Картонный петух тихо пробормотал:
— Хм, никогда таких рассуждений слышать не приходилось.
Злодеи были страшно голодны и первым делом жадно набросились на хранившиеся в башне припасы. Когда они ели, то очень напоминали прожорливого кота, который всегда зло урчит над куском мяса.
Жестяной пират, давясь конфетами, ликовал:
— Люблю сладкое! А потом сальцем закушу. Я не хочу худеть.
Ему вторил Фарфоровый толстяк:
— Я не хочу больше толстеть и скушаю только одну головку сахара. Сало есть не буду, лишь консервы попробую.
Серая крыса пищала:
— Как сладко и вкусно! Как приятно пахнет!
Долго они так объедались и всё, что можно было съесть, начисто подобрали. Когда больше ничего не осталось, а животы у них стали большими и круглыми, как барабаны, они, наконец, перестали жевать. Жестяной пират закурил длинную сигару.
— Ну, кажется, сыт. Приступим теперь к дележу пленных. Предупреждаю: Кукла моя. Беру себе и Медвежонка, а ещё, ещё...
— А ещё есть я! Меня не забывай, — заторопился Фарфоровый толстяк. — А кто мне останется?
Жестяной пират милостиво бросил:
— Ты получишь Плюшевую утку.
Но Фарфоровый толстяк остался недоволен:
— Не хочу. Утка глупа и ничего не умеет. Он неё даже слова толкового не услышишь. Дай мне Старичка с флейтой. Вот он умный. Что ни прикажешь, всё выполнит.
— Правда? - обрадовался Жестяной пират. — Ну, тогда я беру его себе, а тебе отдаю Картонного петуха.
— Петух умеет петь и доставит много удовольствия хозяину, — поддакнула Крыса.
Фарфоровый толстяк, снова обиженно надув губы, огрызнулся на Крысу:
— Ты разве забыла, что я болен? Мне вредно слушать песни. От них у меня бессонница начинается. Пора бы уже запомнить! Ну, конечно, когда поёт наш друг — Жестяной пират, — для моего здоровья это очень полезно. А вот других певцов терпеть не могу. Раз тебе нравится Картонный петух, ну и забирай его, пожалуйста, себе. А мне отдайте Резиновую собачку.
Долго они так препирались и под конец решили: Кукла, Старичок с флейтой и Медвежонок достаются Жестяному пирату, Фарфоровый толстяк получает Резиновую собачку и Плюшевую утку, а Серая крыса будет владеть Сяо-си и Картонным петухом. Остался один Деревянный мальчик, и никто его не хотел брать. Жестяной пират презрительно фыркнул:
— От него и пользы-то ни капельки нет. Какой-то он противный. Только и знает, что слёзы лить.
Фарфоровый толстяк предложил:
— Убьём его — и дело с концом. Что с ним ещё возиться!
Серая крыса запрыгала:
— Правильно! Смерть ему! Смерть!
— Только не спешить! Сначала споём свою песню, а потом и убьём его. Начали! — скомандовал Жестяной пират и первым заорал во всё горло:
Пой песню, гей-гей,
Глотки не жалей!
Схватили Сяо-си мы
И всех его друзей.
Поджарим петуха,
Съедим все потроха,
Повесим мы мальчишку
И всех друзей. Ха! Ха!
Жестяной пират пел с большим увлечением, даже закрыл глаза и приплясывал на месте. Фарфоровый толстяк и Серая крыса с жаром подтягивали ему.
Деревянный мальчик горько заплакал. У Куклы тоже начали капать слёзы. Но трое разбойников оставались равнодушными к их горю.
Мы точим острый нож, —
 От смерти не уйдешь.
Бей, не робей,
Врагов всех уничтожь! —
пели они всё громче, а Жестяной пират по-настоящему пустился в пляс. Серая крыса старательно хлопала в такт ладошками. Фарфоровый же толстяк совсем разошёлся, схватил коробку из-под печенья и забил в неё, как в барабан: «бум-бум-бум».
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ, В КОТОРОЙ МЫ СНОВА ВСТРЕЧАЕМСЯ С ЧЕЛОВЕЧКОМ-ВРЕМЯ
Жестяной пират в испуге подпрыгнул:
— Несчастье! К колоколу вернулся звон! Я слышал его удары.
Серая крыса тотчас всполошилась:
— Что? Колокола?
Фарфоровый толстяк успокоил их:
— Ну чего переполошились? Это же я бью в коробку из-под печенья.
Жестяной пират рассвирепел:
— Голову оторву, пузатый остолоп! Прекрати барабанить! Сейчас же брось коробку! Нашёл забаву!
Фарфоровый толстяк отшвырнул коробку, схватил бутылку с вином и, задрав голову, начал пить прямо из горлышка. Вскоре пустая бутылка полетела за окно. Фарфоровый толстяк громко закричал:
— Пейте вино! Не надо бояться! Колокол не может звенеть — ведь Человечек-время никогда сюда не вернётся. Мы победили! Эй, Резиновая собачка! Подай мне скорей ещё бутылку!
Серая крыса тоже приказала Картонному петуху:
— Тащи и мне вина! Конечно, чего бояться! Мы победили и сколько вина захотим, столько и выпьем.
Жестяной пират подхватил:
— Правильно! Хочешь гулять — гуляй, не жалей времени. Вот красота! Но... но всё-таки мне немного страшно. Кукла, неси живей бутылку!
Фарфоровый толстяк убеждал:
— Пей больше, и всё тебе .будет нипочем. В этой бухте мы хозяева! Пей, спи сколько хочешь. Хм! По не забудьте, что мы ещё должны убить Деревянного мальчика!
Деревянный мальчик горько рыдал и сердце у него билось очень громко. Кукла заливалась слезами, а Плюшевая утка шмыгала носом и всхлипывала. Очень тяжело было на душе у Сяо-си. Бедный, бедный Деревянный мальчик! Его сейчас убьют. Чем же ему помочь? Чем?
Серая крыса крикнула:
— Давайте выпьем ещё по бутылке и разделаемся с ним!
Жестяной пират одобрительно кивнул:
— Верно, пора кончать с ним. Когда-нибудь мы и до Человечка-время доберёмся.
И вот в эту минуту Сяо-си внезапно вспомнил и про шептал:
— Человечек-время, не сердись, прошу тебя, сейчас же возвратись. Приди сюда скорей! Ты же обещал, ты так нам нужен!..
О, чудо! Сяо-си шептал очень тихо — так, что даже сам еле слышал, но не успел он закончить, как Человечек-время уже появился здесь. И как это он только сумел расслышать? Человечек-время был одет в свой прежний наряд и так же быстро ехал на велосипеде. Кроме Сяо-си, никто не обратил на него внимания, — ведь он передвигался совсем бесшумно. Он улыбнулся Сяо-си, приветливо помахал ему рукой и, быстро промчавшись на своём велосипеде по толстой верёвке вверх, исчез под колоколом.
Человечек-время умел держать слово. Раз он обещал вернуться, когда его попросит Сяо-си, — значит, явится непременно. И действительно, не успел Сяо-си и рта раскрыть, как он уже тут как тут.
Человечек-время спрятался под колоколом, и тот как будто слегка закачался. Сяо-си едва удержался, чтобы не крикнуть:
— Да зазвони же, колокол! Ведь ты умел раньше так чудесно отбивать время.
Человечек-время словно услышал желание Сяо-си, высунулся наполовину из-под колокола и показал ему рукой, чтобы он дёрнул за верёвку. Сяо-си незаметно подобрался к верёвке и слегка наступил на неё. «Бом!» — тихо прогудел колокол. Жестяной пират моментально вскочил и изо всей силы ударил Фарфорового толстяка:
— Опять барабанишь по коробке?! Не я ли тебе запретил?
Фарфоровый толстяк испуганно заткнул уши пальцами:
— Клянусь, что не трогал коробки. Похоже, что это настоящий колокол...
Жестяной пират не позволил ему договорить и свирепо закричал:
— Нет, нет! Это не может быть колокол! Ты трус! Тебе с перепугу мерещится звон. Ты забыл, что колокол давно уже нем, а все будильники, часы и часики испорчены. Ты, видно, от страха последние остатки ума потерял!
Фарфоровый толстяк втянул голову в плечи, но продолжал твердить:
— Не мог я ошибиться! Уверен, это всё-таки был колокол.
Жестяной пират замахал руками:
— Нет, нет! Быть не может! Ты мелешь вздор!
Серая крыса, дрожа от страха, питала:
— Ты прав, прав. Но почему-то мне вдруг почудилось, что зазвенел будильник, и я вспомнила, как приходилось нам нехотя браться за дело.
Фарфоровый толстяк опять схватил бутылку и отпил здоровенный глоток:
— А, чепуха! Пейте вино! Больше пейте и обо всём позабудьте!
Однако Жестяной пират оставался хмурым. Зябко поёживаясь, он вытащил длинную сигару.
— Мне хочется курить. Когда я курю, ничего не боюсь. Правда, что ты не барабанил по коробке? Не надо обманывать! Это в самом деле звонил колокол? Пожалуй, скорей надо закурить, а то что-то очень страшно.
Сяо-си обеими руками ухватился за верёвку и торжествующе закричал:
— Слушайте! Слушайте! Это настоящий колокольный звон! Такой чудесный, такой необыкновенно чудесный и чистый!
И он изо всех сил рванул верёвку. Колокол качнулся и издал могучий густой звук: «Бом! Бом! Бом!» Негодяи пришли в неописуемый ужас. Жестяной пират в страхе завопил:
— Колокол опять стал звонить! Спасайся, кто может! — И первым выскочил в окно.
Фарфоровый толстяк и Серая крыса словно окаменели. Они растерянно продолжали, сидеть со своими бутылками вина, потом вдруг очнулись и пулей вылетели из башни. А Сяо-си, радостный и счастливый, не переставая раскачивал колокол.
«Бом! Бом! бом!» — звуки колокола, словно удары бича, заставляли злодеев мчаться без оглядки. На бегу они затыкали пальцами уши, наступали друг другу на пятки, спотыкались и падали, вскакивали и снова пускались наутёк. Спустя минуту их и след простыл.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ, О ТОМ, КАК ЗАЗВУЧАЛИ ЗВОНКИЕ ТРЕЛИ ИВОЛГИ
Друзья ликовали. Они прыгали и танцевали, хлопали в ладоши и кричали. Картонный петух решил спеть для друзей и принялся громко кукарекать. Голос у него был сильным, но действительно грубым и неприятным. Однако радостное настроение друзей от этого ничуть не омрачилось, ему даже поаплодировали.
Затем в круг вышел Медвежонок и весело пустился в пляс. Старичок вынул свою флейту и сказал ей:
— Спой-ка и ты! Смотри не осрамись!
Старичок поднёс флейту к губам и заиграл. Флейта искусно подражала песне иволги. Сначала полились чистые нежные звуки. Флейта словно рассказывала, что наступило лето и иволги, укрывшись в листве деревьев, восхваляют лёгкие облака, яркие лучи солнца, воспевают веселье, движенье и жизнь. Голосок флейты окреп, и родилась новая песня. Казалось, по небу мчались тучи, деревья тревожно шумели и крупные капли дождя тяжело падали на поверхность пруда. В порывах буйного ветра кружились лепестки цветов. Но буря скоро прошла, и вновь в голубом небе появилось солнце. Оставшиеся на листьях деревьев прозрачные дождевые капли сверкали в лучах солнца. Иволга успокаивала своих друзей-птичек:
— Не надо печалиться. Мокрые крылышки скоро высохнут, и вы тогда сможете по-прежнему летать и веселиться.
Старичок играл и играл, а морщин у него на лбу становилось всё больше, лохматые брови нависали всё ниже, по лицу постепенно разливалась бледность.
Друзья были глубоко взволнованы песнею флейты. Сяо-си сидел, напряженно сжав руки; Кукла не мигая смотрела перед собой; Деревянный мальчик замер, положив голову на колени; Резиновая собачка тихо отбивала мм хвостом по полу; Картонный петух потерял свой обычный самонадеянный вид; Плюшевая утка широко открыла рот.
Флейта вдруг запела ещё более красивую звонкую песню. Это была песня радости, но чувствовалось и ней и какое-то беспокойство. Казалось, иволга ищет свою подругу, порхает с одного дерева на другое, взлетает ввысь к облакам, мчится куда-то вдаль и не умолкая звенит её призывная песня.
— Слушайте, слушайте, — прошептал Сяо-си. Что это звучит там?
Где-то запела настоящая живая иволга. Голосок её был чистый, нежный. Его можно сравнить с журчанием ручейка в горной долине, с трепетаньем шёлковой ленты на лёгком ветерке, с падением жемчужной росинки с листка лотоса. Услышав пение настоящей иволги, Старичок с флейтой заиграл ещё вдохновеннее. Он улыбался; глаза ею сверкали и две слезы медленно катились по его щекам. Лицо же всё больше покрывалось бледностью. Флейта пела широко и свободно, ей легко и горячо вторила иволга. С каждой минутой иволга подлетала всё ближе, и песня её росла и крепла.
Тут вдруг запела вторая иволга, третья, и вскоре целый птичий хор звенел вокруг. В их песне слышалось: наступило тепло, пришло светлое лето! Всё живое расти, летай, бегай, танцуй! Самое лучшее, что есть на земле, в воде и в небе, ваше. Всё, что есть прекрасного и что ещё будет, — всё тоже принадлежит вам. Не надо хмуриться и вздыхать! Веселитесь, не откладывайте до «завтра», до «следующего раза». Теперь время с вами неразлучно.
К радостной песне иволги присоединились стрекотание сорок, свист ласточек, чириканье воробьёв, голоса самых разных птичек. Тут же стало слышно, как гудит ветер, шелестит листва деревьев, бурлит вода в реке и шумят морские волны.
Недавно неподвижные облака тихо поплыли по небу. На землю упали крупные капли. Дождь кончился, и радуга засияла в голубой дали. Лёгкий ветерок донёсся до башни, и золотистые лучи солнца упали на подоконник.
— Цветы! Посмотрите на цветы! — обрадованно воскликнула Кукла. — Они расцвели!
Никто даже не заметил, как повсюду распустилось множество цветов. Тут были светло-коричневые гвоздичные деревья и, словно окутанные розовой дымкой, сливы; привлекали взор яркие пионы и разноцветные огромные хризантемы и астры; по заборам взбирался вьюнок, в пруде колыхались лотосы... В одно мгновенье облик Бухты кораблей, отплывающих завтра, совершенно переменился. 
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ, ГДЕ НА НАШИХ ГЛАЗАХ ПРОИСХОДИТ ЧУДЕСНОЕ ПРЕВРАЩЕНИЕ
Зрение у Куклы было отличное. Она долго и пристально всматривалась вдаль и, наконец, радостно закричала:
— Посмотрите, вы только посмотрите! Корабли поплыли!
— Что? Дайте-ка я взгляну! — бросилась к окну Резиновая собачка. Но зрение у неё не было таким острым, и, как она ни старалась, — всё равно ничего не увидела. Тогда она вытянула нос и принялась нюхать:
— Да, я чувствую, корабли движутся.
— Неужели? Как мне не терпится попасть домой и увидеть свою дорогую маму! Скорей к морю, пока не ушли наши корабли! — суетилась Плюшевая утка.
— Корабли? — удивился Медвежонок и рассудительно заметил: — Нам нужен всего лишь один. Хватит нам места, спокойно доедем до дому.
Все в один голос закричали:
— Правильно! Домой! Пошли! Быстрей!
Вдруг Деревянный мальчик испуганно воскликнул:
— Какое несчастье! Старичок с флейтой умер!
Как?! Не может этого быть! Но оказалось, что он и вправду умер. Никем не замеченный, он перестал играть на флейте и тихо опустился на пол. Его глаза были закрыты, а руки сжимали флейту. Он исполнил свою последнюю песню и больше никогда не сыграет своим друзьям. Все, опустив головы, стояли подавленные горем.
Сяо-си сказал:
— Он был таким хорошим, таким добрым Старичком!
— Нет, он совсем и не был старым. Мог жить ещё долго — долго, — горестно вздохнула Резиновая собачка.
— Он был героем, настоящим героем. Мы будем вечно его помнить! — заявил Картонный петух.
Медвежонок добавил:
— Это был замечательный человек.
Плюшевая утка не могла поверить:
— Может быть, он не умер, а только заснул?
Деревянный же мальчик ничего не сказал, но его сердце билось очень громко, а слёзы так и лились из глаз.
Кукла сорвала маленький красный цветок, красивый и душистый, опустилась на колени рядом со Старичком и положила цветок ему на грудь.
— Посмотри! Это настоящий цветок, посмотри! — прошептала она.
Но Старичок с флейтой глаз не открыл и не слышал запаха цветка. Кукла опустила голову и зарыдала,друзья тоже больше сдерживаться не могли и горько плакали.
— Вы почему плачете? Что случилось? — неожиданно приподнимаясь, спросил Старичок с флейтой. Через секунду он уже стоял на ногах.
Это было настоящее чудо. Старичок с флейтой умер и вновь ожил. Притом лицо его стало совсем молодым. Раньше у него на голове волосы почти не росли, но зато была большая борода, теперь же борода исчезла, а волосы стали густыми и чёрными. Его уже больше нельзя было называть Старичком. Перед ними стоял настоящий Юноша. Он внимательно посмотрел на своих друзей и бодро воскликнул:
— Ну, о чём слезы льёте? Вот глупые! Я сейчас будто заново родился. Когда-то, давным-давно, одни добрый и мудрый Мастер игрушек сделал меня и, вложив в руки флейту, сказал: «Отныне ты должен доставлять людям радость, игрой своей вселять в их сердца надежду. Сейчас ты молод и полон сил, постарайся принести другим как можно больше пользы! Когда же наступит старость, не печалься, в награду за помощь людям к тебе возвратится молодость». И вот теперь перед вами уже не Старичок с флейтой, а готовый к новым делам Юноша.
— А это у тебя на голове твоя борода выросла? — спросила Плюшевая утка.
Медвежонок тотчас поправил сё:
— Ну что ты говоришь! Это совсем не борода, это брови.
Деревянный мальчик вставил:
— Это волосы.
Юноша захохотал:
- Волосы ли, брови или борода — неважно. Главное, что я теперь молодой, могу и на флейте играть, и плавать, и на коньках кататься. И всякие лентяи и бездельники пусть теперь лучше не попадаются мне! 
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ, И ПОСЛЕДНЯЯ, В КОТОРОЙ КОРАБЛЬ ДРУЗЕЙ ВЫХОДИТ В ОТКРЫТОЕ МОРЕ
Весёлой гурьбой отправились друзья на берег моря Объявления на кораблях давно переменили, повсюду мелькало: «Уходит в плаванье сегодня». Из труб пароходов валил дым, паруса были подняты. Раздавались гудки, удары колокола. Было очень шумно.
Море тоже изменилось: тихо плескались волны, и над ними реяло множество чаек.
Друзья выбрали самую красивую парусную яхту и, счастливые, поднялись на борт. Только Юноша не захотел сесть на корабль, он решил остаться, чтоб Жестяной пират со своими приятелями больше не могли здесь хозяйничать. На прощанье он подарил друзьям синенький Мешок сказок, чтобы они слушали в пути разные чудесные истории. Перед отплытием было решено придумать «Бухте кораблей, отплывающих завтра» новое название. Ведь здесь опять были и ветер, и волны, и утро, и вечер, и корабли отплывали в точно назначенный срок. Посовещавшись, друзья переименовали этот край в «Сказочную бухту».
Стоит ли говорить, что расставание остававшегося в Сказочной бухте Юноши с уезжающими друзьями было необычайно печальным. На яхте подняли паруса, и она стала медленно удаляться от берега. Друзья долго махали Юноше:
— До свидания! До свидания!
А он стоял и в ответ им кричал:
— Счастливый путь! Счастливый путь!
И вот Сяо-си возвратился к себе домой.
Как бы надолго ни расставались дети со своим домом, как бы далеко от него ни уезжали, им никогда не забыть маму, и они, в конце концов, обязательно вернутся к ней.
Закончил ли Сяо-си решать задачи по арифметике, был ли исправлен будильник. — точно я вам сказать не могу. Но одно я знаю наверняка — с этих пор Сяо-си хорошо понимал. как нужно относиться к своим урокам, ценить время и за игрой не забывать работу.
Однако замолкаю — не известно, понравится ли Сяо-си, что я раскрываю его секреты. Замечу лишь, что тень у него опять выросла, и, конечно, она не может с ним спорить, а он — отказаться от неё.
Что стало с Куклой, Медвежонком и другими друзьями Сяо-си, где они теперь и что делают, — об этом я вам рассказывать не буду. Если рассказывать, то потребуется много времени, а наша история про «Бухту кораблей, отплывающих завтра» и так затянулась.