае. Было темно, мы зажгли фонарь, и вскоре пришел крупный светлогривый лев проверить в чем дело. Он постоял, посмотрел на нас, потом удалился к лощине неподалеку.

Львята не показывались.

Рано утром мы доехали до их урочища и поднялись на гряду, где встречались с ними почти месяц назад. Три часа ходили мы вдоль гребня и звали, но все напрасно. Тогда мы спустились в прилегающую долину и направились к машине. На верху склона, обращенного к урочищу львят, Джордж вдруг стиснул рукой мое плечо. Вон они, все трое, сидят у машины и ждут нас! Будто так и надо, будто мы и не расставались. Джеспэ пошел нам навстречу, тихо мяукая, — так нас когда-то приветствовала Эльса. Он позволил мне погладить его по голове, потом сел, а мы хотели подойти к двум остальным. Они отбежали в сторонку и улеглись под деревом. Но когда мы поставили тазики с водой и рыбьим жиром, они подошли и быстренько все вылакали. Львята немного отощали, но в общем выглядели хорошо. У Джеспэ и Гупы линяли гривы, оба стали похожи на львиц. Шкура Джеспэ потускнела, из раны по-прежнему торчала стрела, сочилась сукровица, приманивая мух. Мы увидели у него несколько небольших шрамов, — видимо, от схваток со зверями. Он был ласков, подходил совсем близко, но трогать стрелу не разрешал.

Какое счастье снова их видеть! Мы разглядывали львят и задавали себе множество вопросов. Почему братья остались без грив? Обычные кошки иногда линяют в трудную пору. Может быть, и тут повлияли трудности, непривычная среда, в которой надо освоиться? И почему они пришли сегодня? Заметили ночью свет и поняли, что это мы приехали? Или они весь этот месяц, что я искала их, прятались от меня лишь потому, что со мной были Джон Мбого и Нуру?

Прежде львята в жаркую пору дня всегда где-нибудь укрывались, теперь же, пока мы перекусывали, они отдыхали в тени поя деревом. Их не смутило и то, что Джордж привел вторую машину, которая стояла поодаль. Весь день львята не уходили. Кажется, усвоили повадки здешних львов…

И тут же поблизости паслась одинокая импала. Когда начало смеркаться, она, продолжая щипать траву, пошла вниз по склону. Эльса-маленькая стала подкрадываться, за нею потянулся и Джеспэ. Они подползали к антилопе все ближе и ближе, но стоило ей поднять голову, как они замирали на месте. Гупа следил за охотой. Кончилось все тем, что импала ускакала прочь, а львята вернулись к нам.

Часть снаряжения лежала у нас в кузовах, часть мы привязали на крышах. Джеспэ обследовал все наше имущество, — наверное, искал мясо. Даже Гупа и Эльса-маленькая подошли близко, но у нас для них ничего не было, кроме рыбьего жира. Пусть пьют вволю, им это полезно. Потом они улеглись неподалеку от машин. Ночью мы слышали, как они играли. Джеспэ несколько раз подходил к нам вплотную. Должно быть, он недоумевал, почему мы не даем ему мяса.

Какая радость после всех этих тревожных недель убедиться, что наш опыт увенчался успехом и что львята чувствуют себя вполне сносно. Нас только беспокоила рана Джеспэ. И шкура у него совсем без блеска… Нет, о новом переезде не может быть и речи, львята слишком много перенесли. И нельзя отделять Джеспэ от других львят, если можно сделать ему операцию здесь. Значит, постараемся за неделю хоть немного подкормить их, а уж потом подумаем, как извлечь эту злополучную стрелу. Сейчас мы не успеем ничего сделать.

Утром мы отыскали львят под кустом в четырехстах метрах от машины. Джеспэ сразу вышел нам навстречу, прикрывая своим телом брата и сестру. Он получил от меня рыбий жир. Шерсть его показалась нам еще более тусклой, чем накануне, по всему телу были опухоли с горошину величиной. Конечно, тревожиться еще рано, ведь что-то в этом роде бывало и у Эльсы после встреч с муравьями. И все-таки лучше понаблюдать за ним. Но для этого надо подкармливать львят, не то они уйдут на охоту. И Джордж поехал в Серонеру за разрешением добыть для них мяса. Заодно он хотел послать в мое издательство телеграмму с добрыми вестями.

На радостях он перестарался и слишком уж оптимистически составил телеграммы в издательство и директору в Арушу: «Львята найдены, состояние отличное». Это привело потом к серьезным недоразумениям.

Пока Джорджа не было, я наблюдала за львятами. Они мирно дремали под кустом. Через несколько часов появилось стадо томми, больше ста штук, и с ними пришла импала. Увидев меня, они остановились, потом свернули в сторону и стали метрах в двадцати от львят. Наиболее нахальный томми подошел к самому кусту, и вообще стадо вело себя так, словно и не было поблизости никаких врагов. Львята поглядывали на них, положив головы на передние лапы. Так продолжалось около получаса. Вдруг Эльса-маленькая вскочила и бросилась на газелей. Стадо ускакало в долину, однако часть его — штук двадцать пять — замешкалась и оказалась отрезанной. Эльса-маленькая метнулась за ними, но явно только для забавы. Ни та ни другая сторона не принимала игру всерьез, пока не вмешались Гупа и Джеспэ. Тут томми ринулись вверх по склону, взбираясь по камням. Но один козленок с отцом спокойно остались на месте и ушли в долину, лишь когда львята вернулись.

Джордж приехал без добычи. Он не застал инспектора. Правда, директор, с которым он связался по радио, разрешил ему купить двух коз в деревне за пределами парка, но в этот день Джордж уже не мог обернуться и отложил поездку на завтра.

В сумерках львята пришли за мясом, но опять мы могли дать им только рыбий жир. Они побыли с нами недолго. На следующее утро Джордж поехал за козами, а я принялась разбирать имущество, проветривать постели. Вдруг появились львята. При виде такого количества вещей у них глаза разгорелись. Впрочем, все обошлось хорошо, они ничего не повредили. Наигравшись, львята ушли в тень под куст и остаток дня пролежали там.

Около шести вечера возвратился Джордж. Джеспэ мгновенно схватил мясо и убежал. Гупа и Эльса-маленькая кинулись догонять его. Разгорелась ссора. Львята вцепились в тушу с трех сторон, рычали и шипели друг на друга. Это длилось целый час, никто не хотел уступать. Гупа сделал было рывок, но Джеспэ крепко впился зубами в тушу. Сердито рыча, прижав уши, братья глядели в упор друг на друга. А Эльса-маленькая в это время преспокойно принялась есть. Наконец Джеспэ и Гупа угомонились, и все трое дружно пообедали вместе.

Вторую тушу мы припрятали сверху на кабине, чтобы было чем угостить львят завтра. Мы были спокойны, потому что на машины львята никогда не взбирались. Но рано утром меня разбудил глухой стук, машина закачалась, и в следующий миг Джеспэ, держа в зубах козу, соскочил с кабины на капот, оттуда на землю и затрусил в урочище. Брат и сестра побежали за ним.

Часа через два он вернулся и снова вскочил на машину. Там были привязаны наши вещи — коробки с бутылками, мой пресс для гербария, резиновая подушка, складной стул. Джеспэ опорожнил коробки и все сбросил на землю. Он попытался сломать пресс, но из этого ничего не вышло, тогда он и его вышвырнул. Разобравшись в остальном имуществе, Джеспэ положил голову на лапы и стал подмигивать нам. Все это время Гупа и Эльса-маленькая пристально следили за ним, но присоединиться к нему не решились. Теперь они затеяли игру на поваленном дереве, и Джеспэ побежал туда. Веселая возня длилась долго, потом все ушли в урочище. Мы заметили над ближайшим холмом стаю грифов. Наверное, там лежит падаль, скорее всего добыча льва, который рычал накануне ночью.

После ленча мы пошли искать львят. Они спали в густых зарослях у подножия скалы, а рядом с ними лежал только что убитый болотный козел. Интересно, сами они убили его или стащили добычу у леопарда? Трудно поверить, чтобы мы ничего не услышали, если охота происходила так близко.

Вечером мы опять навестили львят. Они почти управились с мясом, а остатки утащили в заросли. Слышно было, как они сопят там, но разглядеть их мы не могли. Удивительно, такие крупные животные и умеют так ловко прятаться, а ведь мы знали, что они тут! Потом мы услыхали кашель леопарда и поняли, кто убил антилопу…

Когда стемнело, львята вышли напиться воды. Ночь они провели по соседству с машинами, а к утру скрылись. Днем львята появились снова. Джеспэ сейчас же вскочил на мою машину, Гупа и Эльса-маленькая улеглись под деревом метрах в пятидесяти от нас. Почему Джеспэ предпочитает мою машину машине Джорджа? Привык считать ее своей или она чем-то для него удобнее? Эльсе всегда больше нравилась машина Джорджа.

И как всегда поблизости бродила импала. Она фыркала, кряхтела, но львята не обращали на нее внимания. Эльса-маленькая без особого рвения попробовала подкрасться к томми и тут же бросила эту затею. Я сидела рядом с Джеспэ и, когда он поворачивался ко мне боком, тихонько дергала стрелу. Он позволял мне крутить ее, но наконечник сидел крепко. Да, не похоже, чтобы он сам выпал. Однако наконечник легко прощупывался под кожей, один надрез — и можно протолкнуть стрелу вперед. Вздутия у Джеспэ исчезли. Должно быть, и впрямь тогда его покусали муравьи. А шерсть по-прежнему тусклая, взъерошенная. Но вот лучи заходящего солнца позолотили ее, и Джеспэ вдруг стал очень похож на мать, тот же взгляд, то же сложение. Когда он пристально посмотрел на меня, мне на миг почудилось, что вернулась Эльса… Я гладила его лапу, морду, Джеспэ жмурился, я тоже закрыла глаза, воображая, что глажу Эльсу. И мне вдруг стало как-то легче.

Стемнело, мы легли спать в машинах. Немного погодя брезент надо мной прогнулся под весом Джеспэ. Я могла гладить его, не вставая. Позднее проснулся Джордж оттого, что качнулась его машина. Это Джеспэ сзади заглянул в кузов, словно хотел взобраться к нему. Остальных львят не было видно, а когда рассвело, ушел и Джеспэ.

Утро мы потратили на поиски, но львят не нашли. А часов около пяти они сами вышли из той самой долины, где мы их искали. Джеспэ уселся на капот моей машины, и я еще раз безуспешно попыталась извлечь стрелу.

На следующий день нам предстояла разлука. Мы уехали бы со спокойной душой, если бы не эта проклятая стрела. Она как будто не мешала Джеспэ, но все-таки рана его изнуряла, через нее проникала инфекция, что было видно хотя бы по тусклой шкуре. В схватке он может разодрать себе бедро еще больше или же стрела вонзится глубже. Он не сможет стать хорошим охотником. Словом, чем скорее мы его оперируем, тем лучше.

Обсудив все это, мы решили выехать пораньше, чтобы связаться по радио с директором и получить согласие. Нужна была клетка для Джеспэ, нужен ветеринар, который смог бы провести обезболивание и извлечь стрелу. Джордж не сомневался, что ради такого дела ему продлят отпуск.

Когда стемнело, Джеспэ пришел за рыбьим жиром. В пятилитровом бачке, который мы привезли с собой, оставалось совсем немного, и я хотела поделить остатки поровну между всеми тремя. Джеспэ попытался вырвать у меня бачок, но я крикнула: «Нельзя, Джеспэ, нельзя!» — и он отвернулся, обиженный и озадаченный. Я разлила рыбий жир на три миски. Гупа и Эльса-маленькая тотчас вылакали свою долю, только оскорбленный Джеспэ даже не подошел, когда я протянула ему миску. Поставить ее на землю нельзя, до нее тут же доберутся брат и сестра. Я всячески старалась умилостивить Джеспэ, а он упрямо глядел в сторону — не желал меня признавать.

Весь вечер мы наблюдали за львятами. Они лизали друг друга, затевали возню, а около одиннадцати ночи ушли. Это была наша последняя встреча, но мы-то этого не знали и думали, что скоро приедем опять и привезем ветеринара.

Поздно ночью были слышны львиные голоса. Львы негромко окликали друг друга. Наверное, это охотятся наши львята…

Утром мы выехали в Серонеру, чтобы подготовить все для операции. Но здесь нас ожидал отказ. Проезжая мимо Аруши, мы зашли к директору. Он посоветовал нам обратиться в правление. Следующее заседание должно состояться в августе.

Глава восемнадцатая. ДОЛГИЕ ПОИСКИ

В Найроби мы узнали радостную новость: Кен Смит сменит Джорджа в должности старшего инспектора Северной пограничной провинции. Теперь Джордж мог спокойно заниматься львятами. Мы написали письмо директору Национального парка Танганьики, прося, чтобы правление на своем очередном заседании рассмотрело наше заявление об операции.

Но сначала я поехала в Исиоло, надо было забрать там наше имущество, освободить дом, в котором мы жили, и отвезти все вещи в другое место, километров за двенадцать. Там мы сняли дом у правления Национального парка Кении. Джордж тем временем помогал перебросить стадо угандских водяных козлов(3 - Угандский водяной козел (Kobus kob) — крупная редкая антилопа, близкий родственник обыкновенного водяного козла (Kobus ellipsipsymnus).) из области, где они мешали людям, в заповедник за пятьсот километров. Переброска оплачивалась отчасти Департаментом по охране диких животных Кении, отчасти из «фонда Эльсы» и доходом от моих книг. Угандский водяной козел — очень красивая антилопа, а стадо в пятьсот голов, о котором идет речь, единственное в Кении.

В конце августа в Восточную Африку снова прилетел Билли Коллинз. Ему хотелось напоследок еще раз увидеть львят, и он должен был присутствовать на заседании правления в Аруше. Впервые туда пригласили представителей разных стран, чтобы обсудить охрану животного мира Восточной Африки.

Только Билли Коллинз прибыл в Найроби, как мы получили телеграмму от директора: правление отклонило наше ходатайство, нам не разрешают оперировать Джеспэ.

Доктор Т. Хартхорн из Ветеринарного колледжа Макарере, один из лучших ветеринаров Африки, уже обещал нам сделать операцию, если состояние Джеспэ потребует этого. Случайно он был в эти дни в Найроби, и мы посоветовались с ним, а также с Ноэлем Симоном, основателем и председателем Общества охраны диких животных Восточной Африки, и майором Гримвудом.

Мы с Билли решили съездить на неделю в Серенгети и попробовать отыскать львят. Заодно Билли побывает в Аруше и попытается уговорить председателя правления, чтобы тот не настаивал на своем отказе и позволил доктору Хартхорну сделать операцию, если это будет возможно и необходимо.

По пути мы заехали в Национальный парк Амбосели на границе Танганьики. Амбосели — высохшее озеро у подножия Килиманджаро. Отложения соли привлекают сюда множество диких животных.

Был чудесный вечер. Заходящее солнце позолотило заросли шалфея, покрывающие темно-красную равнину, над которой в засушливое время года часто бушуют смерчи и пылевые бури. Впереди под пальмой стояли четыре слона, а из кустов поблизости вышел носорог. В этот день Билли впервые видел носорога на воле. Прежде чем он вернулся в Европу, на его счету накопилось четырнадцать таких встреч.

Мы видели и других животных, в том числе стадо буйволов, которые явно привыкли и к человеку, и к автомашинам.

Я невольно спрашивала себя, сколько же туристов, встречая зверей в национальных парках, уезжают в полной уверенности, что сохранение животного мира не проблема. Им невдомек, что за пределами заповедников число животных катастрофически сокращается.

В Аруше Билли встретил директора и попросил у него разрешения спать поблизости от урочища, чтобы мы могли найти львят и сделать операцию Джеспэ, если это будет нужно. Директор остался при своем мнении, но они условились, что после поисков Билли приедет к председателю правления и поговорит с ним.

Потом мы отправились к озеру Маньяра, где наблюдали, как два страуса носятся наперегонки по мелководью. Тут же, в окружении фламинго, марабу, гусей и другой водоплавающей птицы, бродили около двух десятков буйволов и с полсотни болотных козлов. Несколько козлов лежало в воде, и около них искали пищу фламинго. Но больше всего меня удивило, что страусы здесь не боятся воды. В отеле «Фламинго» нам рассказали, в чем дело. До того как район озера Маньяра сделали заповедником, люди так безжалостно истребляли страусов, что одна пара и уцелела. И теперь при виде машин птицы со всех ног мчатся к озеру, спасаясь от людей.

На следующее утро погода была пасмурная, полюбоваться видами не пришлось, но мы навестили инспектора, который жил недалеко от кратера Нгоронгоро. Он познакомил нас с Нгугу, своим ручным дикобразом. Это был очень примечательный зверь, он ласкался ко всем, кто угощал его фруктами или куском пирога. В тот же день мы доехали до гостиницы в Серонере, где и остановились на неделю.

На другой день рано утром мы отправились к тому месту, где львята были выпущены на волю из клеток. Нам встретился отряд топографов, которые жили тут уже месяц. Мы спросили, какие львы им попадались. Они видели много львов, но, естественно, не могли сказать, были ли среди них наши львята.

Когда мы подъехали к урочищу львят, я стала звать их — никакого ответа. Поехали дальше, вверх по долине. Всякий раз, завидев дерево, облепленное грифами, мы спешили туда, думая, что это львята со своей добычей. Но львят нигде не было. Нам встретилось несколько львиных стай, а один раз мы очутились слишком близко от стада буйволов в двести голов, пришлось поспешно отступить.

Пора уже было возвращаться, чтобы не нарушить правила, предписывающего туристам быть в Серонере до темноты. На обратном пути мы увидели на термитнике гепарда, он был очень хорош на фоне закатного неба. Затем нам пересек дорогу леопард. Крупные черные пятна придавали его шкуре голубоватый оттенок. Через мгновенье он уже исчез из виду.

Как только рассвело, мы уже снова были в долине львят. Здесь нам попались два льва, у одного из них был сильно поврежден глаз. Наверное, здоровый охотился и для себя, и для товарища.

На берегу реки мы увидели небывалое скопление животных. Их загнала сюда засуха… Вернувшись снова к урочищу, мы долго звали львят, но они не пришли.

По пути домой мы опять любовались красавцем гепардом на его термитнике и видели, как из большой лужи вместе пили аист ябиру и леопард.

На четвертый день Билли прихворнул. Его нещадно искусали мухи цеце, руки и ноги у него сильно распухли. Хорошо, что в гостинице среди постояльцев нашелся врач. Он определил аллергию, прописал лекарство и посоветовал Билли избегать мест, зараженных мухой цеце. Поэтому Оставшиеся три дня мы не уезжали далеко от Серонеры. Обидно, что нельзя больше искать львят. А посмотреть и здесь было на что. В районе гостиницы обитало множество животных. Рано утром мы увидели ушастых лисиц; потом большую семью львов: три взрослых льва, три львицы, шесть месячных сосунков и два молодца, ровесники нашим. Они сонно возлежали на равнине, не обращая внимания ни на нас, ни на молодого гепарда, который наслаждался солнцем метрах в ста от них.

Когда стало совсем жарко, мы укрылись под тенистым деревом по соседству с холмом, на котором я разбивала лагерь в прошлый раз. Я попробовала писать, но меня отвлекла чета жирафов с двумя детенышами. Рога малышей еще не отвердели и напоминали пучки волос. Шеи казались необычно короткими, а плечи и узловатые колени — непомерно большими.

Вечером, обедая с инспектором и его женой, мы встретились с директором. Он предложил нам на следующий день посмотреть, как будут выпускать на волю носорога, отловленного в области, где он причинял вред людям. Впервые носорог справлял здесь новоселье, поэтому ждали, что ради этого случая сюда прибудут председатель правления Питер Скотт и другие участники совещания в Аруше.

Собралось много народу. Тридцать человек прилетели на самолете, а машин понаехало столько, что, когда они окружили грузовик, на котором стояла клетка носорога, я не представляла, как бедный зверь выберется на волю. Вот открыли дверь клетки, все вокруг загудели. Ошалелый носорог пошел прямо на чью-то легковую машину. Владелец поспешно отогнал ее в сторону, а зверь повернулся и затрусил мимо машины председателя правления к зарослям у реки. Хорошо еще, что он не буянил, ведь от носорога, когда его раздразнят, можно всего ожидать.

Билли воспользовался случаем и вручил председателю письмо с просьбой разрешить нам сделать операцию Джеспэ. А затем мы покинули Серенгети.

Солнце садилось, когда мы поднялись на Маньярскую гряду. В угасающем свете дня равнины вокруг казались безбрежными. Неожиданно послышалось пение, потом словно звуки ксилофона. И появился чернокожий мальчик, который играл на самодельном инструменте — несколько металлических полосок разной длины на выдолбленной деревянной чурке. Мальчуган шел куда-то по своим делам и быстро скрылся в темноте. Вот кто хозяин Африки! А может быть, это и есть сама Африка…

На следующий день Билли присутствовал на совещании в Аруше, потом мы завтракали вместе с председателем правления, сэром Джулианом Хаксли, Питером Скоттом, Ноэлем Симоном и другими участниками. Мы всячески уговаривали председателя позволить нам оперировать Джеспэ, но он был непоколебим.

Тогда мы устроили свое собственное совещание. Ноэль Симон настолько зажегся, что написал письмо председателю от имени своего Общества охраны диких животных, выражая тревогу за судьбу Джеспэ. Он писал, что, если дело обернется плохо, это может повредить борьбе за животных Восточной Африки, а ведь Танганьика всегда играла ведущую роль в этой борьбе. Ноэль Симон советовал разрешить доктору Хартхорну осмотреть Джеспэ и, если надо, сделать операцию. Для этого нужно дать Джорджу и Хартхорну десять дней на поиски, помочь им разыскивать львят и позволить их кормить. Симон подчеркивал, что я согласна в дальнейшем не просить о льготах, если нам пойдут теперь навстречу. В подтверждение его слов я приложила свое письмо, в котором обязалась, если того потребует председатель, не участвовать в экспедиции Джорджа и доктора Хартхорна. Мне хотелось показать, что я забочусь о Джеспэ вовсе не из эгоистических соображений.

В завершение наших экскурсий мы на следующее утро поехали осматривать кратер Нгурдото — небольшой потухший вулкан, который недавно был присоединен к территории Национального парка. Я никогда еще не видела столько буйволов и бородавочников, сколько бродило там на заболоченном дне кратера. После этого мы тронулись в Найроби. В дороге у нас были всякие неполадки, но наконец мы добрались до места, и Билли сел на самолет, улетавший в Европу.

В Исиоло я застала Джорджа. Им удалось перевезти в заповедник Мара сорок четыре угандских водяных козла. С остальными решили подождать, так как животные уже определили дальнобойность ружей, стреляющих усыпляющими зарядами, и не подпускали людей близко.

Джорджу передали, что слоны и носороги разорили могилу Эльсы. Мы сразу выехали туда, взяв с собой каменную плиту с надписью и мешок цемента, чтобы сделать сверхпрочное надгробие.

На месте оказалось, что могила не так уж и повреждена. Носороги явно устроили себе здесь логово. Они съели два куста эвфорбии и все алоэ, вытоптали кустарник у реки и в моем «кабинете». Всюду был виден помет слонов и носорогов.

Я боялась этой поездки, но теперь у меня было удивительно мирно на душе, точно я вернулась домой. Я прошлась вдоль берега, надеясь увидеть наших старых друзей бабуинов и лесных антилоп, но все животные куда-то исчезли. Лишь после захода солнца послышался голос какой-то птички, а когда мы легли, явилась виверра. Она юркнула в палатку Джорджа, разыскала сыр — словом, вела себя так, будто мы и не расставались. Джордж сделал несколько снимков, виверра и глазом не моргнула. Она отступила лишь после того, как он подошел к ней совсем близко.

Утром мы наломали побольше каменных плит на Больших скалах, скатили их вниз по склону и отвезли на грузовике к могиле. Мы задумали восстановить могильный холмик, накрыть его плитами и все скрепить цементом, а в изголовье замуровать черный камень с именем Эльсы. Грузовик отправился в Исиоло за цементом, заодно мы заказали привезти алоэ взамен уничтоженных.

Стояла страшная сушь. Может быть, поэтому все животные ушли отсюда? Или их разогнали браконьеры? Нам встретилась лишь пара испуганных бабуинов, которых голод выгнал из укрытия. Один из них взбежал, как по лестнице, по кольям, вбитым в ствол баобаба сборщиком меда, и подобрался к плодам. Плоды баобаба очень сочные, африканцы даже делают из них освежающий напиток. Я обрадовалась, увидев на дереве наших знакомых попугаев.

Свирепая львица не показывалась, и вообще около гряды Ворчун попался только старый львиный помет. Это подтверждало слова объездчика, который два месяца назад видел семью Свирепой в верхнем течении реки.

Около недели мы приводили в порядок могилу Эльсы. Непривычная тишина казалась невыносимой. Редко-редко мы слышали ночью трубные голоса слонов, да виверра заходила иногда в наши палатки. Но вот работа закончена, мы обнесли могилу изгородью из колючих ветвей и уехали в Исиоло.